...А город был в дремучий убран иней. Уездные сугробы, тишина. Не отыскать в снегах трамвайных линий, одних полозьев жалоба слышна.
Скрипят, скрипят по Невскому полозья: на детских санках, узеньких, смешных, в кастрюльках воду голубую возят, дрова и скарб, умерших и больных.
Так с декабря кочуют горожане, - за много верст, в густой туманной мгле, в глуши слепых обледеневших зданий отыскивая угол потеплей.
Вот женщина ведет куда-то мужа: седая полумаска на лице, в руках бидончик - это суп на ужин... Свистят снаряды, свирепеет стужа. Товарищи, мы в огненном кольце!
А девушка с лицом заиндевелым, упрямо стиснув почерневший рот, завернутое в одеяло тело на Охтенское кладбище везет.
Везет, качаясь, - к вечеру добраться б... Глаза бесстрастно смотрят в темноту. Скинь шапку, гражданин. Провозят ленинградца, погибшего на боевом посту.
Скрипят полозья в городе, скрипят... Как многих нам уже не досчитаться! Но мы не плачем: правду говорят, что слезы вымерзли у ленинградцев.
Из поэмы Февральский дневник>, 1942 г.