На Северный полюс люди попадают разными путями. Кто-то на дирижабле с красной палаткой, кто-то - на лыжах или на собаках. Подплыть к нему поверху нереально - слишком толстые льды громоздятся на макушке мира. Только подводная лодка может подобраться к нему. Существовала даже такая идея - оснастить верхнюю часть корпуса подлодки продольными полозьями для скольжения по "изнанке" льда. Увы, в действительности эта изнанка оказалась слишком неровной. Зато возле полюса, а иногда и на самом полюсе порой в конце лета образуются маленькие полыньи в несколько сот метров, где может всплыть удачливая субмарина, "случайно" проходящая мимо.
Миссионеры
За всю историю арктического подводного плавания только однажды удалось всплыть действительно ровненько на полюсе, а не в сорока-пятидесяти милях от него, как это получалось пару раз в других случаях. Случилось это сорок лет назад: 29 сентября 1963 года советская субмарина "К-181" приняла надводное положение в нулевой точке всех координат.
За год до этого похода лодка "К-3" ("Ленинский комсомол") была отправлена туда же, но ей не повезло: во-первых, еще не был закончен новейший навигационный комплекс, которым была оснащена следующая лодка, и приходилось ориентироваться по старинке, во-вторых, в плавании произошла авария на реакторе, поэтому "К-3" было уже не до полюса.
Старший лейтенант Виктор Храмцов, штурман "К-181", как и все его товарищи, знали, что "Ленинскому комсомолу" не удалось выполнить возложенную на него миссию. Причем миссия была сугубо политическая: доказать американцам, что мы тоже хозяйничаем в Арктике. И когда стало известно, что "К-181" тоже идет на полюс, было понятно, что цель не изменилась. Но формально лодка испытывала тот самый новейший навигационный комплекс, с появлением которого началась новая эра в арктических плаваниях.
Сегодня вице-адмирал в отставке Виктор Михайлович Храмцов рассказывает о тогдашнем звездном походе на полюс, сделавшем их всех героями, с удивительной для почти 70-летнего человека яркостью воспоминаний.
Воробей с полюса
- Вы вышли на эту полынью по данным ледовой разведки?
- Разведка была, но эту полынью они нам не могли предсказать, ведь льды движутся. Можно сказать, нам повезло - мы ее нашли. Вот мы идем на глубине 100 метров, а перископ опущен, но с таким расчетом, чтобы можно было смотреть прямо наверх. А возле него оборудовали пост, в кресле сидел матрос-наблюдатель. Когда уже к полюсу подходили, то туда сел опытный старпом - наверху могло появиться мгновенное посветление, его надо было засечь. Ведь полынья, в которой мы всплыли, - это 300 на 400 метров. А лодка сама - 120 метров при ширине 12.
- Весь экипаж знал, что вы идете на полюс?
- Трудно было не знать, с нами же был командующий флотом Касатонов. Когда до полюса осталась миля и по радиотрансляции это передали по всем отсекам, все в отсеках "ура" кричали. Когда всплыли, сошли на лед, в футбол играли, флаги поставили - государственный, военно-морской. С нами был корреспондент Кореневский из газеты "Красная Звезда".
- Как вас встретил полюс?
- Сумерками. Там в это время года всегда сумерки. Ветра не было, температура приемлемая - минус 20, вода минус 3, хорошая вода, не обжигающая.
- А вы откуда знаете - умывались из полыньи?
- Нет, я купался. По крайней мере, как написано во всех книгах об этом походе. А на самом деле просто упал. Лодка прижалась к кромке льда, но она высокая, неудобно спускаться, командующего флотом - как его вниз, на веревке за шею? Поэтому лодку притопили, она носовой частью зашла под лед и собою его приподняла, получился такой мостик. Стали фотографироваться. А у меня на перископе лежал фотоаппарат "Киев", у него оптика хорошая и пленка 400 единиц. И я решил сбегать за ним. Пока я бегал, лодка немного отошла от края и под этой льдиной не стало опоры, когда я на нее встал - она перевернулась. Вначале я испугался, а потом мне даже понравилось. А мне все кричат: "Ты земную ось пощупай!"
- Еще и смеялись, значит?
- А я отвечаю: "Не вылезу, пока вы меня не сфотографируете". Командующий говорит Кореневскому: "Фотографируй!" - а он ему: "У меня пленка кончилась". Тот приказывает: "Ну делай вид, что снимаешь, а то ведь он не вылезет". Что ему делать - тот стал щелкать. Впустую, конечно, но я об этом потом только узнал. Тогда мне спасательный круг кинули и вытащили.
- Животных там никаких не видели? Белых медведей, например?
- Воробей был, прилетел и сел возле нас на лед, мы его взяли, он даже не сопротивлялся, и в лодку посадили, отвезли на материк, в Западную Лицу. Непонятно, как он попал на полюс. Я потом много животных видел. Видел, как медведь задирает нерпу, а съедает он в ней немного, остальное бросает, птицы на объедки слетаются, выглядит это ужасно - весь лед в крови.
Земляк хозяйки Медной горы
- Вы потомственный моряк?
- Нет, никто, кроме меня, в нашей родне с морем не связался. Я с Урала - из города Полевского. В нашем городе Бажов родился, все уральские сказы его - отсюда. Мы знаем каждый рудник из его сказов, каждую пещеру - мы все это видели. Отец был золотоискателем, мама тоже при артели была. Мне в школе все давалось легко. А после семилетки пошел в горно-металлургический техникум, и специальность моя была - урановое производство. И как отличника учебы меня отправили на атомный завод в Подмосковье, а там готовились запустить первую АЭС в Обнинске. Я попал в бригаду по производству тепловыделяющих элементов для АЭС - это и есть знаменитые урановые стержни. Но когда АЭС запустили, всех молодых парней с ее строительства забрали в стройбат. Это был ужас. И я решил поступать в военное училище, тогда солдатам это позволялось.
- А почему в морское?
- Сразу после войны в Полевской приехал демобилизованный морячок с Тихоокеанского флота. Мы впервые увидели живьем такую красоту: клеш, бушлат, чуб из-под бескозырки. Все мальчишки за ним бегали. И я вдруг захотел стать таким же. Поступал в училище имени Фрунзе в Ленинграде, а меня переманили в училище подводного плавания. Мне было очень интересно попасть на подводную лодку, а клаустрофобией я никогда не страдал - я же из города рудников и шахт. Самое интересное, что на Тихоокеанский флот я все-таки попал - уже после истории с полюсом - и служил там довольно долго, научился есть осьминогов, всяких морских гадов и понимать в морской капусте.
- А почему вернулись в Ленининград?
- Потому что надо было где-то жить, я же собирался выходить в отставку. Жена моя - коренная ленинградка, у нее тут родные остались, а у меня на Урале - никого. Сейчас я состою в Ассоциации ветеранов подводного плавания, помогаю людям получить нормальную пенсию, а не подачку от государства, да вспоминаю свои походы. Всякое было: и пожары на борту, и радиация, и с американской лодкой дважды чуть не столкнулся в лоб - американец меня на испуг брал, и неделю под брюхом американского авианосца в Атлантике просидел, караулил его... Гуляю со своим волком да вспоминаю...
- Волк - это собака?
- Волк - это волк. Отец его - волк чистокровный, мама, конечно, лаечка. Добрейший - ни на кого пасть не разевает. Я ведь тоже добрый, даже курице голову отрубить не могу. А своего врага я видел только в перископ. И даже как-то сейчас трудно представить, что каждая наша ракета могла принести людям неисчислимые бедствия.