Павловск: четыре просьбы к президенту

- Это никакой не секрет: мама Дмитрия Анатольевича работала учительницей в школе, а жили они, как и все мы, бедно. Поэтому летом Юлия Вениаминовна устраивалась к нам – подрабатывала экскурсоводом. У нас ее многие помнят достаточно хорошо. Семья снимала небольшую комнатку недалеко от дворца, в частном секторе. Так что президент действительно  какую-то часть своей жизни провел в Павловске.

Он приехал, в общем-то, с частным визитом, но, конечно, спросил: а что вам надо? И мы ответили: нам нужны четыре вещи. Во-первых, Павловск должен быть национальным достоянием и принадлежать министерству культуры. Сейчас всемирно известный дворец - муниципальный, он собственность Санкт-Петербурга. И если, например, на будущий год федеральный музей-заповедник «Царское Село» получит миллиард рублей на свою реставрацию, работу и охрану, то мы в этом году 11 миллионов на реставрацию получили, на будущий, может быть (!), 70.

- Сейчас мы готовим документы с тем, чтобы мы попали в список национального достояния. Это вопрос времени и целого ряда чиновных подписей, потому что есть люди, которые считают: не нужно передавать Павловск министерству культуры. Ведь тогда на нашей территории уже не возвести непонятных построек и не устроить салютов… Ситуация изменится, как и вопрос с финансированием. Сейчас мы принимаем примерно миллион посетителей в год, и зарабатываем такие средства, которые позволяют нам вести музейную выставочную деятельность, поддерживать парк в должном состоянии. Но мы не можем совершить рывок вперед, как это делает Петергоф и Царское Село, находясь в подчинении министерства культуры.

- Мы обратились к Дмитрию Анатольевичу с тем, чтобы нас, наконец, начали охранять. Когда вы приходите на территорию парка – а это 600 гектаров, - вас никто не охраняет кроме меня. У нас нет на это денег. Поэтому и костры разводят, и елки рубят, и людей грабят … Мы видим только один путь – ввести постоянно контролируемый вход на территорию парка. То есть, оборудовать пункты пропуска с охраной, видеонаблюдением: чтобы никто не ездил по парку на мотороллерах, велосипедах, машинах. 

Еще одна проблема, для нас чрезвычайно важная, связана с внутренней реституцией, то есть возвратом, музейных предметов. Как вы, наверное, знаете, после войны был восстановлен Павловск, а уж потом Петергоф, Гатчина, Царское Село. Тогда же правительство приняло решение о передаче нам остатков музейных предметов, которые спасли в те годы из пригородов.  Уже более 60 лет эти коллекции находятся у нас – мы их изучаем, охраняем, реставрируем, экспонируем, публикуем. Их уход приведет к тому, что наша всемирно признанная экспозиция станет значительно хуже. А ведь эти вещи и до революции перемещались из одного дворца в другой!

- Николай Сергеевич, а как обстоит дело со спонсорской помощью? Есть ли у музея друзья из состоятельных россиян?

- Четвертная наша просьба к президенту была связана как раз со спонсорством. Мы попросили Дмитрия Анатольевича уговорить кого-нибудь из его окружения войти в наш Попечительский совет. Нам нужны спонсоры. Особенно в свете возрождения Музыкального вокзала. Только отсутствие средств мешает нам восстановить первую русскую филармонию, построенную на последней станции железной дороги (или на первой, если считать от Павловска) еще в 1836 году. Определенные трудности связаны  еще с тем, что мы бы хотели провести к Музыкальному вокзалу кусочек первой на европейском континенте железной дороги. Многие говорят: а зачем? А затем, чтобы посетители оставляли свои «Мерседесы» за пределами парка и на каком-то кусочке железной дороги приезжали, смотрели, гуляли и уезжали. Проект дороги существует и не один. Мы надеемся, что если в состав Попечительского совета войдет глава «Российских железных дорог» Владимир Якунин, замысел быстрее будет воплощен в жизнь. 

- А как продвигается ремонт галереи Гонзаго? 

- Деревянная галерея Гонзаго сгорела во время войны. Она названа в честь знаменитого итальянского театрального декоратора, который создал ландшафты павловского парка и расписал эту галерею в стиле фотореализма. Такое впечатление, что она живет: что там ступеньки, объемные колонны, арки… С ней даже связана легенда о кошке, которая якобы хотела войти в галерею и уткнулась носиком в стенку.

Восстанавливать галерею Гонзаго пытались много раз, но не решался главный вопрос – как защитить ее от вандалов. Ведь, по существу, это росписи на улице. Еще в императорские времена была идея остеклить галерею Гонзаго. Но денег не нашлось. После войны к замыслу вернулись, но внезапно к этой истории подключился Дмитрий Сергеевич Лихачев, который, не разобравшись, где-то резко выступил, и вопрос снова остался открытым. Тем не менее, мы начали восстановление галереи Гонзаго: возродили ее архитектурный облик и практически заканчиваем росписи потолка. Еще у нас готовятся картоны больших росписей на стенах этой галереи, и если все будет хорошо, мы будем работу продолжать. А дальше постараемся объяснить нашей публике свою позицию: галерею Гонзаго нужно закрывать. Как – еще не знаем, будем обсуждать. 

- Еще совсем недавно там не было ничего. А сейчас там есть свыше 50 стульев, 15 шкафов, уже вернулась сама библиотека – книги вернулись! Это книги на французском и немецком языках: по ботанике, медицине, военному делу, политике, философии… Сейчас нам не хватает 13 шкафов. Каждый стоит миллион рублей. Если бы нашелся тот, кто подарил бы нам эти деньги, мы бы написали имя дарителя большими буквами на красивой табличке, и он на всю жизнь прославил себя в истории Российского государства.

- Во время войны немцы вырубили большую часть парка – он ушел на пиломатериал. После Победы его засадили, но не совсем правильно: был хвойный, стал, в известной степени, лиственный. А потом парк зарос. И нам приходится проводить много расчисток, рубок, потому что это не лес, а  задуманный архитектором-паркостроителем пейзаж, где каждое дерево должно играть свою ноту как в оркестре музыканты.  И вот такого настоящего реставрационного ремонта мы не проводили. На это у нас сейчас просто нет денег, так же как на восстановление водной части долины реки Славянки. Хотя надо заняться укреплением берега, мостами, затворами.

- Право бесплатного входа в парк имеют пенсионеры, живущие в Пушкинском районе. Причем это вызывает возмущение пенсионеров, скажем, Фрунзенского района. Мы не можем отказаться от взимания платы остальных категорий граждан, потому что это единственный источник нашего существования. 

- Так же как сейчас с белками несколько лет назад некие люди раздули тему иксоидных клещей: им хотелось заработать деньги на обработке Павловского парка от клещей. Мы испугались, нашли деньги и обработали 110 гектаров.  Белки сразу исчезли – они просто отравились ядохимикатами. Последние годы я отбиваюсь от господ, которые мне навязывают тему иксоидных клещей, потому что с ними нужно бороться везде, а не только за оградой Павловского парка. И вот последние полтора года я вижу с радостью, что популяция белок резко увеличилась. Мы их кормим, покупаем на наши деньги семечки, кроме того, разрешаем торговать семечками на территории парка. Так что сотрудники Павловска никогда с белками не боролись, а только радовались им.

- По территории Павловского парка не проходит ни канализация, ни водопровод. Строить на 600 гектарах туалеты смысла нет: во-первых, никто не будет там работать за копейки, а, во-вторых, в платный туалет ни один человек не пойдет. Зачем, если рядом – извините за такие детали – много кустов?  Поэтому мы видим один выход: оборудовать туалетами входы в парк, которые появятся по всему периметру заповедника. Каждый посетитель будет знать, что может вернуться 500-600 метров назад. А пока на территории парка один платный туалет.