«В наше время читали больше, язык был чище», - такое мнение молодежь часто слышит от старших родственников. Действительно ли современный русский - это смесь заимствований и исковерканных слов? Об этом «АиФ» спросил у профессора СПбГУ Светланы Друговейко-Должанской.
Пушкин бы нас не понял?
Елена Банокина, SPB.AIF.RU: Светлана Викторовна, это правда, что современники Пушкина не поняли бы нас?
Бразды пушистые взрывая,
Летит кибитка удалая;
Ямщик сидит на облучке
В тулупе, в красном кушаке.
В этом отрывке из «Евгения Онегина» нынешние школьники безошибочно опознают разве что слова «сидит» и «красный». И в этом нет ничего удивительного: ушли из нашей жизни сами реалии, обозначаемые словами «кибитка», «ямщик», «облучок»… Ведь любые слова в языке живут до той поры, пока они нужны.
- Сегодня часто говорят, что язык «испортился». Это так?
- Нет, конечно! Язык не может испортиться. Можно говорить только о качестве речи отдельного человека. И мы не можем судить, насколько язык современного школьника стал беднее по сравнению с речью крепостного крестьянина.
- Но замечание, что молодые мало читают, справедливо?
- Современные школьники и студенты читают достаточно: если считать в буквах, получится, что они проводят за этим занятием гораздо больше времени, чем предыдущие поколения в их возрасте. Другое дело - качество читаемых текстов. Конечно, оно иное. Это, как правило, не книги. То есть не обработанные и отредактированные тексты, а сообщения в соцсетях, чатах, форумах, где пишущие обычно за речью вовсе не следят.
- Вы считаете, что наша речь - это визитная карточка. О чем, кроме уровня грамотности, она может рассказать?
- По языковым формам, которые мы употребляем, можно судить не только об образовании, но и нашем возрасте, о той среде, в которой мы росли.
Например, орфоэпическая (произносительная) норма меняется значительно быстрее других. Так, еще десятилетие назад (а для языка это совсем недавно) в орфоэпический минимум ЕГЭ по русскому языку входил, в частности, глагол «включить», в формах которого школьники должны были правильно поставить ударение: «включАт», «включИм» и т. п., то есть всегда только на окончании. Однако вышедший в 2012 году академический Большой орфоэпический словарь современного русского языка зафиксировал произношения «вклЮчим», «вклЮчат» как вариант нормы - с пометой «младш.», то есть как вполне литературную форму, свойственную более молодому поколению.
Такой сдвиг ударения вполне закономерен: все переходные (то есть управляющие винительным падежом существительного) глаголы, оканчивающиеся на «ить», с начала XIX века испытали тенденцию к переносу ударения с окончания на основу слова. А вот в пушкинские времена говорили «дружИт», «солИт», «варИт»…
- Если нормы постоянно меняются, получается, можно говорить, как попало?
- Норма - это не только то, что складывается исторически, но и то, что предпочитает наиболее образованная часть носителей языка. Распространенный пример: «звонить». Категорически не норма говорить «звОнит», «звОним». Пока большинство образованных людей считает это грубой ошибкой, подобное употребление будет маркером недостаточной образованности. Подобных лакмусовых бумажек не так много, несколько десятков: одеть и надеть, свеклА и свЕкла и т. п.
Чтобы избавиться от ошибок, необходимо расширять свой языковой опыт: больше читать и больше говорить.
Где живет «Петроградка»
- Каждый год появляются новые слова. Это хорошо или плохо?
- Язык - живой организм, и правильно, что он развивается. Например, средневековая латынь умерла в том числе и потому, что была замкнутым языком, не воспринимающим никаких заимствований.
Но узнать, приживется ли слово, можно только спустя десятилетия. В речи встречается много слов-однодневок. Причем необязательно заимствованных, но и русских, вдруг оказавшихся ненужными.
- А как вы относитесь к так называемым феминитивам - «режиссерка», «авторка» вместо «режиссер», «автор»?
- Раз они появились, значит, есть определенная часть общества, для которой новый способ именования представляется важным - я имею в виду людей, сочувствующих феминистическим идеям. И если их усилия по внедрению в речевую практику феминитивов будут достаточно упорными, к «авторкам» и «режиссеркам» мы со временем привыкнем.
Что касается моего мнения, то отношение любого человека к конкретным словам зависит от тысяч причин. И самая главная - возраст. Неизбежно с течением времени человек коснеет, ему не нравится то, чего не было в его молодости. И мне как носителю языка эти слова царапают слух. Но как ученый я понимаю, что они, во-первых, образованы по очень активной в современном русском языке словообразовательной модели, а во-вторых, само их появление отражает весьма важные процессы, происходящие в современном обществе.
Почему «журналистка» или «артистка» никого не смущают? Только потому, что эти слова привычны. Могу признаться, что мне (опять-таки как носителю языка) несимпатично слово «Петроградка» как именование Петроградской стороны. Более того, я точно знаю, что до второй половины 1990-х годов этим словом могли называть только жительницу Петрограда. Поэтому два десятилетия с лишним я была уверена, что сказать «живу на Петроградке» может только человек либо молодой, либо приезжий - то есть до начала нынешнего века в нашем городе не живший. Однако в последнее время «Петроградкой» называют этот район города и коренные жители. То есть именование стало привычным, хотя и не утратило своей разговорности, но теперь уже оно говорящего никак не характеризует.
- В последнее время есть еще и такая тенденция: россиянки дают детям не отчество, а матчество - Марьевна, Натальевна… Это явление может прижиться?
- Не думаю. Оно не так уж и распространено, чтобы считаться приметой нового времени. Хотя и фамилии типа Матренин, Любавин, Аннушкин, то есть образованные от женских имен, - с исторической точки зрения те же «матчества». Но все зависит от того, как к новой тенденции отнесется общество. Если лояльно, спокойно - почему бы и нет?
Война за чистоту языка
- Как все-таки понять, что слово приживется в русском языке?
- Здесь много факторов. Во-первых, новые слова нам нужны для того, чтобы выражать иные смыслы и оттенки смыслов. Слово часто приходит с какой-либо новой реалией, явлением, которые требуется назвать вполне точно и определенно. И если такие реалии и явления оказываются востребованными, нужными, на долгое время задержавшимися, то в языке укрепляются и обозначающие их слова. Во-вторых, характерный признак обрусевания заимствования - это его способность образовывать однокоренные слова. Возьмите популярное «хайп». Это заимствование так точно отражало явление, что мгновенно появились однокоренные слова: хайповый, хайпануть, хайпожор. Верный признак того, что в русском языке оно вполне адаптировалось.
Кроме всего прочего, для русского уха слово должно быть благозвучным. Вот, например, «мудборд». В переводе с английского - доска представлений, впечатлений. Понятие любят использовать дизайнеры, его можно встретить в таких конструкциях, как «мудборд цветовых решений осени». Но прижиться в русском языке оно шансов почти не имеет, поскольку вызывает не слишком приятные ассоциации.
- Тем не менее есть немало неравнодушных, борющихся за чистоту русского языка и против заимствований…
- Этому противостоянию много веков. Припомните споры карамзинистов-западников и шишковистов-славянофилов в начале XIX столетия. Последние, например, придумывали слова типа «тихогром» вместо «фортепиано», «мокроступы» вместо «галоши». Но невозможно провести реформу, которая бы декларировала, что завтра нельзя использовать то или иное слово. Почему нам удобны заимствованные слова? Потому что родные за долгие века существования обрастают множеством оттенков смысла. Заимствование же такой способностью не обладает, оно вполне однозначно. Поэтому и очень удобно, например, в качестве термина.