Карина Багдасарова – известная укротительница тигров с более чем 30-летним стажем. Со своим братом Артуром и полосатыми хищниками она объездила весь мир и везде собирала аншлаги. Недавно артисты с успехом гастролировали в Петербурге.
О том, почему дрессировщиц меньше, чем космонавтов, чего никогда нельзя делать в присутствии тигров и об изнанке цирка, которую мы не знаем, Карина рассказала журналисту «АиФ».
Не разрешали ныть
Евгения Парникова, SPB.AIF.RU: Карина Михайловна, вы из цирковой династии: отец был дрессировщиком, мать мастером спорта по акробатике. Но вы стали именно укротительницей, почему?
Карина Багдасарова: Потому что с самого моего рождения папа мечтал, чтобы я стала второй Маргаритой Назаровой. Он много лет проработал с этой великолепной дрессировщицей, был ее правой рукой, помогал практически со всеми фильмами, в которых она снималась. Я же этого не хотела искренне и мечтала танцевать.
Так и было: с 9 лет я училась в Бакинском хореографическом училище. Но в 1988 году случился первый армяно-азербайджанский конфликт, и мне как дочери армянина пришлось срочно уехать из Баку. Так я начала помогать отцу. Мне тогда было 15 лет, я была нежной балетной девочкой, тоненькой, скромной, приехавшей из мусульманской страны с соответствующим женским воспитанием. Папа вручил мне совок, скребок и отправил убирать за животными. Тогда у нас были не только тигры, но еще львы, пантеры, леопарды, пумы, ягуары и даже волк. Для меня сразу купили молодых тигров, но первые мои тренировки начались с животными отца.
– Правда ли, что когда вы впервые вошли в клетку к хищникам, на вас кинулась тигрица? После такого многие получили бы психотравму на всю жизнь, а вы стали великой укротительницей. Как вам удалось это преодолеть?
– Да, на меня действительно с места бросилась тигрица Катя. Но у отца была молниеносная реакция, и он отразил нападение. Преодолеть это мне помог, во-первых, характер, а во-вторых, воспитание. Я же родилась в непростой семье. Мама всегда хотела мальчишку и поэтому растила меня, как пацана, а папа просто хотел сделать меня сильной. Мне не разрешалось плакать, ныть, жаловаться. Однажды мы репетировали трюк, в котором тигр перепрыгивает через меня с тумбы на тумбу.
И в какой-то момент зверь случайно задел меня лапой, рассек когтем бровь. Пришлось ехать зашивать. Как думаете, куда мы поехали после больницы? Вернулись на манеж, и отец заставлял меня повторять этот трюк снова и снова. Так рождается характер. Я до сих пор не могу позволить себе слезы, хотя иногда хочется включить в себе просто девочку и поплакать от души. Единственный раз, когда наревелась на всю жизнь, это похороны папы. Ведь он уже не мог сказать, что я его дочка, а значит, плакать не должна.
– Без такого воспитания, видимо, и невозможно стать дрессировщиком диких животных?
– Зверь должен чувствовать, что ты его сильнее. А для этого у дрессировщика должен быть стальной стержень внутри. Ведь сила дрессировщика не в том, что он подойдет и даст зверю по голове – да его просто сожрут за это. Конечно, такая жесткая энергия больше присуща мужчинам. Поэтому женщин-дрессировщиц, всех вместе взятых, меньше, чем космонавтов. Чтобы дикая кошка повиновалась женщине, нужно развить мужской характер. Еще нужно уважать своего партнера, тогда и он будет уважать тебя. Я благодарю своих тигров за то, что они делают со мной трюки. И, конечно, я против физического воздействия, не приемлю битье.
Династии тигров
– Тем не менее есть артисты, которые, как говорят зоозащитники, принуждают зверей жестокими методами. Из-за этого в обществе появилась тенденция игнорировать цирки, в которых есть трюки с дикими животными. На вашей работе это как-то отражается?
– Лично на нас это никак не влияет, мы по-прежнему собираем аншлаги. Я всегда говорю: не хотите смотреть цирки с животными, не приходите. Мы вас не ждем. Но как можно осуждать то, чего не знаешь? Мы с братом всегда открыты для общения, у нас открытые репетиции, мы не запрещаем видеосъемку. У моих тигров шикарные условия, они едят лучшее мясо первой категории, у них прекрасное ветеринарное обслуживание, фитнес каждый день. Наши тигры не делают ничего такого, что противоречит их природе: мы не учим их стоять на передних лапах или ездить на велосипеде. Кроме того, они родились в человеческой среде, это не тигрята, которых отобрали у мамы в тайге. У нас есть цирковые династии в трех поколениях, когда на одной арене выступают дети, их родители и дедушки-бабушки. Для них это не неволя, а естественная среда обитания.
– Но если цирковые тигры уже в нескольких поколениях живут среди людей, почему нередки случаи их нападения на дрессировщиков (однажды тигр напал и на Артура Багдасарова, но Карина не любит об этом говорить. – Прим. ред.)? Склонность к трюкам и взаимодействию с человеком не передается по наследству?
– Тигр никогда не станет одомашненным животным. Даже через множество поколений, родившихся с человеком, он все равно будет диким. У моего отца были хищники, взятые из природы, и я успела поработать с ними. Особой разницы я не заметила, Например, у меня есть тигр Буч, по крови – из зоопарков. Но иногда в нем что-то просыпается, он может посмотреть так, что мурашки по коже. Я даже не могу описать этот первобытный жуткий страх, который охватывает изнутри. Надо, чтобы зверь этого не почувствовал, иначе конец.
С хищниками всегда нужно помнить три важные вещи. Первая – не терять бдительность: есть только здесь и сейчас. Вторая – это соблюдать дистанцию в 1,2–1,5 метра. Иногда мы ее нарушаем, и бывает неприятное взаимодействие. Буквально на заключительном представлении в Петербурге Артур очень близко подошел к тигру, и тот выдрал ему кусок костюма, к счастью, кожу не задел. И третье – не терять ориентацию в пространстве, то есть не делать непривычных движений, не спотыкаться, не падать. Хищники видят дрессировщика сильным непонятным существом, которое твердо стоит на ногах и ходит определенным образом. Стоит оступиться или сделать неловкое движение, как зверь нападет. Это инстинкт – в природе они пожирают слабых. Поэтому очень тяжело работать, когда болеешь. Никаких сил, хочется прилечь, но тигры моментально считывают эту энергетику. Приходится собирать себя изнутри до состояния здорового человека.
Опасный цирк
– Если это такой страшный риск, почему дрессировщики не оставляют эту работу?
– Это любовь к своему делу. Цирк сам по себе очень опасная история. Сколько калечатся акробатов, воздушных гимнастов. А номера иллюзионистов с прокалыванием и распиливанием ящиков с людьми внутри? Там счет идет на секунды, и если ассистент замешкается и не успеет спрятаться в секретном отсеке, его могут запросто проткнуть. При этом манеж – это настолько магическое место, что люди, которые там работают, фактически не старятся, настолько они наполнены потрясающей энергией зрителей. Я на сцене уже 32 года и ни разу об этом не пожалела. Но мой сын Никита решил прервать цирковую династию, которая была бы уже в шестом поколении по линии его отца (иллюзионист Антон Красильников. – Прим. ред.). Я могла бы заставить, но не хотела. Все-таки у меня родился мальчик, а для меня важно, когда мужчина умеет сам принимать решения. Сейчас ему 20 лет, он учится на 3-м курсе МГУ на механико-математическом факультете. Я тоже собираюсь постепенно уходить со сцены. Чувствую, что эмоционально ее уже переросла. Хочу и дальше работать с животными, но уже в другом направлении.
– С отцом вы начинали работать с разными хищниками. Почему в вашей команде остались только тигры?
– Потому что по моему внутреннему характеру и складу я скорее тигрица, чем львица или пантера или кто-то еще. Они же все разные. Пантеры или леопарды очень коварны. Во время репетиций с ними всегда нужно быть начеку, потому что они могут броситься в любой момент.
И если у тебя внутри нет этого коварства, тебе не будет нравиться этот зверь. Я стопроцентная тигрица по своему внутреннему состоянию. Я не люблю, когда нарушают мои границы, когда меня кто-то трогает. Я ценю мою внутреннюю свободу, личное пространство, я должна быть самодостаточна и сама принимать решения, несмотря на то, что я замужняя женщина и очень люблю свою семью.
– Как думаете, исполнилась ли мечта вашего отца: стали ли вы второй Маргаритой Назаровой?
– Я стала Кариной Багдасаровой и горжусь этим, потому что в моем арсенале тоже есть немало достижений в этой профессии. И в первую очередь то, что я внесла в нее женственность. Маргарита Назарова, Ирина Бугримова, Ольга Борисова и другие наши великие дрессировщицы несли образ воительниц. Я же вошла в клетку на каблучках и в платье. Но я по-прежнему считаю, что профессия дрессировщицы – не женская и оставаться в ней, не утратив своих женских качеств, очень сложно.