Иван Охлобыстин – сценарист, режиссёр, телеведущий, священник Русской православной церкви. Однако в последние годы всем своим многочисленным занятиям он предпочитает написание книг. Одну из них, «Магнификус II», актёр презентовал в Петербурге.
О создании «Магнификуса»
– Кто-то из великих сказал: «Ты пишешь ту книгу, которую хотел бы прочитать сам». Я всегда любил фэнтези. Мне импонирует, что пишет Роджер Желязны, а от Стругацких я просто фанател. «Понедельник начинается в субботу», например, мне нравился так, что я поступил в 111-е ПТУ на Павелецкой на оператора ЭВМ. Настолько мне хотелось быть похожим на героя повести инженера Привалова и работать с компьютером «Алдан». Кстати, мечта почти сбылась. В училище я познакомился с древними, по сегодняшним меркам, машинами, начинал на них работать. Один из первых персональных компьютеров мы получали с коллегами для вычислительного центра Министерства мясомолочной промышленности, даже специально ездили за ним в Шереметьево. Это был короб, где монитор висел на пружинах, с гигантским дисководом и отдельной клавиатурой. Всё выглядело очень космически, и мы его везли чуть не под охраной, как заветный ковчег.
Присутствовал я и при рождении компьютерных игрушек и сам стал заядлым геймером. Мог часами сражаться в «Стратегии», различные «стрелялки». Так что знаю, о чем пишу. Вообще любая книга, какая бы она ни была, пишется о любви, пути человека к самому себе. Это может быть на платформе фэнтези, реалистичного рассказа, поэзии, но в итоге - о любви. И в «Магнификусе» человек ищет, обретает себя в странных обстоятельствах.
О том, как пишутся книги
– «Магнификуса» я написал ночью на даче за 2,5 месяца. Днём не получалось - дети кричат, они необычно энергичны. Чтобы их утихомирить ничего не помогает, ни кнут, ни пряник. Поэтому работаю ночью. Кто пишет, знает: сначала 20 минут собираешься, затем 3 часа себя уговариваешь сесть за стол, затем десять листов в корзину. И так, если не собрать волю в кулак, могут пройти месяцы. Потом, правда, герои как-то неожиданно начинают существовать, диалоги сами катиться. Наверное, наш хитроумный мозг, который эволюционировал за миллионы лет, в глубинах что-то моделирует. Но чтобы получить это знание, нужно усилие. Сейчас вот я снова отвлекся, так как попросили написать пьесу для «Современника». Знаю, многие хотят, чтобы я взялся за «Автобиографию», но это невозможно. Потому что, то важное, что меня сформировало, рассказать не смогу, это не то, что можно выставлять напоказ. А врать неохота.
Вообще 99% людей могут писать книги. Сегодня технические возможности таковы, что человек может себя реализовывать в разных направлениях без потерь. То есть, можно доить корову в селе и одновременно создавать сложную компьютерную игру на айпаде. Все зависит от человека и его воли. У некоторых отсутствие склонности к сочинительству компенсируется музыкой. Всегда завидовал людям, умеющим играть на музыкальных инструментах. Пришел в компанию, час тратишь, чтобы произвести впечатление. И явился какой-то корявый, толстопопый, сел за рояль, взял три аккорда – все у его ног. Обидно.
О творческом кризисе и его преодолении
– Я это состояние пересиливаю тем, что беру вперед задаток. Эта сила очень серьёзно двигает вперёд. Художник вообще-то существо вольное, а когда взял деньги, вроде надо отрабатывать. Однажды ко мне обратился знакомый продюсер и попросил сделать сценарий. Мне, как всегда, нужны были деньги, и я согласился. Взял аванс и радостный поехал с семьей на Кипр. Там прочитал книгу и понял – беда. Как переделанные анекдоты. Легче свои деньги отдать, чем с таким текстом возиться. Удивительно, как это напечатали, автор издателям не иначе или угрожал, или много заплатил. В итоге у меня было три дня уныния, и я понял: придется самому и книгу писать, и сценарий. Не представляете моё чувство, когда я всё это отдал заказчику.
Прошло лет пять, и как-то встречаю в Доме кино джентльмена. «Спасибо, – говорит, – никто меня так не понял, как вы. И фильм замечательный сняли!». Я даже побоялся спрашивать, как картина называется. Теперь, если берусь, обязательно всё читаю, но задаток по-прежнему прошу вперёд. Здоровый стимул на все времена.
О церкви и кинематографе
– Из церкви в кино я перешёл спокойно. Когда принял сан, вернулся в Москву и поступил к отцу Дмитрию Смирнову, который пользовался и среди духовных лиц, и среди прихожан огромным авторитетом. И вот звонит мне Павел Лунгин и предлагает сниматься в «Острове». Помню, как ходил между кустов с чёрной смородиной и переживал: «Такая картина, актеры высшего класса, а мне вроде нельзя». Смирнов, видно, заметил мои терзания, спросил, в чём дело, и я ему всё рассказал. А он говорит: «Чего нельзя, и что можно православному священнику и христианину сказано в Кормчей книге. Но она создавалась 400 лет назад, а тогда кино не было. Поэтому ты не дури, напиши патриарху Алексию письмо и объясни ситуацию».
А с Алексием мы уже были знакомы, насколько это возможно рядовому священнику с духовным лицом такой величины. Я написал и получил ответ, смысл которого был такой: «Отец Иоанн, не сходите с ума, снимайтесь, где хотите». Думаю, он понимал, что во что-то такое я не полезу. Потому что представить меня, например, в чувственной картине – это удар по демографии. Так я начал работать в кино.
О детях и смысле жизни
– Смысл – в самой жизни. Русский человек не может жить сам для себя. Если это так, то ему место либо в тюрьме, либо в сумасшедшем доме. Он живет для кого-то. Некоторые для Родины, но большинство для семьи и детей. Эти базовые инстинкты и называются жизнью. Если говорить о великой цели и не учитывать собственную жизнь, это немного маниакально, как «молчание ягнят». Жить ради чувственности? Тоже странновато. Похоже на «Пятьдесят оттенков серого», где все скучают. Мы не скучаем, потому что у нас рождение - пелёнки, пелёнки - рождение.
Сегодня дети уже подросли. Варя – третья дочка, учится на врача и любит играть на гитаре. Благо приёмы ей показывали Гарик Сукачёв и Александр Ф. Скляр, с Галаниным она записала песню. Дуся тоже любит гитару, но электро, и сейчас рубит на ней Цоя. Анфиса решила стать актрисой. Я ей популярно объяснил: все, что в журналах пишут, все эти женился-развёлся – это не актриса. Актриса – если ты получаешь одинаковое удовольствие, когда идёшь по ковровой дорожке фестиваля в Венеции или Каннах и с таким же счастьем играешь огурца на детском утреннике провинциального театра. Вот это настоящее служение Мельпомене!
Если этого нет, ходить в актрисы нечего. Это профессия настолько противоречива, что в беду своих детей завлекать не хочется. Я сам попал сюда по незнанию, когда мы свято верили, что можно обеспечить всем счастье и бесплатный хлеб на старость. Оказалось, это не так. В итоге сегодня отечественное кино представляет печальное зрелище, как, кстати, и рок-н-ролл. Мнения отсутствуют, а вокруг звонкая тишина.