«Энергичный и очень живой человек», — так описывали 93-летнюю Нину Захаровну Мацину ее коллеги в Мариинском театре. Талантливая пианистка всю жизнь отдала искусству, и даже на пенсии не хотела отходить от дел. Работала в нотном отделе самого известного театра Петербурга и сохраняла активность до последних дней.
Своей смертью она не умерла — Нину Захаровну забили бандиты. Ради одной единственной фотокарточки Федора Шаляпина.
Запахло газом
Всю ночь 20 ноября 2017 года в квартире Нины Захаровны работал телевизор. Соседи недоумевали — зачем пожилая женщина включила громкость на полную катушку? Утром на работу, неужели не спится? Соседи несколько раз звонили Мациной по телефону, но трубку она не взяла.
Уже утром невыспавшиеся жители дома на Варшавской улице выдвинулись на работу. И заметили, что дверь в однушку, в которой жила Нина Захаровна приоткрыта, а в воздухе стоит сильный запах газа. Соседи заглянули к пожилой даме и ахнули. Пенсионерка была мертва. На место вызвали полицию.
О том, что бабушка умерла не своей смертью стало понятно сразу. На теле пианистки нашли многочисленные гематомы. К тому же ответственная женщина никогда не держала дверь нараспашку. Некоторое время назад у нее украли 16 тысяч долларов и она пускала в жилье только своих. Но именно эти «свои» и отправили женщину на тот свет.
Только фотокарточка
Нина Захаровна работала в Мариинском театре в Петербурге еще со времен блокады. Она выезжала с концертными бригадами на передовую, играла в госпиталях и мобилизационных пунктах. После завершения карьеры пианистки она перешла в отдел нотных фондов, где кропотливо переписывала материалы. Представить свою жизнь без работы Нина Захаровна не могла, поэтому даже отпраздновав 90-летие она не стала уходить на покой. Добираться до работы ей было тяжело, но она трудилась из дома: каждый будний день она садилась за ноты и внимательно и ответственно начинала переписывать материалы.
Последние десять лет блокадница пользовалась помощью социальных работников. Сотрудники благотворительных организаций приходили к пожилой женщине, чтобы убраться в квартире, принести продукты и приготовить еду, да и просто поговорить с одинокой пенсионеркой. Но соцработники менялись часто: не выдерживали тяжелой работы, да и оплачивался такой труд довольно скромно.
Очередной сотрудницей, которая стала навещать Нину Мацину, стала 42-летняя Галина Гусейнова. Она уже много лет работала в благотворительной организации, навещала одиноких стариков. Жалоб на нее не поступало.
О том, что у блокадницы могут быть большие накопления Галина догадалась сразу — у пенсионерки не было близких родственников, на себя она особо не тратилась: раз в несколько месяцев снимала со счета 150 тысяч рублей и долго тянула эти деньги. К тому же Мацина получала неплохую блокадную пенсию и зарплату театра. И в какой-то момент у Гусейновой возник преступный план.
Своими идеями о том, как разбогатеть, она поделилась с двумя товарищами, Сеником и Размиком. Предупредила их сразу: Мацина квартиру открывает только «своим». Но это не проблема — Гусейновой она доверяет, поэтому проблем с тем, чтобы проникнуть в жилье старушки не будет.
Так и получилось: изверги в течение несколько часов мучали блокадную пианистку. Выпытывали пин-код от банковской карты, надели ей на голову пакет. Но женщина ничего не сказала монстрам. В итоге поплатилась жизнью.
Что стало уловом бандитов? Деньги со счета Гусейнова снять так и не смогла, поэтому поживилась лишь наличными (около 130 тысяч рублей) и фотографией Федора Шаляпина с автографом певца.
Не дожил до суда
Гусейнову задержали на следующий же день. Соседи подтвердили, что в день расправы она несколько раз забегала к своей подопечной, а камеры видеонаблюдения зафиксировали, как соцработница сидела в машине со своими подельниками. Были и другие доказательства, впрочем, несмотря на улики Галина до последнего отрицала свою причастность к гибели и ограблении одинокой блокадницы.
Суд длился полгода. В итоге Галину отправили в колонию на 15 лет, ее подельника Размика заключили на семь лет (он уже на свободе). Что касается третьего участника Сеника, то он не дожил до итогового приговора, так что формально суд прекратил уголовное дело против него.