В Фойе Эрмитажного театра открылась выставка, посвящённая 70-летию освобождения города от фашистской блокады. На ней представлены рисунки, фотографии, архивные документы, рассказывающие о музейной жизни военного времени, о сохранении коллекций, которые не успели эвакуировать, о продолжении научной и лекционной деятельности.
Сердце блокадного Эрмитажа
Непосредственно перед открытием самой выставки журналистам предоставили возможность посетить подвалы и чердак Эрмитажа, т. е. те помещения, которые были задействованы во время войны особым образом.
Но стоит отметить, что мебель из коллекций не брали! Люди отгораживали пространство простынями. Помимо эрмитажных сотрудников здесь находились ещё и работники Русского музея, Музея революции, художники из Академии художеств. Все они вели непрерывную работу. Было страшно, но все были заняты делом. Во время блокады продолжались важные научные труды. В частности, Борис Пиотровский начал и почти закончил здесь свою книгу о Кармир Блуре (древнем городище Кармир Блуре (Тейшебаини) на территории Еревана, где искали захоронения людей. - Прим. авт.). Впоследствии он получил за эту книгу государственную премию.
Ценные знания
В бомбоубежище шли постоянные разговоры об искусстве. Причём не столько для того, чтобы что-то обсудить и подискутировать, а для того, чтобы поделиться информацией с коллегами. Все понимали, что жизнь каждого из них висит на волоске. А ценные знания не должны оказаться в забвении. Воздушные тревоги длились иногда по семь часов подряд. И именно в эти минуты сотрудники Эрмитажа рассказывали друг другу всё, что знали об искусстве…
Велись разговоры и о том, как отметить два праздника, посвящённых многонациональной советской культуре, - 800-летие азербайджанского поэта Низами и 500-летие узбекского поэта Навои. В статье газеты «Культура», выпущенной к 20-летию со дня освобождения Ленинграда от вражеской блокады, было указано, что «эти юбилеи должны были быть широко отмечены в конце 1941 года. И война не помешала планам учёных. 17 октября 1941 года в Эрмитаже собрались академики и поэты, историки, археологи, корреспонденты московских и ленинградских газет. На заседание, посвящённое 800-летию со дня рождения Низами многие докладчики прибыли прямо с передовой. Другой юбилей – 500-летие Алишера Навои, поэта гуманиста, отметили 10 декабря 1941 года. Именно в этот день «Ленинградская правда» впервые вышла не на четырёх, а на двух страницах. И это был самый тяжёлый период голодной зимы 1941-1942 года, когда хлебная норма сократилась до ничтожных размеров - 250 граммов рабочим, остальным - 125. Но в этот день сотрудники Эрмитажа встречали у служебного подъезда ленинградских учёных, художников и поэтов».
«Не ходи, там умершие»
В Эрмитаже имелась своя пожарная команда. Она располагалась всё в том же бомбоубежище № 3. Одним из тех, кто работал в этой бригаде, был и Борис Борисович Пиотровский. Велась работа и на вышках Эрмитажа - сотрудники музея видели все пожары города - и как горели Бадаевские склады, и «Американские горы» (потешная горная железная дорога. - Прим. авт.) у кинотеатра «Великан».
Известно, что на территорию Эрмитажа попало две авиабомбы и тридцать снарядов. Как рассказал журналистам ведущий инженер технического отдела Сергей Маценков, на чердаках Эрмитажа жизнь протекала в течение всей войны. Сейчас там можно увидеть историческую будку. Перед революцией в ней находился пост часового; она располагалась у флагштока. Во время войны в ней несли дежурство бойцы команды самозащиты Эрмитажа. На фронтоне этой будки можно увидеть красный цвет. Именно в такой цвет были выкрашены все фасады Зимнего дворца и зданий, которые были на Дворцовой площади. В этой будке осталось много автографов. Из интересного текста - там есть начало Первого псалма.
Многие из этих событий зафиксированы в рисунках художника Александра Никольского. Его работы как раз и предоставлены на открывшейся выставке. Под Новый год в 1941 году он собрал всех и показал свои рисунки, в которых все те прекрасные залы Эрмитажа, по которым сегодня водят экскурсии, превратились в холодные помещения, где в рамах не было картин. Но плачевное впечатление производили не только залы. Самое страшное было в том, что из Эрмитажа постепенно уходили люди… В 1942 году были зафиксированы смерти. Когда Софья Пиотровская пошла в библиотеку за книгами, Борис сказал: «Не ходи, там умершие».
Спасённые фрески
К началу 1943 года в Эрмитаже работали 19 научных сотрудников. Среди них пожилые женщины, которые отказались эвакуироваться. Они говорили, что Ленинград не сдадут. «Мы не уедем отсюда, ведь здесь могилы наших предков!» Так Анна Султан-Шах спасла фрески Туркестана (она поступила на работу в Государственный Эрмитаж в 1922 году, когда под руководством Иосифа Орбели здесь создавался отдел Востока. Долгие годы была главным хранителем отдела ковров, главным хранителем отдела Востока (с 1945 года). - Прим. авт.). Фрески начали осыпаться. Она собрала все женские силы научных сотрудников. И они собрали всю осыпавшуюся штукатурку. А когда египтологу Наталье Флиттнер предложили эвакуироваться, то она отказалась. В военное время она обтирала остававшуюся неэвакуированной музейную мумию, на которой уже выступали соли. «Сохранение исторических памятников для потомков - для музейных сотрудников особый долг. Для каждого памятник - что свой ребёнок», - отмечает Людмила Воронихина.