«Мы с детства слышали от родителей рассказы о блокаде и фантазировали на тему запасов еды и рецептов – что можно съесть в критических ситуациях. И все мы выросли запасливыми и предусмотрительными», – говорит писатель.
Благодаря документальному и художественному фильмам по его сценарию «Коридор бессмертия» мы узнали, какой подвиг совершили ленинградские железнодорожники. Об истории своей семьи, пережившей блокаду, о малоизвестных и забытых фактах тех страшных лет, а также о намеренных искажениях исторической правды Дмитрий Каралис рассказал корреспонденту spb.aif.ru.
Дорога к Победе – сквозь «коридор смерти»
«Мой отец Николай Павлович Каралис служил начальником поезда, политруком. От него я узнал о «коридоре смерти», который немцы обстреливали прямой наводкой. Отец вспоминал разное о том времени, но чаще бытовые истории. Он рассказывал о войне и блокаде очень скупо: щадил моё детское воображение, – вспоминает Дмитрий Каралис. – Когда я попытался найти сведения об этом «коридоре», ничего не нашёл. В Музее железнодорожного транспорта мне объяснили, что это внутреннее название, официальное – Дорога Победы – 33-километровая железнодорожная ветка. К моменту прорыва блокады у ленинградцев уже были наготове рельсы, шпалы, стройматериалы. И пять тысяч человек – солдаты, женщины и вчерашние школьницы – построили эту железнодорожную ветку за 17 дней.
По ней сразу пошли поезда. Ладожская Дорога жизни стала терять свой смысл. Один эшелон – это сто ладожских полуторок с продовольствием. Благодаря железнодорожному сообщению город стал набирать силы, готовиться к окончательному разгрому врага, полному снятию блокады. Интересно, что три четверти грузов в Ленинград доставили по малоизвестному «коридору смерти», остальное дала знаменитая Дорога жизни.
Научных публикаций об этом транспортном коридоре было достаточно, но общественность почти не знала о нём. Я писал статьи в газеты и журналы, рассказывал о забытой странице блокады, но вскоре понял, что нужен фильм, иначе о «коридоре смерти» вновь забудут и не вспомнят. Так вышел документальный фильм «Коридором бессмертия», а позднее кинорежиссёр Фёдор Попов предложил снять художественную драму».
Почему же не было публичного интереса к теме дублёра Дороги жизни, этому беспримерному подвигу ленинградцев, построивших под носом у немцев – под обстрелами и бомбёжками – железнодорожную ветку? Одна из причин – «Ленинградское дело», серия судебных процессов в СССР в начале 1950-х годов против партийных и государственных руководителей Ленинграда.
«В Ленинград прислали новое руководство взамен расстрелянного. И после «Ленинградского дела» мы два десятилетия сидели с нашей блокадой тише воды, ниже травы. Это отчётливо видно по библиографии на блокадную тему. Писали и показывали по стандарту, не больше, не меньше: страдали, как и весь советский народ страдал, да, голод, да трагедия, но страна под руководством компартии помогла выжить Ленинграду… И эта печать задавленности, о которой хорошо сказал Даниил Гранин – страх шевелился во всех, – проявилась в том, что долго боялись вспоминать детали блокады или интересоваться ими. А роль руководства города, организовавшего в адских условиях работу промышленных предприятий, медицины, научных учреждений, школ, а затем расстрелянных, вообще опускалась, как будто руководства и не было. Ленинград многое давал фронту: танки, пушки, радиостанции «Нева-2» и прочее».
Десять эшелонов ленинградской крови
Ещё одна документальная лента Дмитрия Каралиса «Блокадная кровь» родилась после консультации в Институте переливания крови и подсветила потрясающие факты.
«Этот институт на 2-й Советской улице – как раз напротив дома, в котором блокадничала моя семья, – говорит Дмитрий Николаевич. – Мама осталась с новорождённой сестрой, а старших детей отправила в эвакуацию со школами. И она ходила в этот институт через дорогу сдавать кровь. Доноров кормили и давали паёк. Я хотел узнать, как переливали кровь в полевых условиях, – мне это нужно было для сценария. В итоге узнал намного больше. Например, блокадные доноры дали фронту 144 тонны крови, это 10 эшелонов. Даже самим блокадникам с трудом верилось, что столько крови сдали истощённые жители города, но это достоверный факт.
Во время блокады учёные разработали кровезаменители, за секретом их изготовления охотились и немцы. К слову, в городе два десятка научных институтов занимались различными медицинскими исследованиями. В Ленинграде была единственная для фронтовых госпиталей фабрика крови – других источников донорской крови у защитников города не было. Ещё удивительнее другое: во время жесточайшего испытания голодом, холодом, потрясениями, «блокадная» кровь стала «уклоняться» – посветлела, потеряла витамины, стала жидкой, но давала неимоверную бодрость, прилив сил и подъём духа. Бойцы на фронте сравнивали энергетически бодрящую блокадную кровь с «четвертинкой» водки после бани».
Бессовестная ложь о блокаде
«Вокруг любого исторического события всегда были мифы, байки, но такая профанация недопустима в теме блокады, – говорит Дмитрий Николаевич. – Простые истории воспринимаются легче, чем цифры. Есть безобидные легенды, есть просто возмутительные домыслы от литераторов, которые ссылаются не на архивные и проверенные источники, а на обывательские разговоры из курилок или собственные домыслы. Мы знаем, что историки не работают с воспоминаниями очевидцев, потому что память – коварная штука. Так, один и тот же эпизод из блокадной жизни описывали люди из разных районов города, как совершенно достоверный. Человека могла потрясти история из книги, фильма или услышанного где-то, а со временем он верит, что это его воспоминание. Откуда взялась эта дикая история про стаю крыс, которая якобы «маршировала» по Невскому проспекту в ленинградский торговый порт, чтобы там обосноваться и поедать оставшиеся запасы? Видите ли, миф понравился, в нём «почувствовалась» историческая правда. Моя мама видела крыс на Синопской набережной, они просто шныряли на водопой к Неве. А если бы им потребовалось двинуться на порт, то крысы выбрали бы путь короче, ведь по Невскому – это всё равно, что ехать в Москву через Владивосток.
Другая ложь: якобы в городе торговали квотами на эвакуацию. На самом деле горожан едва ли не силком вывозили, но они и помыслить не могли, что ждёт их уже зимой. Дмитрий Лихачёв оставил воспоминания о том, как прятал своих детей от эвакуации на даче в Вырице. Моя мама не уехала по той же причине. Она боялась потерять квартиру, работу. Руководство города, которое расстреляли после войны, толково организовало эвакуацию. Уехали целые заводы с ценными работниками и семьями, школы, детские дома, научные и культурные учреждения…
Часто встречаются не «открытия новых исторических фактов», а проявление исторической политики, когда хотят показать, что «...всё не так, ребята!», не так всё было. Вот доктор философских наук Андрей Буровский, перебравшись из Красноярска в Петербург, на месте быстро разобрался в ситуации и крутит пальцем у виска: «Ребята, какая блокада, если был путь через Ладогу и возможность снабжать город самолётами!» Дескать, правительству нужно было просто возить больше продовольствия, а не прятать его от людей. И приводит в пример воздушный мост, по которому сотни американских и британских транспортных самолётов 300 дней и ночей снабжали Западный Берлин во времена политического кризиса 1949 года. Дескать, вот там была блокада, и они справились, а у нас – имитация.
И подобные книги долго лежали в центральных магазинах. Человек приезжает в город, берёт в руки томик, в котором ему обстоятельно лгут, что блокады не было. Блокады, которая по итогам Нюрнбергского процесса внесена в список зверских преступлений против человечества. Нельзя расшатывать фундамент исторической памяти, сеять сомнения – особенно в юных душах. У нас чистое небо над головой, скажите спасибо и помолитесь о тех, кто это отвоевал, вместо того, чтобы плести небылицы».