«Бабичья» школа
Предписание об открытии в Санкт-Петербурге Воспитательного дома с госпиталем для неимущих родильниц издала Екатерина Вторая. Так, ровно 245 лет назад на Невском проспекте, на месте, где теперь находится Казанский собор, открылся первый родильный дом столицы. Предписание гласило: «Всех женщин, приходящих для разрешения от бремени, привратнику следует принимать тотчас и ни о чем не спрашивать: если женщина и лица своего не хочет показывать, ей разрешается все сохранять в тайне. Каждой дозволено пробыть одну неделю до родов и две – после». Младенец, рожденный в этом отделении, обязательно отдавался в Воспитательный дом.
Коек было всего 20, при этом отделений – пять: для законных родильниц, незаконных, «секретных», для воспитанниц, для крестьянских учениц.
Штат госпиталя состоял всего из шести человек: врача, повивальной бабки, трех служительниц и одного работника.
На пожертвования Марии Федоровны – супруги Павла Первого, родившей десять детей, – в 1784 году было открыто Повивальное училище для подготовки акушерок. Поначалу были приняты восемь учениц. Заканчивая обучение, акушерки давали клятву: «Клянусь всемогущим моим Богом перед святым его Евангелием с ревностью и исправностью к роженицам богатым и убогим днем и ночью немедленно ходить, усердие им оказывать, к муке напрасно не склонять».
Отцом российского акушерства считается Нестор Максимович-Амбодик (1744-1812 гг.), возглавивший «бабичью» школу. Так как Максимович учился в Германии, то и на родине продвигал передовые по тем временам немецкие методики.
«Развязывали все узлы…»
Родовспомогательными учреждениями пользовались только горожанки, и то процент от общего числа был ничтожным, крестьянки продолжали рожать в избе, в бане или даже в поле. Принимала младенца повитуха – как правило, сама многодетная мать, обладающая опытом и «благочестивым поведением».
Входя в дом, повитуха крестилась и читала молитву. Перед иконами зажигали лампаду и пасхальные свечи. Кто-то из родственников читал молитву. Повитуха направляла действия роженицы, заваривала напитки из трав, делала растирания, окропляла святой водой.
Главной задачей было подхватить младенца, чтобы он не упал и не ударился.
В родах женщине полагалось ходить, переступая через пороги. Ей распускали волосы, развязывали все узлы на одежде. В доме открывали все сундуки, двери, символично помогая процессу раскрытия шейки матки.
Перерезали пуповину новорожденного на Библии. Если рядом был отец, это делал он. Как только дитя рождалось, повитуха читала молитву, кропила дитя и мать святой водой.
Сельские жительницы рожали легче городских, поскольку были сильнее физически и крепче здоровьем.
«Снегиревка»
Ну а в Петербурге в 1819 году в связи с постройкой Казанского собора, дом, в котором помещался родильный госпиталь, был снесен. Заведение переехало в соседнее здание, и, в конце концов, обосновалось на Надеждинской улице (ныне – Маяковского). Только с 1882 года матерям было разрешено брать детей домой.
Ну а самому Санкт-Петербургскому родовспомогательному учреждению в 1919 году присвоили имя знаменитого врача, основоположника гинекологии как науки Владимира Федоровича Снегирева. Нужно отметить, что профессор жил и работал в Москве, скончался 1 января 1917 года и в петербургском роддоме не служил.
Царь выносил младенца
Аристократки, тем более представительницы императорского дома, разрешались от бремени дома под присмотром врачей, в основном иностранных. Ни одна императрица не рожала в специальных клиниках, даже когда в 1904 году в Петербурге открылась роскошная клиника Отта.
Первая известная придворная акушерка – голландка Адриана Ван дер Шаар. Она принимала роды у Великой княгини Екатерины Алексеевны, будущей Екатерины Второй, когда в 1754 году та воспроизвела на свет сына Павла.
Буквально до последнего момента венценосные роженицы должны были соблюдать «график» переезда из резиденции в резиденцию, поэтому лейб-акушер следовал за своей подопечной. Ну а разрешались от бремени там, где заставало начало схваток.
Так, Николай II появился на свет в мае 1868 года в Александровском дворце Царского Села, куда семья только что переехала на лето. Из пяти детей самого императора одна дочь также родилась в Царском, а три дочери и сын – в Нижнем дворце в Петергофе. В это время здесь всегда находился и лейб-акушер Дмитрий Отт, для которого выделяли квартиру во Фрейлинском доме.
При родах или в соседней комнате присутствовали родственники, а муж держал супругу за руку. И не только для того, чтобы поддержать жену, а и для соблюдения старинной традиции. Со средневековых времен в Европе высшая аристократия имела право присутствовать при родах королевы, чтобы лично удостовериться в «истинности» родов, и в том, что младенца не подменили.
В России к моменту разрешения венценосной особы от бремени, во дворец в обязательном порядке прибывал министр Императорского двора, у которого были заготовлены варианты манифеста о появлении на свет новорожденного. Причем вариантов было пять: рождение сына, дочери, двойни из сыновей, двойни из дочерей, двойни из сына и дочери. Царь сам выносил министру Двора младенца и лично вписывал в манифест заранее выбранное имя новорожденного.
О рождении царственного младенца подданные узнавали по артиллерийским залпам орудий Петропавловской крепости: 101 залп означал рождение девочки, а 301 – мальчика.
Вся дворцовая прислуга, находящаяся на дежурстве в день рождения ребенка, получала памятные ценные подарки.
Императорские и великокняжеские семьи были многодетными. Так, Екатерина I, супруга Петра Великого, родила восемь детей. У Павла I их было десять, у НиколаяI – семь, у Александра II – восемь, у Александра III – шестеро.