После возвращения с передовой многие бойцы оказываются в состоянии, которое специалисты называют «социальной паузой». На них обрушивается поток предложений, льгот и возможностей, но при этом уходят сила и желание включаться в жизнь. Ветеранские активисты признают: именно первый период после выписки из госпиталя – самое уязвимое время, когда человек может остаться в четырёх стенах, потеряв контакт и с обществом, и с самим собой.
В четырёх стенах
В Россию возвращаются десятки тысяч бойцов, прошедших тяжелейшие испытания. Государство развернуло беспрецедентный по масштабам пакет поддержки: единовременные выплаты до трёх млн рублей, ежемесячные доплаты, квоты на работу для членов семей, бесплатное высшее образование, льготная ипотека, современное протезирование, переобучение за счёт бюджета. Казалось бы, всё сделано, чтобы не повторить горький опыт участников афганской и чеченской кампаний, когда люди десятилетиями чувствовали себя брошенными. Но чем больше возможностей, тем острее парадокс: многие просто закрывают дверь квартиры на все замки и перестают выходить в мир.
Об этой, пожалуй, главной проблеме сегодняшнего дня говорят все, кто работает с ветеранами СВО – от психологов госпиталей до руководителей фондов. Волонтёры подчёркивают, самая большая опасность – когда человек остаётся наедине с самим собой.
Член правления Ассоциации ветеранов СВО Санкт-Петербурга Антон Ковалёв, сам прошедший фронт, формулирует это жёстко и предельно точно:
«Первая и главная проблема возникает тогда, когда ветеран остаётся один. Вот он вышел из госпиталя, пришёл домой и остался в четырёх стенах. Самое важное здесь – начать работать с ним сразу, не оставлять его «наедине с холодильником».
Проблема в том, что система пока не умеет сама находить таких людей. Медицинская тайна, закон о персональных данных – всё справедливо, но в итоге информация о выписке из военного госпиталя никуда сама по себе не уходит.
«К нам такая информация автоматически не поступает. Это закрытые данные. Фактически, об этом узнают только в том случае, если ветеран сам после госпиталя обратился в социальную службу своего района. Просто позвонить кому-то мы не можем – такой информации не существует», – объясняет Ковалёв в беседе с корреспондентом spb.aif.ru.
Реклама в газетах, бегущие строки на экране ТВ, горячие линии, чат-боты – всё это работает только для тех, кто уже готов сделать первый шаг. А как быть с теми, кто закрылся дома, не включает телевизор и не берёт телефонную трубку?
«К сожалению, системных инструментов нет, – признаёт ветеран. – Боюсь, что здесь работа, скорее всего, останется точечной. Систематизировать это в общем масштабе пока что сложно. Возможно, должны быть расширены функции социальных служб, появиться новые профильные специалисты. Но в любом случае инициатива, как показывает практика, всегда должна идти сверху – от администрации или министерств».
Не хватает сил
Другой взгляд у замруководителя петербургского филиала фонда «Защитники Отечества» Антона Кляпина. Он уверен: по сравнению с прошлым опытом взаимодействия с ветеранами государство и общество сегодня действуют если не идеально, то максимально близко к этому.
«У нас сейчас и социальная система, и общественные структуры работают, я бы сказал, идеально. И администрация, и муниципалы, и кадровые программы – все работают в одной обойме. Чтобы человек выпал из поля зрения всех этих структур, должен произойти какой-то уникальный случай. Ему придётся очень сильно постараться, чтобы остаться без помощи».
Но и в петербургском филиале фонда «Защитники Отечества» видят ту же, главную, проблему – только формулируют её иначе.
«Судя по моему информационному пузырю, проблема выглядит так: возможностей слишком много, а сил у человека не хватает. Ему хочется и туда, и сюда, но в итоге он просто остаётся дома. Наступает своего рода социальная пассивность», – делится собеседник издания.
По его словам, после возвращения многим не до общения.
«Просто не хотят ни с кем общаться. Возможно, это временное состояние: человеку нужно побыть наедине со своими мыслями, порефлексировать, а уже потом включаться в жизнь. А сейчас на ребят очень активно набросились со всех сторон. Их мало, их начинают дёргать на разные мероприятия… Зачастую именно так – им, наоборот, нужно время, чтобы осознать и принять ситуацию».
Важный момент: речь идёт не только и не столько о тяжёлом посттравматическом стрессовом расстройстве. Да и ПТСР есть далеко не у всех.
«ПТСР – это слишком громко сказано, это всё-таки медицинский диагноз. Здесь речь идёт скорее о состояниях: апатия, депрессивный настрой, сниженное настроение, проблемы с самооценкой», – уточняет Антон Кляпин.
Получается, смотрит только что вернувшийся с фронта человек соцсети ветеранов и видит: кто-то уже открыл бизнес, кто-то пошёл в политику, кто-то выступает перед школьниками с двумя орденами Мужества на груди. А у него – «одна медалька». И возникает мысль: «Куда я пойду? Ведь там сидят условные бойцы с двумя орденами Мужества». Неловко. Стыдно. Проще остаться дома.
«Этот опыт, эти новые мироощущения, знания и навыки нужно легализовать и интегрировать в общество. Сделать это человек может сам, но чаще всего – только при поддержке», – подчёркивает Антон Кляпин.
Когда стучаться в закрытую дверь?
Системного решения пока нет. Есть точечная работа энтузиастов: ветеранские чаты, личные звонки, кто-то приезжает прямо домой и просто разговаривает, кто-то «держит на радаре» через родственников. Есть организации, которые выступают «маршрутизаторами»: объясняют, куда пойти за высокотехнологичным протезом, где получить 3 млн на открытие ИП, как поступить в вуз без ЕГЭ.
Как отмечают эксперты, чтобы проблема перестала быть массовой, необходимы три вещи, которые пока только обсуждаются на круглых столах:
- законный механизм передачи данных о выписке из госпиталей в соцслужбы и ветеранские организации (с обязательным согласием самого ветерана);
- появление нового профиля специалистов – не просто соцработников, а людей, которые сами прошли фронт и понимают, что значит «не лезть в душу» и когда всё-таки нужно постучать в закрытую дверь;
- понимание на всех уровнях власти: «дать человеку отдохнуть» и «не трогать» – это не всегда правильная стратегия. Иногда нужно аккуратно, но настойчиво выводить человека из затворничества.
Пока же, как считают многие эксперты, главное – не деньги и количество льгот. Важнее всего не дать человеку остаться один на один с холодильником, тишиной и самим собой. Потому что если это произойдёт, все ордена, выплаты и программы помощи могут стать для него чем-то несущественным и ненужным.