В Петербурге участились случаи поджогов — служебных автомобилей, отделов полиции и вышек сотовой связи. Фигурантами в этих делах оказываются подростки или студенты. Почему они идут на такие преступления и как их оградить от пагубного влияния извне — в материале spb.aif.ru.
Дети в опасности
Жгут отделы полиции и служебные машины не только дети — бывает, что на преступление идут и взрослые. Но молодых и очень молодых людей всё же больше. После задержания и выяснения обстоятельств обычно вскрывается переписка с неким «куратором», который убеждал ребят что-то поджечь, запугивая уголовным преследованием или даже детским домом.
Например, 20 ноября в Колпино арестовали пятикурсницу, которая поджигала распределительные щитки вышек сотовой связи. На допросе 22-летняя девушка рассказала, что заставлял её это делать человек, который представился «Вторым». Студентка утверждает, что выполняла поджоги «по принуждению», а анонимные кураторы запугивали её уголовными последствиями за переводы денег, которые будто бы пошли на финансирование украинских спецслужб.
Ещё одним поджигателем стал 15-летний подросток — он спалил патрульный автомобиль ДПС у отдела Госавтоинспекции по Адмиралтейскому району Петербурга. Полицейская машина полностью выгорела. Юношу задержали 19 ноября, а уже на следующий день предъявили обвинение и заключили под стражу. По версии следствия, подросток тоже совершил преступление под влиянием неизвестного «куратора», общение с которым шло через мессенджер. Вину 15-летний юноша признал частично и возражал против заключения под стражу.
А вечером 30 октября в Василеостровском районе 13-летний школьник пытался поджечь отдел полиции на улице Кораблестроителей. Он разбил окно и хотел устроить возгорание.
На следующий день, 31 октября, у отдела полиции задержали 12-летнего мальчика, который пытался поджечь служебную машину. Следственный комитет сообщил, что, по предварительным данным, дети переписывались в мессенджерах и попали под влияние злоумышленников, которые угрожали им и заставили пойти на поджог.
Председатель постоянной комиссии Заксобрания по социальной политике и здравоохранению Александр Ржаненков считает, что в таких ситуациях должна быть защита как родителей, так и ребёнка: «Если совершается такого рода действие ребёнком, то, конечно, ответственность несут родители. Это законом предусмотрено».
Он также напомнил, что 17 ноября президент подписал закон о понижении возраста уголовной ответственности за диверсии с 16 до 14 лет.
Ржаненков уверен, что проходить мимо таких проблем ни в коем случае нельзя: «В этой связи больше нужно воздействовать на родителей. В сегодняшнем мире они позволяют детям быть максимально самостоятельными, использовать гаджеты, чтобы ребёнок не приставал, сидеть в интернете, в телефоне ковыряться, копаться. Вроде как ребёнок занят, а проверить, оценить, чем он занимается конкретно, многие не хотят. И в этой ситуации мы упускаем нужный контроль и совершаются такие действия, которые в последующем, к сожалению, ломают жизнь ребёнку, семье. Так что об этом нужно больше говорить, показывать, рассказывать».
Депутат уточнил, что должны быть использованы все ресурсы: «Конечно же, и курс „разговоров о важном“ тоже, но он проходит не так часто, к сожалению. Но этот ресурс обязательно используется, надо активнее этим заниматься. Не только в школах эта работа должна вестись, но и во всех учебных заведениях в обязательном порядке и системно. И, возможно, надо дальше еще совершенствовать правовую базу».
Вербовка не бывает незаметной
Психолог Анастасия Вайнер, объяснила, что если ребёнка вербуют, то родители обязательно заметят изменение в поведении: «Одно из них — резкая скрытность. Подросток начинает уводить телефон, ставить новые пароли, удалять переписки, выключать звук уведомлений. Также плохой сигнал — повышенная тревожность: ребёнок дергается при сообщениях, нервничает, часто выходит в другую комнату. Необычные финансовые запросы тоже могут говорить о вербовке, например, „мне нужны деньги, срочно, на одно дело“, либо наоборот — появляются деньги „откуда-то“. Склонность к риску: подросток начинает романтизировать опасные поступки, обсуждать „героизм“, „миссии“, „доказать, что я не слабак“. Новые анонимные контакты: Telegram-ники без имени, просьбы „не смотреть“. Нарушение режима: поздние переписки, неожиданные вылазки, попытки уйти из дома ночью. Всё это тревожные сигналы, которые говорят о том, что пора принимать меры».
Психолог отметила, что если подросток начинает говорить как будто чужими словами, например, фразы про «систему», «борьбу», «дело», «взрослые ничего не понимают», то это тоже повод забеспокоиться.
Специалист уточнила, что разговоры с ребёнком, чтобы он пришёл с проблемой к родителям, а не к «кураторам из интернета», должны вестись сдержанно: «Главная ошибка родителей — говорить сверху, требовать доверия и читать лекцию о морали. Подросток воспринимает это как давление и автоматически закрывается. Беседа должна вестись в формате „мы в одной команде“, спокойно, без осуждения: „Если тебе кто-то напишет что-то странное, я хочу, чтобы ты пришёл ко мне не потому, что я родитель, а потому, что я знаю, как тебя защитить“ или „Ты не обязан разбираться с этим один. Это не твоя зона ответственности“. Истерики устраивать точно не нужно: если ребёнок почувствует, что за слова его будут ругать, — никогда ничего не расскажет. Ещё одно важное правило — больше вопросов, меньше морали, например, „Как ты думаешь, почему такие люди пишут подросткам?“ или „Как бы ты поступил, если бы тебе пришло сомнительное задание? Что бы тебе помогло?“. Подростки любят, когда к их мнению относятся серьёзно, как к взрослому. Тогда они сами приходят к нужным выводам.
Также нужно дать конкретный алгоритм действий, потому что подросткам нужно чёткое, краткое правило, чтобы мозг не паниковал. Например, „Если тебе пишут что-то подозрительное — не отвечай, сделай скриншот, сразу покажи мне. Всё остальное беру на себя. Ты не несёшь никакой ответственности“. Это снижает тревогу — и у них появляется готовый шаблон поведения».
Вайнер рассказала, что молодёжь до сих пор попадается на мошенников в первую очередь из-за особенностей психологии своего возраста: «Жажда признания, стремление доказать значимость, чёрно-белое мышление, недооценка последствий — „со мной не случится", гормональная склонность к риску, огромная потребность в ощущении контроля над жизнью. Все эти особенности подростковой психики дают мошенникам власть над детьми. Вербовщики давят на три точки. Первая — эмоции: стыд, вызов, „ты слабак, если откажешься". Вторая — деньги: быстрый заработок, который кажется „приключением". И третье — отсутствие последствий: „тебя никто не найдёт, мы всё прикроем". Подростку трудно критически оценить ситуацию — у него только формируется префронтальная кора, центр контроля и логики, а «кураторы» этим пользуются.