Проблема алкогольной и наркотической зависимостей остаётся актуальной в российском обществе. В нашей стране порядка 1,2 миллиона алкоголиков и чуть меньше 400 тысяч наркоманов, и это данные только официальной статистики Минздрава, то есть те, кто обратился за помощью и был «посчитан».
Осознать свою зависимость возможно. Но как её побороть? В Петербурге больше 30 лет работает благотворительный фонд «Диакония», который помогает людям вернуться в общество.
Учат готовить и работать
На территории храма святителя Петра на Роменской улице находится центр социальной адаптации «Диаконии». На третьем и четвёртом этажах живут 34 воспитанника фонда. Полгода они провели на реабилитации за городом, где учились жить без алкоголя и психотропных веществ. А сейчас вернулись в Северную столицу, чтобы начать второй этап выздоровления.
«Здесь ребята будут ресоциализироваться в течение 6 месяцев, – показывает мне центр его руководитель Георгий Чалков. – Они продолжают ежедневную борьбу со своей зависимостью, с ними работают психолог, арт-терапевт, тренер, равный консультант, батюшка. Помимо этого, мы готовим ребят к будущей жизни: учим общаться с работодателями, помогаем в трудоустройстве. При необходимости учим и бытовым вещам. Многие вышли из детских домов, поэтому не умеют готовить или следить за порядком в доме».
Центр напоминает общежитие: общая кухня со списками дежурных на стене, холодильник с подписанными полками. Небольшие комнаты с двухъярусными кроватями украшают картины и мотивационные открытки. На подоконниках – высаженные в горшках зелёные монстеры и дифенбахии. Кто-то ставит рядом с кроватью икону и фотографии близких.
Реабилитация в «Диаконии» бесплатная: фонд существует на пожертвования и гранты от государства. Однако в центре ресоциализации воспитанники должны учиться самостоятельно себя обеспечивать: всю бытовую химию и продукты они покупают на свою зарплату. С теми, кто ещё не успел заработать, делятся. Живут строго по расписанию: подъём в 7 утра, отбой в полночь. Днём ходят на работу, а вечером на обязательные групповые занятия. За чистоту в центре тоже отвечают сами – каждый день выбирается дежурный, который моет общие зоны.
«Если есть время, можно книги почитать или интернет посмотреть», – говорит один из жильцов центра Егор. Лысый, татуированный, в чёрной майке-алкоголичке, он говорит невнятно, не смотрит в глаза и постоянно крутит предметы в руках. Егору 30 лет, вырос в Белоруссии, несколько раз оказывался за решёткой за кражи. Про себя рассказывает неохотно: говорит, что начал употреблять ещё в 15 лет, деньги брал у родителей или воровал.
«А потом я достиг определённого дна и начал выбираться, – безэмоционально продолжает Егор. – Хотя были периоды, когда думал: «Негде жить – пофиг, нет документов – пофиг, могу воровать, мне не стрёмно». Но никогда не продавал (имеет в виду наркотики. – Прим. ред.) – это не укладывается в мои убеждения. В какой-то момент я сам обратился за помощью через социальные службы. Меня никто не принуждал и не привёл. Я просто достиг тупика. У меня никого нет – мама умерла, с родственниками отношения не поддерживаю. Сам о себе должен заботиться».
Сейчас Егор подрабатывает на стройке разнорабочим – это его первая работа, и совсем не то, о чём он мечтал. Но возвращаться к прежней жизни не хочет. Вопрос о планах на будущее ставит его в тупик.
Сын священника и музыкант
«Андрей, пообщаешься с корреспондентом?», – обращается Георгий к высокому мужчине в синих джинсах и красном кардигане. Андрей смущённо улыбается – он только-только вернулся из центра реабилитации в посёлке Пошитни и распаковывает вещи из спортивной сумки. Это его второй заход в центр, в первый раз не смог завершить реабилитацию, сорвался.
«Моя алкогольная зависимость длится уже лет 15, но проблему я начал осознавать лет 5 назад, – вспоминает 36-летний мужчина. – Пытался сам справиться, были периоды, когда я не употреблял, но лучше не становилось. Я профессиональный музыкант, и у нас есть практика после концерта выпить. Жизнь располагала к банкетам. А учитывая, что я по природе очень закрытый человек, алкоголь мне помогал строить отношения на работе, дружить, связи налаживать. Так и пил нон-стопом: утром, в обед и вечером. Если сначала помогало быть весёлым и общительным, то потом это состояние исчезло. Только неуверенность и проблемы со здоровьем остались. Вот и пошёл в центр. Сам, никто не заставлял, хотя у меня отец священник. Да, здесь не курорт, приходится делать то, что не хочется взрослому человеку: вставать рано, отчитываться, правила соблюдать. Но я понимаю, что по-другому никак не излечиться. Тебе показывают дорогу, и ты по ней идёшь».
В этот раз Андрей чётко решил, что пройдёт реабилитацию до конца. А на вопрос о планах на будущее, сразу отвечает: «Выздороветь». На намёки о создании семьи или карьерных целях только ухмыляется: «Мне бы со своей головой «пожениться».
Нравится на улице
Зависимость от веществ часто сопровождает бездомных. Сейчас в центре проживают трое бывших бродяг. Рассказывать о себе они не хотят – стыдятся своего прошлого.
«Конечно, они не хотят вспоминать, потому что не готовы встретиться с осуждением, – объясняет мне Георгий. – У нас в России как: пил алкоголь – пьянчужка. К бездомным другие, не менее приятные эпитеты. Я знаю, о чём говорю: сам употреблял и жил на улице. И даже несмотря на то, что вращаюсь в этой среде, занимаюсь помощью бездомным и зависимым, я чувствую, как порой на меня осуждающе смотрят, относятся предвзято. Это я выбрал для себя путь делиться своим опытом, потому что ребятам важно видеть, что можно выбраться. А они пока не готовы, не будем их заставлять».
Бездомным о фонде Георгий часто рассказывает напрямую – вместе с соцработниками ездит в патруле по разным районам города. Бродягам помогают не только едой и одеждой, но также восстанавливают документы, устраивают в больницы и приюты и предлагают избавиться от зависимости в фонде. Главное условие – не употреблять.
«Сколько соглашаются? 1%! – восклицает Георгий. – К сожалению, их вполне устраивает то, как на данный момент они живут. Многие не хотят изменений, нет ресурсов, готовности работать. Или на словах соглашаются, а как до дела доходит – бегут. Реабилитация – это очень трудоёмкий процесс, работа над собой, которая затягивается на многие годы. А части бездомных нужно только облегчить своё физическое
состояние».
«Спрашивали, чем нравится жизнь на улице?», – уточняю я.
«Мнимой свободой. Часто бездомные – это воспитанники детдомов и интернатов. И возвращаться в казённые дома они не хотят. А другой жизни не знают. Зимой ещё ладно, они готовы пожить в интернатах, потому что холодно. А летом им прекрасно в палатке или прямо на улице ночевать. Бездомные живут в этих заблуждениях и вырваться не могут. Хотя бывают истории, когда человек выбирается с улицы самостоятельно. Но у него должен быть такой духовный стержень, такая сила!»
«Можете описать среднестатистического бездомного?»
«Нет, они все разные. Можно на улице оказаться в 18 лет, а можно в 50. И причины различны: кто-то приехал на работу, его «кинули», он запил и живёт в подъезде. Другой стал злоупотреблять и лишился жилья, тоже пошёл жить на улицу. Сейчас картина бездомности дополняется ребятами с СВО – боец вернулся с фронта, но его моральными травмами никто не занимается. Полученные деньги быстро тратятся на выпивку и наркотики».
Не вернутся?
Особенность «Диаконии» – работа над внутренними изменениями человека. Помимо работы с психологами, воспитанники обязательно консультируются с православными батюшками. В разное время в фонде лечились католики, протестанты, часто бывают атеисты. Их не заставляют совершать таинства (например, причастие и исповедь), но беседы со священниками обязательны, это часть терапии.
«Человек прикрепляется к сообществу, которое живёт по заповедям, заново открывает для себя традиционные ценности: честность, мораль, доброту, милосердие, помощь ближнему, – перечисляет Чалков. – Эти вещи насыщают положительными эмоциями. Воспитанник, который приходит к Богу, меняется сам, меняется его отношение к миру. Я раньше тоже был неверующим и считал, что я в этом мире один, я сам себе господин. Был эгоистичным, всего мне было мало, не мог насытиться. Сейчас всё иначе, для того, чтобы быть счастливым, нужно меньше. И я теперь не только беру, но и отдаю людям».
Воспитанникам центра объясняют, что зависимость – это болезнь. Излечиться навсегда невозможно, но реально облегчить своё состояние и больше никогда не возвращаться к алкоголю и наркотикам. Им предлагают следовать определённым наборам правил, которые помогают жить комфортно. Кроме того, пошагово прописывают и то, как действовать в различных жизненных ситуациях. Например, что делать при встрече с бывшими соупотребителями, или когда желание вновь взяться за бутылку непреодолимо.
Судьбу тех, кто выпустился из центра, отслеживают, многие ребята смогли вернуться к нормальной жизни, создали семьи, устроились на работу, а кто-то даже открыл свой небольшой бизнес. Часто бывшие воспитанники становятся волонтёрами и продолжают участвовать в жизни центра, помогая другим ребятам.
«Мне сложно сейчас строить планы на жизнь, возможно, лет через 10, если будут ресурсы, создам семью и продолжу развиваться в профессии. Я не знаю. Единственное, что точно могу сказать, что я буду помогать другим зависимым. Это главная задача», – делится со мной 30-летний Дмитрий. Он родом из Петербурга, после школы поступил в архитектурно-строительный университет, но бросил, решив, что свободная разгульная жизнь намного интереснее.
«И стал пить. Деньги зарабатывал сам – работал в продажах, но нигде не задерживался, стабильность не для меня. Я начинал дело активно, погружался в него, а потом быстро прекращал. Начались больницы, реабилитации. Это моя не первая, у меня богатый опыт», – признаётся мужчина.
Белозубая улыбка, аккуратно подстриженная короткая чёрная борода, подтянутая фигура и грамотная речь – Дмитрий совсем не похож на человека с тяжёлой алкогольной зависимостью.
«Вы внешне никогда не отличите зависимого человека, – объясняет он. – Это болезнь внутреннего порядка, болезнь души. Иногда она может отражаться на лице, а иногда – нет».
В «Диаконии» Дмитрий оказался по рекомендации подруги. От близких свою реабилитацию не скрывает:
«Родители, конечно, знают, они пришли к пониманию, что я делал какие-то вещи не потому что асоциален, а из-за хронической болезни. Я не скрываю факт своего заболевания. Тут нечем гордиться, но и стыдиться нечего. Я не прокажённый… Но с непониманием сталкивался – мой лучший друг перестал со мной общаться, назвав безвольным и бесхарактерным, сказал, что я потерял моральный облик. Я его не осуждаю и не обижаюсь – может быть, он и прав».
Дмитрий живёт в четырёхместной комнате вместе с другими воспитанниками. Признаётся, что мысли об алкоголе у него не появляются – он старается не оставаться наедине с собой, а занимает всё свободное время. Много работает (строит дороги), общается с ребятами на кухне, читает книги. На полке лежит томик Андрея Платонова и программная литература.
28-летний Александр живёт в той же комнате. Высокий, худой, немного сгорбленный, татуированный, взгляд исподлобья. Он только несколько дней назад вернулся в центр после реабилитации. Первый этап проходил не в «Диаконии», поэтому с местными воспитанниками ещё не знаком. Общение ему даётся с трудом.
«Мне тяжело, – нервно отвечает Саша. – Они тут все друг друга знают, а я замкнут, не могу просто подойти и пообщаться. Даже готовить выхожу, когда нет никого».
Это первая для Александра реабилитация. В общей сложности он употреблял наркотики 15 лет и сейчас в очередной раз находится под следствием за кражу.
«Но я ни разу не сидел, – восклицает мужчина. – Насколько знаю, когда я попал в центр, половину моих уже пересажали – кого за наркотики, кого за воровство. Я воспринимаю реабилитацию, как единственный шанс в жизни что-то изменить. Хотя не сам пошёл на неё – ко мне приехал медик, обколол, очнулся уже в ребцентре. И знаете, мне даже легче стало – зашло всё так далеко, что я не мог уже остановиться. А в центре испытал облегчение, хотя в процессе реабилитации были мысли о побеге, я говорил об этом врачам. Помню, лежал и представлял, что я ухожу. Но понимал, что уйду в никуда, и всё заново начнётся».
Не умеешь искать позитив
Каждый вечер в центре проходят собрания – это общие встречи с психологами, беседы со священником и равным консультантом. На одну из таких встреч попросилась и я. Попала на профилактику срыва, на котором ребята между собой озвучивают краткосрочные цели и рассказывают, как борются с соблазнами.
Встреча прямо на кухне за общим столом. Каждый открывает заметки в мобильном телефоне и вслух зачитывает. Перед началом заверили, что моё присутствие их не смущает, но договорились «не озвучивать жесть, чтобы не испугать корреспондента». Посмеялись.
Какие обещания дают себе зависимые? Перестать смотреть глупые и откровенные видеоролики в интернете, принимать пищу хотя бы дважды в день, отказаться от покупки женщин. Кто-то посетовал, что весь день хотел «читать книги» (это сленговое выражение означает употребить наркотик – Прим. ред.).
«Когда ты её купишь, тебе будет хорошо на 5%, а оставшиеся 95% будешь чувствовать боль», – напомнили ему ребята. Тот согласился.
Второй этап встречи – поделиться одним плохим и одним хорошим событием за день. Начали с меня. И если негатив я смогла вспомнить довольно быстро, то с хорошим оказались проблемы. Ребята поддержали, говорят, я просто ещё не научилась видеть хорошее, но оно точно есть. Чему порадовались они? Встрече с сыном, новой работе, просмотру спектакля и телефонным разговорам с близкими, после которых поняли, что идут правильным путем.