Если есть душа - она может болеть. Тогда человек становится душевнобольным. Это термин. Если есть ум - с него можно сойти. Тогда человек объявляется сумасшедшим. Это бытовое ругательство. Но большинство граждан, попадающих в поле зрения психиатров, нельзя назвать ни тем, ни другим словом. Это просто нервные люди, которые периодически пребывают в состоянии аффекта или тяжелой депрессии, становясь неудобными для себя и для общества. А причин для таких состояний нынче предостаточно, считает главный психиатр Санкт-Петербурга Людмила РУБИНА.
Вторичные жертвы террора
- Московский институт имени Сербского сообщает, что уже есть попытки суицида среди бывших заложников и их родственников и что в психологической помощи нуждаются также люди, наблюдавшие трагические события в Москве по телевидению. Неужели все так серьезно?
- К сожалению. И если после трагедии в Нью-Йорке большинству россиян все еще казалось, что это нас не касается, то московские события буквально ужаснули их. Необходима психологическая реабилитация бывших заложников и особенно детей. Я слышала, как один московский психиатр призывал говорить с пострадавшими детьми как можно чаще о том, что они пережили. Мол, как только они "выговорят" весь кошмар этих дней, то восстановят психическое равновесие. Я же считаю, что ни в коем случае нельзя этого делать. Если ребенок сам говорит о тех событиях - значит, это ему нужно, если он избегает этой темы - не надо бередить его раны. Что же касается "вторичных жертв" террора - звонящих на линию психологической помощи стало больше и в нашем городе, люди подавлены, они не знают, как дальше жить.
- Стало ли больше агрессивных людей?
- Стало больше проявлений агрессии. Люди, даже просто наблюдавшие за событиями по телевидению, находились в состоянии напряжения, и это напряжение, как до отказа взведенная пружина, дает откат. Кто-то устраивает домашние скандалы, кто-то начинает пить, кто-то уходит в глубокую депрессию. К сожалению, далеко не все люди в таком состоянии обращаются к психологам, которые помогли бы им избавиться от чувства тревожности, от агрессии.
Кого кормят душевнобольные
- Почему среди настоящих душевнобольных так много адептов разнообразных сект?
- Потому что они могут стать источником существования для нечестных людей. Да, больных очень охотно вовлекают в секты, или, как это теперь называют, малые конфессии. Эти "миссионеры" действительно проявляют к больным такое нежное внимание - якобы нежное, но это чтобы вызвать доверие.
- И подчинить своей воле?
- Да, под видом организации быта, облегчения ситуации, в которую попали больные. А на самом деле секты забирают деньги, квартиры, имущество. Причем в такие ситуации попадают и люди, которые не являются душевнобольными, просто находятся в таких кризисных состояниях, когда нуждаются в повышенном внимании к себе. Мы даже среди своих врачей знаем такой случай - одна женщина-психиатр попала под влияние секты Виссариона и уехала в Сибирь, потеряла здесь квартиру, средства к существованию, профессию, она там буквально разнорабочая. И таких сект много, у нас были больные, полностью попавшие под их влияние. Ненависть к психиатрам сектанты пропагандируют потому, что чувствуют: только мы можем встать между ними и больными.
- А почему больные отдают все имущество сектантам?
- Они впервые, может быть, увидели внимание с чьей-то стороны к своим проблемам, хотя это кажущееся равноправное отношение. За них не решают, их вроде бы привлекают к решению, хотя решение это давным-давно приготовлено. У нас была больная из секты адвентистов, и та от имени секты написала жалобу на нас, требование возместить моральный ущерб. Но в процессе суда больная вдруг поняла, что моральный ущерб нанесли ей, а компенсацию получит секта. Она пришла к нам: "Знаете, я, конечно, буду с вами бороться, но они тоже деньги не получат". Она была совершенно одинока и по-настоящему больна. И сейчас куда-то пропала, ничего о ней не знаю: Но и адвентисты нас оставили в покое.
Либо безумие, либо наркотики
- Часто ли бывает, что душевнобольной куда-то пропадает - вроде как и не умер, но не известно, где?
- Сейчас такое случается реже, а вот в начале 90-х пропадали массово, к нам постоянно приезжали родственники больных, обеспокоенные тем, что человек молчит, пропал. Мы брали такие заявления и отправляли в прокуратуру. Иногда действительно обнаруживали, что больной умер. А прочих находили живущими в подвалах, у каких-то бомжей.
- Но все они были больны?
- Да, настоящие душевнобольные. Бывало, что они ночевали на вокзалах, а порой попадали в притоны какие-то, где, вероятно, их готовили к лишению квартиры. У нас такой больной был в Петроградском районе, он бежал из психиатрической больницы, написал на кого-то доверенность на квартиру, в результате потерял все жилье, и сейчас он где-то скитается, мы все время пишем в прокуратуру, пытаемся вернуть ему эту площадь, идут суды-пересуды, но так дело пока с места и не сдвинулось.
- А могут ли эти больные подсесть на алкоголь или наркотики?
- Редко, наркоманы и алкоголики живут своим миром и мало интересуются душевнобольными, больные попадают в такую среду, если их туда вовлекают. Душевные болезни не сопровождаются тягой к наркотикам. Скорее наркоманы могут стать душевнобольными. Шизофреники вообще очень редко входят в какую-то компанию, чаще всего они живут в своем внутреннем мире, ими созданном, границы которого не переступают. Если они куда-то и попадают, то только через тех людей, которые заинтересованы в их использовании.
Коммунальные страсти
- Чем вызвана антипсихиатрическая пропаганда?
- Изначально она исходила от самих больных, не понимающих, что они нездоровы, не оценивающих свое состояние как болезненное и, с их точки зрения, ущемленных психиатрами. Они жалуются родственникам, те заявляют на нас. Создателями организации "Синтоистская церковь" были люди, перенесшие психозы, естественно, они считали себя жертвами и ставили своей задачей не помощь душевнобольным, а наказание психиатров, доказательство того, что психиатрии как таковой не существует, мол психиатры придумали все болезни, на самом деле их нет.
- А как вы ограничиваете больных в правах?
- Например, мы занимались тем, что пытались сократить дееспособность больного при обмене жилплощади, потому что в процессе обмена неизвестно, какие цепочки выстраиваются, потом очень сложно найти, на каком этапе больной потерял квартиру. Поэтому мы активно вмешивались в процесс обмена. Если больной менял отдельную квартиру на коммунальную, то однозначно надо было препятствовать обмену. Представьте: больной из отдельной квартиры, не зависящий ни от кого, вдруг переезжает в коммуналку, в образ жизни, к которому он не привык, - это и уборка коммунальных мест, и соблюдение различных правил, которые он не способен выполнять. Единственное, на что мы шли - позволяли обменять большую квартиру, которую больной не в состоянии был оплатить, на меньшую, но отдельную, естественно с доплатой, которая должна быть переведена на сберкнижку, а не дана с рук на руки. И в этом нас тоже обвиняли.
Охотники за самоубийцами
- В Петербурге есть службы психологической помощи?
- Да, есть телефон доверия - и для взрослых, и для детей и подростков, особенно для подростков, такой у них возраст. И служба специальная есть государственная, за которую я отвечаю. И не надо бояться этой службы, в основном там разговаривают психологи и психотерапевты, а не психиатры.
- Но люди, звонящие в кризисные центры, боятся, что их телефоны засекают с карательными целями.
- Мы засекаем номер телефона в том случае, когда человек готовит самоубийство. Тогда мы с другого телефона даем знать скорой психиатрической бригаде. И этого человека не обязательно везут в больницу, ему могут порекомендовать обратиться к психотерапевту обычной поликлиники. О каждом таком включении мы сразу должны сообщить, потому что несем за это уголовную ответственнось. Но иначе таким людям мы не смогли бы помочь, ведь иной раз по полтора часа беседуем с больным, понимая, что он находится на грани.
- А если человек решил покончить с собой, зачем же он звонит?
- Иногда для того, чтобы в процессе разговора принять окончательное решение. К счастью, почти всегда мы все-таки успеваем - машина приезжает к живому человеку. И зачастую такие люди не одиноки, они порой живут в семье, но там масса страстей во всяких вопросах, включая бытовые, личностные, и их семья разрешить не может, а иногда и усугубляет. Тогда мы должны провести работу и с родственниками. Но бывают случаи, когда семья создает такую ситуацию, когда человека буквально доводят до самоубийства, есть даже такая уголовная статья, правда ее еще ни разу при мне не применяли.
Наши фобии могут быть заразны! 
Любовь - полезная болезнь. А от сурового начальника спасёт пробежка в парке