Теперь о том, вокруг чего строится наша работа. Перед каждым оперативником ежедневно встают три основополагающих вопроса. По тому, насколько грамотно сотрудник сумеет найти ответ на каждый из них, строится суждение о его профессиональной пригодности.
В 9.00 весь личный состав отдела собирается в кабинете начальника. Здесь проходит оперативное совещание, "сходка" на профессиональном жаргоне.
Вопрос первый
После ознакомления со стратегическими задачами главка руководитель задает почти риторический вопрос: "Что делать?"
Насколько известно из теории конфликтов, а взаимоотношения начальник-подчиненный у нас практически повсеместно можно рассматривать именно с таких позиций, риторический вопрос является неконструктивным элементом диалога. Поэтому вопрос видоизменяется и чаще всего звучит как "Что будешь делать ты?" Начальник имеет в виду, какое сегодня ждать от тебя раскрытие. Важно подсчитать суммарное количество. На том зиждется самая главная святыня нашей милиции, пресловутые показатели.
Молодые, неопытные сотрудники редко знакомы с теорией конфликтов. Потому, пытаясь на риторический вопрос дать риторический же ответ: "бороться с преступностью", "осуществлять профилактические меры", "следить за сигналами от источников и с мест", совершают грубейшую ошибку!
Чревато разносом, вплоть до словесных угроз лишить премии. К тому же это отнимает минут сорок драгоценного рабочего времени - еще одно проявление непрофессионализма, поскольку настоящий опер своим временем дорожит.
Грамотный сотрудник должен уверенно перечислить фамилии, адреса, обозначить действия: опрос, допрос, обыск. Хорош в таком случае заранее подготовленный список. Защищаясь от переизбытка поступающей информации, память может подвести, а каждый начальник имеет привычку делать в своем журнале пометки, и однажды может взорваться: "Сидоров, что вы мне голову морочите! Вот, посмотрите - все то же самое вы рассказываете на протяжении двух недель!" Крыть в таких случаях, как правило, нечем, журнал-то вот он. А список нет-нет, да попадется на глаза и позволит вовремя скорректировать свои действия.
Но у хорошего оперативника нет времени на изготовление лишних бумаг. Его ждут кипы отчетов, "работа по нераскрытым преступлениям", лишний раз прикоснуться к шариковой ручке - тяжесть неимоверная. Поэтому он берет другим: до "сходки" успевает забежать в дежурку и прочесть последние сводки о происшествиях по району. А то неприятно, если выясняется, что злодей, общение с которым ты запланировал себе сегодня, вот уже пару месяцев томится в "Крестах".
Как и в каждом ремесле, в оперативной работе есть свои приемы "высшего пилотажа". Ими нельзя злоупотреблять. Не знаю, как обстоит дело у других, но у нас "встреча с агентом" (со "стукачом") уже не "катит". Старо: Вместо этого лучше предложить контрольную закупку наркотиков. Учитывая кошмарную обстановку на этом подпольном фронте, всем службам спускают нормативы на раскрытие преступлений в этой сфере. Подставной человек идет за товаром, в результате берешь с поличным барыгу, потом обыск. Начальник готов пожать тебе руку, но ты негромко добавляешь: "Тот барыга торгует исключительно оптом. Но вы же, Иван Иваныч, давно сами "девятку" обещали:" В бухгалтерской смете отдела есть девятая расходная статья - на оперативную работу. Вот только получить эти деньги архисложно. Опт же у торговцев героином начинается от одного грамма, поэтому сумма набегает значительная. (В связи с новыми дополнениями к Федеральному закону о борьбе с незаконным оборотом наркотиков не будем ее называть, скажем лишь, что она превышает ту самую гипотетическую премию, которой грозятся лишить проштрафившегося оперативника. Но которую и всем остальным почти никогда не платят. - К. Н.) Иван Иваныч что-то бурчит под нос в том духе, что попробуем решить, несколько раз даже приподнимает трубку телефона: Вопрос тем временем переходит к следующему подчиненному.
Вопрос второй
Его черед приходит в конце рабочего дня - 18.00, вновь собираемся у начальника. Теперь нужно быть готовым в любой момент держать ответ на вопрос: "Где был?" Желательно с точностью до пяти минут. Чем кормится опер? Правильно, ногами. Здесь побывал, туда заглянул, с тем и тем встретился, поговорил, соседей опросил, к проституткам знакомым наведался - не подумайте чего, исключительно служебные отношения, очень уж у них специфический круг знакомых. Неплохо бы и пообедать где-нибудь. К тому же преступникам абсолютно наплевать, какой именно территориальный отдел заинтересовался их противоправной деятельностью. А Петербург, что бы ни говорили, все-таки большой город. И часто бывает, что дело заводится где-нибудь на Пороховых, а разыскивать сожительницу грабителя, у которой, судя по всему, должны находиться похищенные вещи, нужно в Автово. И если у тебя именно такой случай - считай, вышел сухим из воды. На каждый отдел милиции приходится в среднем по две машино-единицы. Как правило, это машина типа "козелок" и "жигуль". Но на ходу, как правило, лишь одна из них. (Результаты журналистского мини-исследования показали, что тому могут быть три основные причины. Первая банальна - машина в ремонте. Вторая - машина тьфу-тьфу, но исчерпан лимит бензина. Заставить же сотрудников приобретать топливо на свои, особенно когда до получки осталось недели полторы, такую моральную ответственность не возьмет на себя даже самый суровый начальник отдела, не говоря о его замах. И третий вариант подстерегает, когда, казалось бы, и машины на ходу, и почти полон левый бак у "козелка", и есть 5 литров бензинового "НЗ" в канистре, который можно за пару минут перелить в "Жигули", но - один из водителей отправлен на стажировку (на переаттестацию. - К. Н.).
Тут уж начальнику не остается ничего другого, как развести руками. Ведь машина прежде всего ему нужна - то совещание в главке, то в РУВД. Да и на обед ему тоже надо каждый день. Поэтому, коли оперативник отправляется на другой конец города на своих двоих, то тратит весь день без остатка на вполне законных основаниях. Бывают, конечно, отдельные несознательные сотрудники. Например, скажет утром: "Мне в Купчино, обыск делать", а вечером отчитывается: "Приехал, а там нет никого. Надо вскрывать. Пока жилконтору обошел, разыскал ответственного - тот должен обязательно присутствовать. Пока слесарь с заявок вернулся: дверь-то у барыги железная оказалась, плечом не вышибешь. Короче, весь день провозились, не открыли. Завтра другим инструментом попробуем".
Начальнику деваться некуда - сотрудник работал. Кстати, так около недели продолжалось. Потом опер заболел, а у нас все сроки на обыск кончаются. Собираемся, приезжаем - мать честна! Никакой железной двери, коммуналка, и сосед пенсионер сутками никуда не выходит. Приходи и обыскивай на здоровье. Но такое редко бывает, я же говорю, попадаются отдельные несознательные.
Что сделал
Как ни странно, этот вопрос почему-то оказывается последним. Где был - для начальства почему-то всегда важнее. А сделал, как правило, каждый столько, сколько мог. И наркотики закупаем - наскребаем в складчину, на свои, и личные автомашины пользуем - сколько ни обещали приятелю компенсировать расходы, ни разу не получал. Вот с кого никогда ничего не требуют - с пьющих. Увы, всегда есть один-двое, которые регулярно "закладывают". Штат-то недоукомплектован. Вот и приходит он на вечернюю "сходку" - не продохнуть. К нему ни одного вопроса: "Ну, вы же видите, человек не в форме. А может, у него в семье неприятности. Это понимать надо". И все "понимают".
А то, что засидишься после работы в кабинете, вот так поговоришь за жизнь, о перспективах... Зазвонит телефон. А-га. Источник сообщает - там-то и там-то. А человечек-то в федеральном розыске. Вскакиваешь, позвонишь еще Пете, который после дежурства: "Петя, без тебя никак!" и мчишься на адрес. Порой всю ночь просидишь в засаде. До утра. А там - пора в отдел, на оперативное совещание. А ведь надо еще успеть в дежурку забежать, сводку почитать. И думаешь: "Что же сегодня делать?"
На фото: Где был, где был... Да в Летний сад опознавать водил!
Следствие ведут: журналисты