Так выглядел дом 72 по Невскому проспекту, где сегодня располагается петербургская редакция "АиФ", в начале прошлого века. Только автомобили в кадр сегодняшние въехали. Жительница нашего дома Нелли Леонидовна Вилова рассказала о том, что архитектор С.И. Минаш, построивший это здание в 1910 году, после революции эмигрировал во Францию, где построил его точную копию. Естественное любопытство плюс профессиональный азарт сделали свое дело - мы не могли не начать поиск. Ильмира Степанова, знакомая читателю "АиФ" по многим публикациям, пишет еще и для парижской "Русской мысли". Ее приятель Алексей Васильев, русский парижанин, взялся разыскать след Минаша на берегах Сены..
В течение двух месяцев шла оживленная электронная переписка между Петербургом и Парижем, и, наконец, у нас в руках оказались копии документов 30-х годов из парижских архивов и история, которую вы сейчас прочтете. Надеюсь, читатель извинит неАиФовский "формат" публикации: при сокращении ушел бы особый аромат "праздника, который всегда с тобой", как определил Париж Хемингуэй.
Праздник, который встречает наш город, - исторический праздник, то есть повод не только повеселиться, но и вспомнить о своей причастности Истории, которая и сложена из маленьких человеческих историй. Чаще за ними не нужно обращаться в заграничные архивы - достаточно внимательно послушать стариков.
Владимир Петров, редактор "АиФ - Петербург"
Михаилу Афанасьевичу Булгакову, так никогда и не побывавшему в Париже...
В один из пасмурных дней, что в этом году не редкость, с настроением под стать погоде, я открыл свой электронный ящик и обнаружил в нем e-mail моей питерской знакомой. Содержание послания меня скорее озадачило, чем обрадовало.
Ильмира спрашивала, не возьмусь ли я выполнить небольшое поручение петербургской редакции "Аргументов и фактов". Поручение, надо заметить, не банальное: найти в Париже дом, который построил русский архитектор С.И. Минаш. Повод для розысков уважительный: бытует среди старых петербуржцев миф, что, обосновавшись в Париже, построил якобы Минаш дом - точную копию петербургского. Словом, надо найти парижского близнеца. А когда построен -неизвестно, в каком округе - бог его знает, одно известно - в Париже. Искать русскую иголку в стоге парижского сена. Ходить по Парижу с фотографией в руках, рассчитывая на случай, дело безнадежное. Я решил поспрашивать своих друзей - знакомых, старых парижан, может, кто видел, знает. Дом-то вон какой замечательный - modern style с северным уклоном! Каждый, кому я показывал фотографию, был уверен, что знает этот дом, и давал мне адрес. К моему удивлению, адреса были разные. И - за мной, читатель! - из 12-го округа Парижа - в 15-й, из 15-го в 17-й, с фотографией в руках и от разочарования к разочарованию. Ни один не похож на петербургский, а имена архитекторов, выбитые в камне, - ничего общего с именем С.И. Минаша.
В момент, когда отчаянье достигло критического предела, решено было оставить мою славянскую надежду на авось и вспомнить, что живу-то я на родине Рене Декарта. "Мы пойдем другим путем, de facon rationnelle (разумным)", сказал я себе и решил выработать строго научный план, чтобы достичь намеченной цели.
Итак, план разработан, первая "операция" - мэрия города Парижа. Но все осложняется муниципальными выборами. Правые, левые и примкнувшие к ним зеленые борются за место под теплым парижским солнцем. Им не до архитекторов. Одна служба отсылает меня к другой, другая к третьей, а третья посылает еще дальше. К четвертой. Но здесь мне повезло. Молодая стажерка Оливия, еще не тронутая плесенью бюрократизма, очарована моей историей и обещает помочь.
На следующий день - о это чудное имя Оливия! - у меня в руках три телефонных номера: исторической библиотеки Парижа; комиссии по старому Парижу; Французского института архитектуры.
Это уже нечто конкретное, и я звоню в Историческую библиотеку, вдохновенно рассказываю мою историю, вдаваясь в детали, стараюсь заинтересовать собеседника. После долгого молчания и глухого покашливания мне любезно объясняют, что у них архитекторы не "рассортированы" по именам, и без точной даты постройки у меня - никаких шансов. Чуть ли не соболезнования выражают!
К Декарту приходится добавить Шарля де Голля с его фразой: "Мы проиграли сражение, но мы не проиграли войну...". Вдохновляет. Звоню в комиссию по старому Парижу. Здесь архивисты проводят огромную работу: составляют картотеку всех парижских построек, начиная с XII века. В данный момент они классифицируют 1916 год. О, горе мне: Минаш приехал в Париж в 1917 году! Меня просят позвонить через год-другой.
Последняя надежда - Французский институт архитектуры. Звоню для очистки совести, не веря уже ни во что. Меня соединяют со службой архива, и я механически повторяю свой рассказ. Но чудо! Заведующая архивом заинтересована, и я вдавливаю в ухо телефонную трубку, чтобы расслышать ее слабый, как эхо прошедшего века, голос. По обрывкам фраз понимаю, что речь идет о какой-то святой.
Полагая, что мой французский язык оставляет желать лучшего и она не поняла мой вопрос, переспрашиваю:
- Простите, мадам, я, по-видимому, плохо расслышал, какая тут может быть святая?
- Нет-нет, вы все правильно поняли, - шелестит в трубке голос архивного зверька, - у нас здесь в архиве работает святая. 20 лет своей работы она посвятила идентификации и классификации всех архитекторов, которые "приложили руку", чтобы Париж по праву считался Ville-Lumiere (город-свет. - А.В.).
- Вот уж точно святая! И вы полагаете, что архитектор Минаш может находиться в картотеке этой героической женщины?
- Даже если он не построил в Париже ничего, кроме одной-единственной собачьей будки, то и в этом случае он занесен в картотеку. Подождите минуту, - вселяя надежду, пропадает ее голос.
Минуты тянутся как долгие века, в трубке я слышу звуки выдвигаемых ящиков, шелест перелистываемых страниц. Бред все эти страницы, плод подорванного поисками больного воображения! Пора, пора, мой друг, обратиться к психиатру. И вдруг - весна, далекое щебетанье:
- Monsieur S.Minache, проживающий по улице Перголез, в доме N 10, национальность неизвестна, в 1930 году подал прошение на разрешение строительства дома под номером 10 по улице Армана Муазана, в 15-м округе Парижа. И это единственный дом в Париже, для строительства которого Минаш просит разрешение, - добавляет она, - но в его досье есть еще и вырезка из архитектурного журнала с хвалебной статьей о вилле, которую он построил в Биаррице. И это, к сожалению, все:
Откуда только берется наглость, - я осмеливаюсь задать еще один вопрос:
- А не разложила ли "по полочкам" ваша святая и разрешения, данные на строительство?
- Monsieur, - первый раз за время нашего долгого разговора в ее голосе зазвенело железо, - она, конечно же, святая, но отнюдь не мазохистка. Но вы можете увидеть оригиналы документов в архивах Парижа, что на бульваре Серюрье, 18...
Замечаю вдруг, что за окном вечереет. Архивы подождут до завтра. Но как можно удержаться от желания прямо сейчас увидеть мифический дом?! Ужин побоку, хватаю фотографию и лечу в 15-й округ Парижа, на улицу Армана Муазана, что рядом с Монпарнасским вокзалом.
Разочарование подобной силы я испытал в жизни только один-единственный раз, когда от меня ушла любимая! Дом под N 10 на улице А. Муазана не имел ничего общего с домом N 72 по Невскому проспекту. Все дома на этой небольшой улочке были типичными представителями modern style (art nouveau), кроме N 10. Он выделялся, как железный зуб на ветхой челюсти. Будучи в прошлом советским гражданином, я даже не удивился. Сколько можно привести примеров и в Петербурге, и в Москве, когда были разрушены замечательные здания, а на их месте, как бельмо на глазу, понатыканы "чудеса" современной архитектуры. Не избежал этого и Париж. Вместо элегантного близнеца на меня давил своей 8-этажной громадиной современный урод.
Мое расстройство было таким сильным, что я даже забыл поужинать в этот вечер.
Но надо закончить мое "печальное расследование", и я решил все-таки наведаться в архивы, чтобы найти не только разрешение на строительство, данное С.И. Минашу, но и увидеть своими глазами разрешение на разрушение единственного здания, построенного этим замечательным архитектором в самом знаменитом городе мира.
На следующее утро под холодным апрельским дождем (весна в этом году в Париже - препохабная) я отправляюсь в архивы. Бульвар Серюрье - одно только название, что бульвар: безликая улица, унылая до изнеможения, находится на западе Парижа, перед самой окраиной. Скорее бы добраться до этих архивов и сгинуть в них, как пропал дом ≤ 10 по улице А.Муазана, а вместе с ним и миф старых петербуржцев...
Чтобы попасть в архив, продолговатый бетонный параллелепипед в два этажа, надо пройти своеобразное собеседование и объяснить причину визита. Работница, вся кругленькая и улыбчивая, осталась довольна моим рассказом и, сверившись с картотекой, выдала мне номер на бланке.
- Это позволит вам увидеть оригиналы документов, касающихся улицы Армана Муазана. Надо сделать заказ по этому номеру.
В зале консультаций, на удивление просторном и светлом, тишина стояла рабочая. Публика делилась на три категории: первая - научные работники (большинство), вторая - студенты и третья, самая незначительная, - частные лица, как и я. По стенам - стеллажи с папками и книгами регистраций, ящики с номерами и буквами. Здесь можно узнать, на какой улице жили ваши предки за последние 200 лет.
Так как мои предки в Париже никогда не жили и вряд ли даже были проездом, я направился в центр зала к архивисту в сером халате и подал ему мой бланк с номером. Едва взглянув на номер (что значит профессионализм), он ударил по клавишам своего компьютера и объявил мне, что процесс поиска пошел.
- Это займет 40-45 минут, - добавил он, догадываясь, что перед ним новичок, не искушенный в архивных делах.
Чтобы убить время, я решаю заглянуть в книги по истории парижских улиц. Беру интересующие меня тома и устраиваюсь за столом, рядом с элегантно одетым седоватым господином, перед которым разложены старинные чертежи. "Архитектор, нет - скорее историк, судя по галстуку-бабочке. Эх, у меня своя история. Мне бы его заботы", - с завистью вздыхаю я, разыскивая улицу Армана Муазана. Вот эта улица. Она застроена в 1906 году и названа в честь землевладельца. Не густо, разве что всемирно известный институт Пастера находится неподалеку. А что у нас на букву "П"? Улица Перголез, где жил С. Минаш, расположена в 16-м округе Парижа. Район престижный. В доме N 8 Марсель Пруст искал свое потерянное время. А в том же доме, что и Минаш, во время своих приездов во Францию жил Скотт Фицджеральд. Здоровались ли они, встречаясь на лестничной площадке? А может быть, и разговаривали, коверкая французские слова на американский или русский манер?
Глухой стук обрывает мои видения, служащий кладет передо мной большую коричневую коробку. Открываю, затаив дыхание. Она полна ветхих папок с номерами домов на обложках. N 2, N 6, потом N 8, и наконец N 10. Уняв немного дрожь, осторожно вынимаю заветную папку и аккуратно раскладываю перед собой пожелтевшие от времени бумаги. Вот - прошение, подписанное рукой С. Минаша, датированное 30 августа 1930 года, на нем резолюция - отказать. Следующий документ из мэрии объясняет причину отказа. Моего соотечественника больше интересовала внешняя сторона дела, и он порою забывал, что существуют кухни с кухарками. Замечания по проекту: кухня консьержки - ни окон, ни вентиляции. Подобная история и с ванными комнатами. Подвальные помещения тоже без вентиляции. 30 сентября 1930 года Минаш исправляет свой проект, и ему наконец дают разрешение на строительство. И в 1932 году, после муниципальной инспекции, дом заселяют. В отдельной папке чертежи квартир, этажей, фасада. Квартиры и этажи пропускаем, но фасад! Кладу перед собой фотографию питерского близнеца и разворачиваю чертеж фасада парижанина, чтобы сопоставить их сходство. После краткого сравнения прихожу к заключению: дома-то совершенно разные, и ни о каких близнецах не может быть и речи! Но и это еще не все. Дом ≤ 10, который я видел накануне вечером, и есть тот самый, тщетно разыскиваемый дом, который построил С. Минаш в Париже. Целехонек! Подобный шок я испытал еще один-единственный раз, когда моя любимая вернулась. Сдавленный стон вырвался из моей груди, я в изнеможении откинулся на спинку стула. Бледность и выражение моего лица чрезвычайно взволновали моего соседа.
- Вы плохо себя чувствуете? Вам помочь? - участливо спросил он меня, оставив свои чертежи, - я архитектор, но могу оказать первую помощь, в детстве был скаутом.
- Спасибо, со мной все в порядке, но я только что невольно совершил убийство. Да-да, я убил очень красивую легенду.
- Так-так, интересно, расскажите поподробнее, - поправив бабочку, он придвинул ко мне свой стул.
В надежде, что это в последний раз, я рассказываю ему о поисках домов-близнецов. Его искренний смех заставляет меня очнуться, и я замечаю, что другие посетители смотрят на нас с осуждением.
- Простите, - понижает он голос, переходя на шепот, - но только русские могут верить в подобные сказки. Это немыслимо, чтобы уважающий себя архитектор мог построить точную копию здания, которое он уже возвел 20 лет тому назад. - Завладев фотографией, он внимательно ее изучил. - Ну, конечно, видите этот дом - типичный представитель стиля модерн, или art nouveau, если вам угодно. Во всех городах мира вы встретите здания этого стиля. - Он отложил фотографию и взял в руки чертеж дома N 10. - А это уже совсем другой стиль. Style international (интернациональный стиль. - А.В.), в основе которого лежит функционализм, - и он указывает мне некоторые детали. - Представители: Вальтер Гропиус в Германии, Франк Райт в США, Ле Корбюзье во Франции. Не избежал этого влияния и ваш С.И. Минаш. Я уверен, что дом построен в 30-х годах. Ваша легенда поэтична, но с архитектурной точки зрения несостоятельна. Извините, меня ждет работа".
Моя же работа закончена, можно ставить точку. Правда, есть еще вилла в Биаррице. И как говаривал персонаж одного очень известного романа: "Да будущим летом, как поедете за границу, нарочно заезжайте посмотреть - ахнете!"
Александр Флоренский: «Современная архитектура вовсе не чудовищна» 
Михаил Шемякин: «Европа - не напомаженная тётка, пахнущая «шанелью»