Максим Соколов: "Я проживаю чью-то другую жизнь"

О том, что лучший вратарь недавнего чемпионата мира по хоккею - петербуржец, знают все. Что корит себя за четвертую шайбу, пропущенную от словаков и лишившую сборную России золотых медалей, тоже. Но корреспонденту "АиФ" бывший голкипер питерского СКА открылся с неожиданной стороны.

Два разных "русских духа"

- В конце прошлой недели две сборные России - футбольная и хоккейная - встречались с президентом Путиным. От имени хоккеистов говорили вы. На правах главного патриота или лучшего игрока?

- Что касается приза лучшему вратарю турнира, который до меня из наших присуждался только Владиславу Третьяку, то по обыкновению, от каждой команды-призера какие-то игроки должны быть выделены, вот от России и выбрали вратаря.

- А насчет патриотизма? Можно сказать, что спор между "нашими" и "легионерами" для российской сборной теперь решен окончательно - и притом не в пользу энхаэловцев?

- Не думаю. Уровень мастерства у играющих в НХЛ однозначно выше, чем у россиян. Но играющие здесь побеждают за счет того, что живут в России и знают, насколько важна каждая частная игра для страны.

- Если взять две сборные - олимпийскую под руководством Фетисова и нынешнюю, михайловскую, кто бы у кого выиграл?

- Такой матч возможен только гипотетически. На Олимпиаде у Фетисова с чехами очень большую роль сыграл вратарь Хабибулин, а у нас, повторяю, все отрабатывали, как нужно.

- То есть различие в "русском духе" у двух разных сборных России вы признаете. Мы его тоже заметили: ваша команда 9 мая обыграла финнов, а два года назад русские легионеры здесь, в Петербурге, в канун Дня Победы сдались латышам...

- В 2000-м сборную погубила самоуверенность. А вообще - да: у ребят в НХЛ потеряна эта нить. В День Победы в любом случае, даже если не выигрывать, надо биться от начала до конца. Ведь перед телевизором какой-нибудь ветеран, у которого проблемы со здоровьем, может умереть. Я был на четырех чемпионатах и видел абсолютно разное отношение энхаэловцев к делу, и понял - где бы ни играл человек, если он приехал играть за Россию, то должен вкладывать свою душу в каждый матч, в каждый эпизод. Я, например, чтобы во время игры помнить, кто я и честь какой страны защищаю, читал Гоголя. Это мог быть какой-то другой наш классик, но так получилось, что я привез с собой в Гетеборг Гоголя.

От Джека Лондона до Библии

- Почему вы говорите, что это мог быть кто-то другой?

- Русская классика - Толстой, Достоевский - в принципе осталась для меня нетронутым слоем. Хотя "Мастера и Маргариту" я прочел лет в пятнадцать, а эта книга тоже считается классикой... Сейчас активно восполняю пробелы. Раньше больше тянуло на иностранцев. Мальчишкой я хотел походить на героев Джека Лондона - нравилось, что они достигают поставленной цели, не изменяя при этом своим принципам. Лет в семнадцать увлекся Стивеном Кингом и сейчас, кажется, прочел все его романы. Каждую новую книгу жду с нетерпением.

- Кинга можно назвать вашим любимым писателем?

- Нет, пожалуй, самым любимым останется Сэлинджер. Когда я закрыл "Над пропастью во ржи", то минут 30 не мог пошевелиться. Пронзительная книга. Пожалуй, такого я больше в жизни никогда не испытывал. Я не думал, что бывают такие книги. Если б когда-нибудь мне удалось стать писателем - а такая мечта в детстве была - я бы хотел создать что-то вроде "Над пропастью во ржи" или "Опрокинутого леса". Хотя, конечно, понимаю, что приблизиться к Сэлинджеру никогда не смог бы.

- Кто еще из "американцев" оставил след в душе Максима Соколова?

- Драйзер, Фицджеральд. "Американцами" я занялся уже лет в 25, а после Стивена Кинга, лет с 22, у меня был "испанский" период. Маркес, Борхес, Кортасар... В последнее время меня заинтересовали различные религиозные течения. Перед самым чемпионатом мира закончил книгу современного греческого философа Казанзакиса, мало известного у нас, в России. Много интересного нашел у русских мыслителей начала XX века - Франка, Сергея Булгакова. А вообще всегда со мной одна книга - Библия.

Свой среди чужих и т. д.

- Насчет писательства - это серьезно?

- Трудно сказать. Пару лет назад думал, что когда-нибудь поднакоплю денег и займусь всерьез - буду брать уроки литературного мастерства и все такое. Но сейчас понимаю, что исполнить детскую мечту для меня все более и более проблематично. Писательская перспектива отдаляется, и я особенно остро почувствовал это сейчас, после чемпионата мира. Он дал мне уверенность в том, что я могу играть на таком высоком уровне, но придется еще больше работать, чтобы хватило здоровья. Значит, хоккей будет отнимать времени больше, чем прежде. К тому же сейчас у моего маленького сына, тоже Максима, появляется осмысленность, и мне становится интересно с ним общаться. Это тоже отнимает время.

- Но вам должно быть жутко одиноко. Спортсмена из игрового вида спорта, интересующегося русской литературой, я прежде встречал только одного - тренер "Зенита" Вячеслав Мельников в свою бытность футболистом как-то читал на пляже томик Чехова.

- Да, друзей, разделяющих мои увлечения, у меня в хоккее почти нет. Среди хоккеистов у меня нет соответствующего круга общения, а с остальными трудно, поскольку они видят во мне прежде всего "хоккеиста". До вас о книгах у меня ни с кем из журналистов речь не заходила. Никто не спрашивал.

- Как же вы с этим всем живете?

- Так и живу. Временами, правда, мне кажется, что проживаю чью-то другую жизнь, не свою. Но так получилось, что деньги зарабатываю хоккеем, и изменить это мне уже не дано.

- Выходит, есть как минимум два Максима Соколова. И Соколов в хоккее - это совсем не Соколов для себя, каким его, например, знает жена.

- Да, временами один из другого "вылезает". Но до сей поры они друг другу никак не вредили.

Смотрите также:

• «Заворовались, ребята»! Михаил Боярский о спорте, «Зените» и Петре I →
• Дмитрий Ячанов: «Люблю балет» →
• Дмитрий Ячанов: "Люблю балет" →