Этой весной Санкт-Петербургской региональной общественной организации "Возвращение" исполнилось 15 лет. Сотрудники "Возвращения" были первыми в городе, кто попытался дать наркозависимым шанс вернуться к нормальной жизни. И сегодня опыт реабилитационного центра "Мельница" можно считать показательным. Однако системы реабилитационных центров для больных наркоманией в Петербурге за это время так и не появилось. Почему? Об этом наш разговор с руководителем "Возвращения" Дмитрием Островским.
Нарко-зависимых надо искать
- Дмитрий, как вы оцениваете сложившуюся на сегодняшний день систему помощи наркозависимым?
- Наркозависимые нуждаются в комплексной помощи социальных работников, наркологов, психологов и других специалистов. К сожалению, до сих пор длительный процесс реабилитации по частям растаскивается отдельными службами. Всем удобно и выгодно оказывать краткосрочную помощь. Через неделю она превращается в ничто. Медицинское сообщество и общественные организации раздроблены. Нет внутренних связей, нет преемственности, нет коллективной ответственности.
Ситуация осложняется спецификой наркомании как заболевания. Когда развивается обычная болезнь, человек это чувствует и ищет помощи. А по мере развития наркомании происходит обратная ситуация. Больной все менее мотивирован. Он не верит в возможность получения помощи. Поэтому необходима активная позиция государства. И во всем цивилизованном мире так и происходит. Никто не ждет, что человек сам обратится за помощью. Его ищут, находят и пытаются предложить помощь в том объеме, в котором она ему необходима, в котором он может ее принять. Все это предполагает объединение усилий самых разнообразных специалистов и служб. И не на формальном, а на концептуальном методологическом уровне. Этого у нас нет.
Несколько лет назад, когда в Петербурге разразилась героиновая эпидемия и произошло удвоение популяции наркозависимых, был шанс отработать систему помощи. По крайней мере, родители наркозависимых были тогда ориентированы на поиск помощи. И таких было много. Но момент был упущен. Вместо того чтобы отработать систему помощи, все попытались заработать на данной ситуации побольше денег. Обратившись за помощью раз, другой, третий и не увидев результата лечения, пациенты и их родители потеряли веру в возможность излечения.
Многоступенчатая помощь
- То есть у нас отсутствует государственная концепция помощи наркозависимым?
- У нас нет даже единой наркологической школы. Лишь относительно недавно медики стали говорить не только о физической зависимости, а о гораздо более сложной биопсихосоциодуховной модели заболевания. О том, что это комплекс патологий, что нужна многоступенчатая помощь. Но что толку говорить? Надо создавать условия, чтобы пациент мог наблюдаться в долгосрочной перспективе. Длительность лечения должна зависеть от стажа наркозависимого и многих других нюансов. Скажем, наркопотребителю с пятилетним стажем интенсивную помощь необходимо оказывать как минимум в течение года. Она должна быть разбита на несколько этапов, а не ограничиваться "Детоксом". Организовать такую помощь силами только наркодиспансера физически невозможно. Необходимо объединение разных реабилитационных программ, необходима преемственность, чтобы люди, которые работают в разных службах, понимали, что это один и тот же пациент, но в различных состояниях.
- У нас и реабилитационных программ не так много...
- Из мировой практики известно, сколько необходимо для наркозависимых реабилитационных коек, чтобы контролировать ситуацию: 10% от числа действующих потребителей. В Петербурге около 40-50 тысяч инъекционных наркозависимых. Значит, требуется 4-5 тысяч реабилитационных коек. И где они? У нас счет идет на десятки.
- Откуда взять средства на такое количество мест?
- На самом деле средства не столь большие. Просто мы привыкли к цифрам, которые называют частные структуры. Но они предлагают наркозависимым краткосрочные интенсивные, и поэтому дорогостоящие курсы. Да еще завышают цены в три, а то и более раз от истинной стоимости.
Когда четверть века назад в Польше ситуация с эпидемией наркомании была осознана на уровне правительства, всем реабилитационным программам, которые могли и хотели работать с наркозависимыми, было предложено государственное обеспечение: 10 долларов в день на человека.
При этом организация, берущая на себя заботу о наркозависимом и соблюдающая стандарты оказания помощи, получала государственную поддержку на реабилитацию больного в течение 2 лет! Это позволило развиться системе крупных реабилитационных центров. И сегодня там около полутора тысяч реабилитационных мест. Для Польши этого вполне достаточно, и им удалось остановить эпидемию.
Метадон такой же наркотик, как инсулин
- Как вы относитесь к заместительной терапии, к использованию метадона?
- Мимо этого препарата не прошло ни одно государство, которое столкнулось с массовой наркотизацией и при этом несло ответственность перед своими гражданами. Метадон не снимает физической зависимости, но он и не разрушает личность человека как криминальный героин. С его помощью можно вытащить из наркопопуляции тяжелых наркозависимых, которым другие методы лечения уже никогда не помогут.
- Но по сути метадон тоже наркотик...
- В таком случае инсулин тоже наркотик, потому что у диабетика к нему физическая зависимость. Но если больной становится инсулинозависимым, ему инсулин выдают. Почему наркопотребителя, достигшего состояния, когда помочь ему существующими средствами уже невозможно, нельзя обеспечить метадоном? Какой у него остается выход? Умереть или сесть в тюрьму?
Дело не в том, что этот препарат вызывает тяжелую физическую зависимость. Когда государство начинает выдавать наркозависимому метадон, человек получает истинный статус больного. Он перестает быть преступником и изгоем и становится пациентом, за которого надо нести ответственность и которому необходимо оказывать разностороннюю помощь. В странах, где разрешена заместительная терапия, на метадон и службы, которые его выдают, тратится не более 10-15% от стоимости всей программы. Остальное идет на психологическую и психотерапевтическую поддержку, на социальное сопровождение пациента. Как раз на то, чего мы сегодня предложить наркозависимому не можем. Или не хотим.
Репрессии усиливаются
- Что вы имеете в виду?
- Репрессивная составляющая политики по отношению к наркозависимым постоянно усиливается. Всем известно, что развитие заболевания сопровождается все более криминальным поведением наркозависимого. Если ему не помогать, а только наблюдать за процессом, как это происходит у нас, то в конце концов он совершит уголовное преступление и сядет в тюрьму. И все вопросы решены. Очень удобный выход. А объяснить потом это можно как угодно. Он сам не хотел лечиться, редко заходил...
Разумная наркополитика предполагает гибкое соотношение принудительных и стимулирующих мероприятий. Мы не должны восхищаться наркопотребителем, он не должен становиться героем. Но нельзя и превращать его в преступника, в изгоя. Наркозависимого необходимо подталкивать к лечению, но это не должно превращаться в размолачивание, стирание человека как личности, что происходит сплошь и рядом.
- Почему вы свернули программу "Автобус", где проводили обмен шприцов, говорили об опасности заражения СПИДом? Разочаровались в эффективности программ "снижения вреда"?
- "Автобус" потерял свой смысл именно потому, что возросло репрессивное давление. Люди все больше боятся того, что их идентифицируют как наркопотребителей. Потом, те, кто мог осознать опасность заражения, уже ее осознали.
Обмен шприцов - это одно из необходимых, но не обязательных мероприятий. И эффективен, как правило, так называемый вторичный обмен, когда чистым инструментарием обеспечиваются не столько эпизодические наркозависимые, сколько наркопотребители со стажем, имеющие большой круг общения и, может быть, являющиеся даже мелкими наркодилерами. Некоторые службы идут еще дальше. Я знаю английскую организацию, которая вышла на наркодилеров в одном из районов Лондона и стала снабжать их шприцами, чтобы они продавали их вместе с наркотиком. Это звучит, может быть, дико, но дилеры все равно есть, и борьба с ними не входит в задачу социальных служб. Задача социальной службы - сохранить у наркозависимого способность к лечению. Мы должны постараться, чтобы к тому времени, когда наркопотребитель осознает необходимость лечения, он как можно меньше нес в себе инфекций и меньше бы их распространил.
А принципы снижения вреда реализуются нами изначально. Любое мероприятие, когда не пациент обращается за помощью, а специалист сам стремится оказать помощь наркозависимому, и есть снижение вреда.
Лечить не меньше года
- У нас большинство реабилитационных программ имеет религиозную основу. Это российская специфика?
- На Западе религиозные организации тоже занимаются реабилитацией. Другое дело, что там не менее активно действуют и общественные организации. Причем на 80% их финансирует государство. В России на госзаказ нет средств. Реабилитация в основном платная. Но к тому моменту, когда пациенты готовы к реабилитации, денег у них уже нет. Все истрачено на "Детокс". Поэтому и основным стимулом к созданию реабилитационного центра сегодня в стране может являться не материальная, а внутренняя мотивация. Понятно, что христианская мотивация для нас наиболее естественна. И на ее основе в основном все происходит. Но и таких служб у нас очень мало.
В глобальной перспективе совместная работа с церковью - самый надежный путь реабилитации. На первом этапе пациентом должны заниматься специалисты, он должен пройти интенсивный курс лечения. Затем, когда человек возвращается к более-менее стабильному состоянию, его можно передавать на долгосрочную реабилитацию, например в монастыри.
Но для этого необходима государственная воля. Необходимы не разрозненные службы, а система реабилитационных мероприятий, причем система, привлекательная для пациента, от которой он бы не шарахался, как черт от ладана. Необходимо, чтобы пациент сразу видел, как он пройдет по этой системе и что получит в конце. Необходим стандарт, по которому помощь наркозависимому должна оказываться не меньше года. А это значит, что и средства надо выделять соответствующие.
Не вырастить наркомана. Эксперт о метадоновой терапии и пропаганде спорта 
Конец скрытой наркомании 
5 слагаемых старения. Ученые предлагают выяснить ваш «код старости» 
Убиваем себя сами? 50% больных раком обращаются к врачу на последней стадии