Недавно в Доме книги случайно наткнулась на книжку Марики Тамаш, которую знаю по выступлениям балета толстяков "240 тонн". Я сама человек полный, поэтому-то все, что делает Марика, мне особенно интересно. Неужели она сменила профессию и бросила танцевать? Тогда как поддерживает себя в форме? А книжка для меня оказалась полезной. Еще бы с удовольствием что-нибудь такое почитала. Н. Куриященко
Танцевать Марика не бросила, созданный ею балет "240 тонн" продолжает выступать в спектаклях Мюзик-холла. Но для поддержания себя в форме она еще и активно тренируется в "Планете Фитнес", осваивает новые виды современного танца. И пишет новую книгу.
Стать собой
- Почему вдруг стала писателем? Можно было бы сослаться на тысячу обстоятельств и соображений, начиная от дешевого пиара себя, любимой, до мысли, что надо осваивать новые профессии, чтобы жить и развиваться. Но главное, книжка - это одна из форм разобраться с собою.
- Видимо, не разобрались, раз пишете новую?
- Первая книжка "Жить подано" посвящена судьбе моей затеи с балетом "240 тонн" - это попытка объяснить, как удалось его создать, как человек, имеющий профессию - а я театровед, - не в юном уже возрасте может себе позволить начать новую жизнь, воплотить мечту детства и стать балериной. И не ради успеха и славы, а чтобы стать собой. Механизм становления - самая серьезная тема, потому что, на мой взгляд, современный человек - это существо, живущее в невыносимой среде, диктующей то, к чему ты должен стремиться. В детстве и юности у нас есть самые невероятные мечты, надежды, планы, но уже к двадцати годам мы умудряемся терять большую часть сил, а к тридцати плывем по течению. Можно сказать, что живем не своей жизнью, не той, о которой мечтали. И, продолжая мысль, умрем "не своей" смертью.
Вторая книжка посвящена еще одной больной для меня, и я думаю для многих, теме - возрасту. Задумана и третья - о вечной тяжбе полов.
Задом наперед
- Как же изменилась ваша жизнь с освоением уже третьей профессии - писательской?
- Когда-то родители определили мне стать театроведом, много времени и сил понадобилось, чтобы сказать: "А вот фигушки, буду балериной". А потом прошло время, я стала писателем, и мы примирились. Это и есть один из самых живых способов примирения с действительностью - прожить все возможности.
Ну а еще я стала замечать кучу книжных магазинов, ларьков, заваленных литературным хламом, писателей на ТВ, людей с книжками в метро. До этого не обращала внимания, потому что данной сферой не интересовалась.
- А ваше материальное положение улучшилось?
- Нисколько. Как-то я увидела прилавок с книжками Дарьи Донцовой - их было столько, что сначала я порадовалась, что человек шибко богат. А потом с ужасом поняла, что если бы она нормальные деньги получала, не выдавала бы столько барахла, а написала пару хороших произведений и сидела бы себе на вилле, пописывая третье, самое гениальное. Большое количество книжек - это свидетельство безобразной оплаты труда.
Человек ведь стремится слиться с любимым (в данном случае - делом) и деньгами. Но в современных условиях в России эти две вещи несовместные.
- Встречи с читателями вдохновляют?
- Часто удивляют. Я старалась писать так, чтобы интересно воспринималось с начала до конца, чтобы история развивалась, но публика обращается с текстом как хочет, может читать задом наперед, может - кусками, а потом задает бессмысленные вопросы. Сначала я очень расстраивалась, а потом подумала: может, я слишком требовательна? Радость в том, что книжка существует, в любое время какой-нибудь страдающий человек может ее найти и даже исправить что-то в своей жизни. Важно, что моя история - не выдуманная.
Делай так!
- А вот практически вся современная психологическая литература - сейчас скажу наглую, невежливую вещь: отвратительна. Открываю такую книжку, и на меня льется агрессия, автор меня не знает, но указывает: поступай так, стань таким, как добиться успеха и славы, как зомбировать других. Это абсолютно американская система ценностей, но там народ другой, к другому тяготеет. Мы же скорее выпьем и поговорим, чем пойдем работать с обязательной ослепительной улыбкой. Так что все это написано ни для кого, это мир глобального обмана, самых страшных иллюзий. Если человек все эти советы применит, он станет агрессивным по отношению к другим. Я бы назвала все эти книжки "Как не быть убитым на этой войне и убить побольше народу".
- А вы что посоветуете?
- Задуматься: что ты сам-то такое, чего хочешь? Самосознание - единственная позитивная продуктивная дорога.
Роман невозможен
- В России всегда особую роль играла художественная литература.
- Ну, а в этой сфере наблюдаю: кто-то, имеющий авторитет в элитарных кругах, хвалит какое-то писательское имя, и вот уже книжка входит в модный фирменный пакет наряду с маркой автомобиля, костюмчиком от известного кутюрье. Недавно я с ужасом услышала от своего первого мужа - а он человек образованный, начитанный - фразу: "Культовый писатель Сорокин". Оторопело спрашиваю: "Кто тебе заплатил за эту формулировку?" - "Никто". - "Так зачем говоришь? Забудь. Если хочешь, я тебе 10 рублей дам". И мы заключили сделку: я ему заплатила стоху, и он обещал никогда в жизни не произносить эту фамилию.
Сегодня можно опубликовать "Преступление и наказание" - предположим, написал какой-то провинциальный автор, - но никто не будет читать. А писатели, которые создавали бы "Войну и мир", из-за денег кропают "Полковника Зверева". Возможно, в столах людей лежат очень хорошие вещи, но мы никогда о них не узнаем.
Мне кажется, что рассказ - это то, с чего может возродиться литература. Я знаю нескольких замечательных авторов, которые не напечатаны. К сожалению, читателю жанр не нравится: ну что там, десять страниц - и уже все кончилось, надо в следующую историю вникать, а это заморочено очень. Ну, разве что время поездки в метро совпадает с длительностью рассказа, тогда удобно.
Роман в наше время невозможен, потому что предчувствия человека настолько кошмарны, что пытаться освоить современность в таком вот глобальном виде ни у кого не хватит мужества. Не таланта, а именно мужества увидеть, что это такое и какое место ты в этом занимаешь.
Дина Рубина: «Я циник и пессимист. Не думаю, что книга кого-то изменит» 
А вдруг я гений? 
Гении против «болота». Писатель Валерий Попов о героях, патриотизме и современном читателе 
«Вера, семья и отечество». Вот «национальная идея» Василия Голубева