Недавно в очередной раз в городе гастролировал театр "Дерево" Антона Адасинского, а по ТВ можно было увидеть чемпиона мира по фигурному катанию Евгения Плющенко с эффектным показательным номером, в котором он мгновенно трансформирует мужской костюм в женский. Что общего между Адасинским и Плющенко? И в спектакле, и в показательном номере звучала музыка питерского композитора Романа Дубинникова. В первом случае - специально написанная для "Дерева", во втором - знаменитый фигурист создал свой номер на основе композиции "Асисяй", в аннотации к компакт-диску которой указано: "Слова Вячеслава Полунина, музыка Романа Дубинникова".
Композиции Дубинникова можно послушать не только на дисках, одна из них - "300 зим одиночества", посвященная 300-летию Петербурга, - звучит в очень подходящем для этого месте, хранящем немало загадок: в Государевом бастионе Петропавловской крепости.
Лучшее не записывается
- Только если придете в Государев бастион, нужно попросить, чтобы музыку включили, - уточняет Роман. - Она все время-то не звучит, служители ее... побаиваются.
- У вас, наверное, имеется целая коллекция звуков?
- Да, есть что-то вроде коллекции. К примеру, набор скрипов разных дверей. Даже сочинил композицию, в которой только двери поют. Не каждый саксофонист так сыграет!
- Где же вы такие уникальные двери разыскали?
- Да они рядом. Главное - это состояние: ее, ваше. Взаимообмен. Можно дерево найти, которое поет. Есть такие школы у нас в Питере, там занимаются распеванием деревьев, лучше всего берез. Так, кружочком встают, берут одну нотку, другую - и дерево начинает петь.
- И этот звук можно записать?
- Вот с этим сложнее. Существует много звуков, которые записать невозможно. Один мне пришлось в итоге просто сымитировать, он у меня то там, то сям в композициях вылезает, и в Славином "Снежном шоу" есть. Звук называется "Плач на чердаке"... Несколько лет с театром "Дерево" мы жили в Праге. Я любил работать по ночам, поэтому жил прямо в театре. И вот однажды возник этот звук, который стал повторяться каждую ночь. Откуда исходил, понять было невозможно. Он был везде. Там же, в театре, жили две студентки. Они тоже слышали: одна думала, что плачет другая, и наоборот. А я специально ночевал на чердаке, бегал с магнитофоном - не записалось! Лучшее не записывается...
Антон Адасинский
- В Праге вы ведь были с Адасинским. А как и когда познакомились?
- Однажды я принес Славе Полунину, тогда еще в театр "Лицедеи", одну композицию. Не успели мы начать слушать, как появился Антон Адасинский, бывший в те времена актером этого театра. Его появление удивило не только меня - Адасинский тогда в первый раз побрился наголо. Слава увидел его в новом образе и загорелся: "Пойдем, я сам сделаю тебе грим". Тогда Слава нас и познакомил.
Через несколько лет я практически случайно попал на репетицию театра "Дерево". Привел меня туда Вячеслав Гайворонский, замечательный трубач, композитор и учитель, который вместе с контрабасистом Владимиром Волковым репетировал новый спектакль "Дерева". Так вот, я зашел на минутку - и остался навсегда в другом мире.
К следующему спектаклю "Пять характеров" я делал музыку уже один. С этим спектаклем мы прокатились аж по Америке. Я никаких инструментов с собой не брал, играл на перевернутых столах, креслах, стремянках... Одна американская группа попросила даже записаться с ними. Что мы с удовольствием и проделали. За четыре года нашей совместной работы было сделано более десяти спектаклей и проектов.
- Потом работу с Адасинским закончили?
- Ничто не заканчивается. Но я действительно сделал свой сольный концерт, который назывался "Растям". И в Питере его показывал, к примеру, в Манеже на фестивале "От авангарда до наших дней" - час трудился: и играл, и плясал, и пел, и плакал. Ездил с этим проектом по Европе, России.
Для работы над спектаклем "Острова" Антон позвал меня года полтора назад. Я приехал к нему в Германию. Инструмента не было, да и хотелось чего-то нового, поэтому мы построили шестиметровый корабль-оркестр из того, что нашлось на свалке. Паруса из ржавого железа, деревянный пол - как ксилофон, барабаны - пароходные трубы. Скрежет мачты, шум ветра в железных парусах - так рождалась музыка.
- Антон высказывает свои пожелания?
- Антону и говорить ничего не надо. А что сказано, нужно вывернуть наизнанку. Это еще Полунин практиковал в своем театре: раздавал публике бумажки и просил отметить, что понравилось. А потом объяснял: "Мы как раз это и выкинем, а над тем, что не понравилось, будем работать".
Слава Полунин
- С Полуниным вы плотно работаете вот уже почти десять лет?
- Да, я его звукорежиссер. У нас в спектаклях довольно сложная звуковая партитура: в зале работает 8 автономных звуковых систем. Люблю, когда звук снизу, сверху, сбоку, из-за двери. Мне говорят, пора переходить на компьютер, отвечаю: переходите, а я не буду. Компьютер никогда не сможет почувствовать то, что происходит на сцене, добавить или убавить звук в нужный момент. Актер каждый раз работает с разной энергией, в зависимости от этого я меняю темп и громкость. Звуковик энергетически замыкает круг сцена - зал. Мне нравится, что у Славы в спектакле все время что-то меняется.
Услышать себя
- Насколько я знаю, вы где только не работали: в рок-группах, дворником, в театрах. А у Полунина задержались, почему?
- Здесь объединились три важные вещи. Во-первых, в детстве я мечтал продавать мороженое, чтобы приносить людям радость. Оказалось, что Славин спектакль способен приносить радость даже большую, чем мороженое. Во-вторых, бабушка мне говорила: "Ну что ты учишься играть на аккордеоне и таскаешь такую бандуру? Иди в дирижеры, у них только палочка". Звукорежиссер - это в принципе тот же дирижер, тем более что сам спектакль, а соответственно, и его музыкальная партитура постоянно изменяются. И звуковое полотно приходится ткать на каждом представлении заново. А в-третьих, в детстве мечтал быть водителем автобуса, подъезжал на велосипеде к парадным - это были остановки, я объявлял, старался каждый раз как можно лучше и точнее. Вот и тут стараюсь "лучше и точнее".
- Понимание того, что из всего можно извлечь звук, тоже в детстве пришло?
- По большому счету так, но знание накапливается всю жизнь, многое мне дал Гайворонский. По его теории, планеты - это ноты. Другой большой школой стала для меня работа звукорежиссером и барабанщиком в "Поющих гитарах".
- С чего начать, чтобы научиться слышать мир?
- Закройте глаза и уши. Тогда вы услышите ваш метроном - сердце, ваш ритм. А после этого услышите музыку места, времени... Когда есть заданная пульсация, любой звук становится музыкой.
- На спектаклях Полунина и Адасинского ваша музыка так органична, что ее не замечаешь. Вам не обидно?
- Если вы не обратили внимания на музыку, веселились и плакали, я очень рад. Когда начинается деление на составляющие, это уже не спектакль. А если вы когда-нибудь потом вдруг вспомните, вновь услышите эту музыку, я буду счастлив.
Зара: «Семья и музыка для меня - самое главное» 
Эдуард Хиль: «Сегодня - не искусство, а прокат» 
Непесенное время. Александр Зацепин считает, что музыкальные таланты скоро народятся