Уже больше 10 лет идет работа над "Ленинградским мартирологом"-многотомной Книгой памяти жертв политических репрессий. И конца-края этой работе не видно. Обнаруживаются все новые имена, неизвестные судьбы.
Мы беседуем с редактором Книги памяти, руководителем Северо-Западного центра "Возвращенные имена"при Российской национальной библиотеке Анатолием РАЗУМОВЫМ.
Тридцать седьмой
- Какой том сейчас готовится к печати? Сколько их будет всего?
- Почти готов 6-й том. Им мы завершаем публикацию имен расстрелянных в 1937 году. Речь идет о казненных в Ленинграде, Ленинградской области и в других местах по приказам Ленинградского УНКВД, а также о тех людях, кто своей судьбой связан с нашим городом, но был расстрелян не здесь. В том войдут более 2,5 тысячи имен, а также воспоминания родных и близких погибших в 1937 году. Нередко бывало, что люди узнавали о своих родных из предыдущих томов "Мартиролога", приносили воспоминания, фотографии. Эти материалы войдут в 6-й том. Там же будет приведена статистика по 1937 году, и читатели смогут представить себе, каким был в нашем городе этот год, когда было расстреляно 25 тысяч человек.
Предполагается издать 12 томов. В них войдут имена расстрелянных во время большого террора в 1937-1938 годах, всего более 40 тысяч имен. В последнем, 12-м томе мы расскажем о судьбах тех, кто был приговорен к смертной казни, внесен в расстрельные списки, но по каким-то причинам не был казнен. Может быть, человек умер в тюрьме после приговора, покончил с собой, или следствие затянулось и он был расстрелян позже или даже освобожден. Всякое бывало.
- Когда выйдет 6-й том? Когда ожидать следующих?
- Если будут найдены деньги на типографские расходы, 6-й том может выйти уже в следующем году. Параллельно мы работаем над 7-м и 8-м томами. В них войдут имена расстрелянных в январе 1938 года. В этом месяце в нашем городе было казнено более 6 тысяч человек, и все имена в один том не поместятся. Когда 7-й и 8-й тома будут изданы, пока не могу сказать. Но те, кого интересует, как идет работа, могут зайти на наш сайт www.visz.nlr.ru. Там есть именной указатель вплоть до 12-го тома. Приведены краткие сведения - фамилия, имя, отчество, год рождения. Конечно, списки неполны, они будут расширяться, но многие имена уже есть. Мы постоянно получаем письма от родственников погибших с дополнительной информацией, которая войдет в Книгу памяти.
В 6-м томе мы приводим биографические справки об узниках Соловецкой тюрьмы, расстрелянных под Медвежьегорском, в урочище Сандармох, - говорит Анатолий Разумов. - Дело в том, что во время ежовской операции в Ленинград из Москвы был спущен план по расстрелам не только в нашем городе, но и в Соловках. "Вам для Соловецкой тюрьмы утверждается для репрессирования 1200 человек", - значится в приказе Ежова. Эти заключенные были отобраны Ленинградским УНКВД, этапом доставлены в Медвежьегорск в район Белбалтлага и расстреляны в лесу в октябре 1937 года. Сейчас на этом месте мемориальное кладбище Сандармох.
Лихачев и Бобрищев-Пушкин
- Есть судьбы, в которых, как в капле воды, отражается время. Среди расстрелянных в Сандармохе был Александр Владимирович Бобрищев-Пушкин. Во втором томе "Мартиролога" мы опубликовали в качестве иллюстрации тюремную справку о нем. Когда этот том готовился к печати, я принес материалы Д. С. Лихачеву с просьбой написать вступительное слово. Помню, Дмитрий Сергеевич сказал: "Как хорошо, что вы взяли в качестве иллюстрации справку именно о Бобрищеве-Пушкине".
Теперь мы знаем о Бобрищеве-Пушкине гораздо больше, чем было известно тогда, в 1996-м году. В 6-м томе приводится не только биографическая справка о нем, но и материалы из его дела. Удивительная судьба - в ней отразились и дореволюционная, и советская история России.
Бобрищев-Пушкин - потомственный дворянин, известнейший адвокат, считал своим долгом выступать на процессах вне зависимости от их политической окраски. Был защитником на процессах Бейлиса и Пуришкевича. Человек разносторонних интересов - играл в театре, писал стихи. Во время 1-й мировой войны работал в комитете по георгиевским наградам. После революции оказался на юге России, эмигрировал из Крыма в Сербию, затем в Германию. Руководил театром, работал журналистом. Участвовал в движении "Смена вех"и решил вернуться в Советскую Россию. Можно только гадать, чего он ждал от советской власти, почему решился на этот шаг. Но факт остается фактом: он получил амнистию от Советского правительства и, с ведома Ленина, в 1923 году вернулся в Петроград. Стал работать адвокатом. Но его представление об этой профессии слишком расходилось с советскими реалиями. В начале тридцатых Бобрищева-Пушкина "вычистили" из адвокатуры, и он оказался на иждивении жены. В 1933 году случилась беда: арестовали его сына Бориса по обвинению в террористическом заговоре с целью убийства Кирова. Причем произошло это ровно за год до реального убийства, практически день в день. Вскоре Бориса расстреляли. И тогда его отец сорвался. Он запил горькую. Написал цикл стихов на смерть сына, в которые вложил все, что думал о советской власти. Читал их знакомым, будто вызывая огонь на себя. После убийства Кирова стал ждать ареста, ибо кого еще арестовывать, как не отца террориста. Арест не заставил себя ждать и произошел 10 января 1935 года. И тут старый адвокат сильно удивил сотрудников НКВД, потребовав приобщить к делу: свои стихи. Был даже составлен акт о том, что "гр-н Бобрищев-Пушкин А.В. лично вручил сотрудникам НВКД написанные им две тетради стихов, одна под названием "Книга моего гнева" и вторая без названия". В протоколе допроса арестованный пояснил, зачем это сделал: "Во-первых, для протеста против линии нынешнего правительства, а во-вторых, чтобы приобщиться к участи сына".
К участи сына Бобрищев-Пушкин приобщился сполна. Его приговорили к расстрелу, который заменили 10 годами лагерей, и отправили на Соловки. Осенью 1937 года он попал в план соловецких расстрелов и получил пулю в лесу под Медвежьей Горой.
А стихи его таинственным образом исчезли, когда дело отправили в Центр, хотя это небывалый случай - исчезновение вещественного доказательства из дела. Кого-то они сильно заинтересовали. В памяти одного из соловчан, сидевшего вместе с Бобрищевым-Пушкиным, осталось лишь маленькое четверостишие, пародия на Маршака, написанное адвокатом "в защиту мистера Твистера":
"Дети, не верьте,
все врет вам Маршак,
Мистер Твистер -
совсем не дурак.
Быть не могло
этой глупой истории
Ни в "Англетере"
и ни в "Астории".
Снова «красные» и «белые»? Николай Смирнов о причинах Февральской революции 
Князь Гагарин: "Всех потянуло в дворяне" 
Адмирал Колчак был преступником или жертвой? 
Секундант поэта. Как супруга Пушкина спасла Данзаса от виселицы 
Расстрелян по ошибке. Как ленинградского писателя сделали «врагом народа»