Примерное время чтения: 6 минут
658

Ликвидатор: двадцать лет спустя

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 17 26/04/2006

В апреле 1986 года в моей семье узнали, что на Чернобыльской атомной электростанции произошел взрыв. Но никто тогда не понимал, насколько это страшно.

Об аварии судили по публикациям в "Известиях" - это были осторожные статьи за подписью академика Ю. Израэля, утверждавшего, что никакой опасности нет.

Мой папа не представлял, что может иметь какое-то отношение к этому событию, пока на ЛОМО, где он работал ведущим специалистом по настройке и юстировке оптических систем, его не вызвал начальник. В числе прочего оборудования на ЧАЭС необходимо было настроить приборы, с помощью которых оператор управлял установкой графитовых стержней реактора. Таких специалистов, как отец, было крайне мало. У него уже была семья, двое детей. Отменное здоровье 35-летнего. Кроме того, он был членом партии. Отказ был невозможен. В Чернобыле он провел 33 дня.

ТОГДА (из воспоминаний отца)

Август 1986 года. Вместе с командировочными из Москвы, Воронежа и других городов поднимаюсь вверх по Днепру на "Ракете", которая высаживает нас в Чернобыле. О своей неподготовленности к посещению Зоны я понял еще в пути, когда увидел, что опытные сотрудники Воронежской АЭС везут запасы чистой одежды, запакованной в полиэтиленовые мешки, и большое количество водки, что было нонсенсом в годы "сухого закона". На берегу нас встречают люди в белых одеждах, лиц не видно из-за респираторов. Почувствовал себя голым в своих джинсах и кроссовках. Никто ни о чем не предупредил заранее.

Разместились мы в чернобыльской гостинице. От города до ЧАЭС - 17 километров. Командировочных отвозят туда каждое утро на специальных "чистых" автобусах. На полпути, в Капачах, мы пересаживаемся в "грязный" автобус, который довозит до самой станции.

Здесь все делится на "чистое" и "грязное" - от радиации. Дозиметр, измеряющий радиационную обстановку, - предмет первой необходимости в Зоне. Но он уже не дает полной картины: обнулять дозиметр, чтобы сделать очередное измерение, необходимо в "чистом" месте, а здесь таких мест уже нет.

Первая поездка до станции произвела угнетающее впечатление. Взрыв произошел четыре месяца назад, а на балконах до сих пор покачивается выстиранное белье, у детских садов разбросаны игрушки. Сильный запах гниющих овощей, которые некому убирать. На подъезде к станции увидел огромное поле, сплошь заставленное автомобилями - легковыми, грузовыми, автобусами. Целое поле техники, которую невозможно очистить от радиации. Позже все это "добро" закопали и забетонировали.

Там был другой лес: хвоя на деревьях со стороны 4-го реактора - желтая. И другое солнце: рассеянный на сильно ионизированном воздухе свет "режет" глаза. Сначала выдавали солнцезащитные очки, потом они стали дефицитом.

Проблемой оказалась и запасная одежда, которую было не достать. "Чистое" нужно было менять на "грязное" каждый раз, когда приходишь на станцию. "Грязную" одежду приходилось носить по многу раз. Такой же редкостью были и респираторы. Их использовали многократно, хотя по норме можно не больше 2 часов.

Работал на станции по 10 часов в день, без выходных. Там все были при деле, отдыхать было некогда. Люди по-разному относились к тому, что оказались в этом месте. Некоторые в панике уезжали. А были и такие, кто старался остаться там подольше - за работу на ЧАЭС хорошо платили. У одного мастера начались серьезные проблемы со здоровьем - глаза желтые, пот льет рекой, а он и не думает уезжать: ему квартиру обещали. Многие оставались из-за страха, что потеряют работу и их исключат из партии. Кто-то работал там до конца из-за чувства ответственности.

Уже дома я увидел телесюжет: на 4-й реактор, в эпицентр радиации, отправили группу сотрудников, чтобы: водрузить на него советский флаг. Ради какой идеи нужно было обрекать этих людей на инвалидность?

Смысл ликвидации аварии заключался в том, чтобы как можно быстрее снова подключить станцию к энергосистеме СССР. Но масштаб произошедшего был таков, что ЧАЭС необходимо было закрыть. Если бы это сделали вовремя, жертв было бы на несколько порядков меньше.

СЕЙЧАС (впечатления и выводы дочери)

Спустя год после аварии отец впервые в жизни упал в обморок. Этот случай стал отправной точкой в резком ухудшении здоровья. Начались перебои в сердце, ноги от пота "хлюпали" в ботинках. В течение двух лет после аварии папа потерял 20 кг веса и почти все зубы. Головная боль длилась неделями и не реагировала ни на одно лекарство. Появились проблемы с памятью, периодически мучили приступы депрессии. Общая слабость не позволяла подняться с кресла.

Последовали ежегодные обследования и лечение в Военно-медицинской академии. Основной диагноз - органическое поражение головного мозга радиационного генеза. Как следствие - масса заболеваний. Самым впечатляющим лично для меня стало то, что работа желез внутренних секреций у отца ухудшилась настолько, что врачи определили биологический возраст 43-летнего человека на 72 года. Папа был признан инвалидом 2-й группы.

Наиболее тяжелыми были 90-е годы. Время бурных экономических преобразований выкинуло за борт самых незащищенных. Человеку, потерявшему здоровье в Чернобыле, было крайне тяжело выдержать эту гонку. Многие не выдержали: кто-то из ликвидаторов умер, кто-то спился. Отца спасло упрямство. Он понял, что жизнь - уникальный дар, и его надо беречь. Поэтому он не отказывается от лечения, которое пусть не побеждает, но позволяет сопротивляться болезни. И именно упрямство заставило его вступить в тесный контакт с государством.

Переписка с бюрократами по поводу выплаты положенной чернобыльцу компенсации заняла месяцы. Приходилось выпрашивать, требовать то, что и так полагалось по закону. Все чиновничьи отписки отец складывал в папочку, собираясь судиться с государством. Ежемесячную компенсацию он все-таки получил. Правда, когда правительство Гайдара ушло в отставку, сумма сократилась втрое.

Сейчас отец ни на кого не жалуется и ничего не просит. Он только благодарит врачей ВМА и полагается на собственные силы, считая, что у нас "не государство для человека, а человек для государства". Прикрываясь высокопарными словами, тебя могут забросить куда угодно - в Чернобыль, в Чечню, в Афганистан, и никого не будет волновать твоя дальнейшая судьба.

Почему я все это пишу? Надо помнить о Чернобыле, чтобы он не повторился. И мы, простые обыватели, и те, кто сидит "наверху", должны бережно относиться и к технике, чтобы в один день она не дала катастрофический по своим масштабам сбой, и к людям, которые отдают свое здоровье, жизнь только потому, что так решило государство.

Смотрите также:

Оцените материал

Также вам может быть интересно


Топ 5


Самое интересное в регионах