Гляжу на жизнь через призму поступка
Виктор СУХОРУКОВ вот уже несколько лет живет в Москве, а в Петербург приезжает в основном на съемки или гастроли.
Вот и сейчас он на один день прибыл на "Ленфильм" на пробу костюма и грима в картине Виталия Мельникова "Агитбригада "Бей врага!"
Конечно, у питерцев есть ревнивое чувство к бывшим землякам, уехавшим в столицу. Хотя Сухоруков - уроженец Орехово-Зуева, учился в Москве и всегда говорит, что он - человек московский. Но в разговоре нет-нет, да и проскочит по отношению к Петербургу - "дома".
Взятие Берлина
- Вышел утром с Московского вокзала - народу мало, город чистый, прямо-таки европейский, иду по Невскому, налево - крыло Фонтанки, направо - крыло Фонтанки, кони на Аничковом мосту как музейные произведения, - восхищается Виктор. - Солнце встает, прозрачный воздух утра, такая радость охватила, такое поэтичное настроение! В Москве у меня все складывается удачно, но иногда накатывает ностальгия.
Весь апрель был в разъездах - в Лос-Анджелесе на фестивале "Русские вечера", в Берлине на Неделе русского кино. В Берлине есть один человек, искусствовед, филантроп, у него кинотеатрик, где он хочет крутить только советское и русское кино. Неделя кино открывалась 12 апреля, так на стене были карточки Юрия Гагарина и Валентины Терешковой в обрамлении бумажных цветочков, очень трогательно! Когда я вышел к зрителям, стал говорить, что вот, была страна, которой теперь нет, а Гагарин остался. Переводчица замялась: "Не знаю, стоит ли это переводить, слишком пафосно". Я иронически отвечаю: "Ну, тогда мне не о чем с вами говорить, потому что я настолько интересно живу, что всякая моя речь покажется вам пафосной". И о Берлине сказал, что он мне понравился. Тут из зала раздался недовольный выкрик: "И чем же это он вам понравился?" На что я ответил: "Бесплатно кормят". Каков вопрос, таков и ответ. Что за русская черта - всегда всем недовольны.
В одной лодке
- Действие картины Мельникова разворачивается во время войны, в Сибири. История настолько хороша, что она мне напомнила "Начальника Чукотки" - и смешно, и страшно. Герои - наивные простые люди, их посадили в лодку и отправили по великой русской реке агитировать за победу. И каждая остановка - как страница истории.
Я думал о своем герое, что раз время военное, он должен быть худым. Худел-худел, держал пост, а режиссер говорит: "Немедленно наращивай жир, мне надо, чтобы в герое было немножко от Хрущева". Я возражаю: "Ну, и будет сытый интендант с глазами, как пуговки! Мне казалось, наоборот, вам скулы нужны". Пока мерили гимнастерки, плащи и фуражки, смотрели на мониторе, Мельников смягчился: "Вроде и так нормально". Конечно, если надо, прибавлю пару килограммов, но ведь неизвестно, где они выскочат: в щеках или на заднице.
Во власти ножниц
- Вот говорят, Сухоруков такой востребованный, а за прошлый год снялся только у Павла Лунгина в картине "Остров". Предложений-то много, но все пустота, зряшность, присутствие героя есть, а поступков - нет. Персонажи находятся во власти монтажных ножниц - вырежи, и ничего не изменится. Я сейчас гляжу на роль через призму поступка, потому что поступок тянет за собой сюжет. Это и в жизни так. От сериалов тоже отказываюсь: они делаются быстро, сумбурно, за копейки, некачественно. Пока есть возможность, пусть у меня будет серьезное, штучное кино, где меня уважают, дают время подумать, вжиться, дают право отвечать за себя. В сериалах не дают права отвечать за себя, поэтому - позор. Когда говорят: вот у такого-то сериального актера высокий рейтинг, он самый популярный, самый лучший, я называю эту славу кухонной, пижамной, славой домашних тапочек.
"Чуть с ума не сошел"
- С нетерпением жду, когда выйдет "Остров" Лунгина. Петя Мамонов там в главной роли, а у меня - вторая главная, играю настоятеля мужского монастыря. Снимали на Соловках - это было счастье!
Я столько сил потратил, чтобы не быть темпераментным, не быть энергичным, я пытался разговаривать с небом. Оказалось, очень тяжело скрывать эмоции. Раньше-то думал, что мой темперамент - это лишнее, а оказывается - это моя природа. Вот попробовал быть спокойным, рассудительным, степенным, попробовал превратиться в человека, раздающего паузы, да чуть с ума не сошел. Мне показалось, что меня не видно, не слышно, я никто и ничей, вообще не существую. Оказалось, от моей природы никуда мне не деться. Другое дело, что темпераментом своим управляю. Даже подумал, может, я только управляемым темпераментом и интересен, а не будь его, что у меня есть? Одни уши. Ну, правда, хвалят, что не дурачок:
Душа задымилась
- Сейчас многие режиссеры сами становятся продюсерами. И я замечаю печальную картину: как только у мужиков деньги оказались в заднем кармане, а у женщин в лифчике (это я образно говорю), - душа задымилась, какое уж тут искусство! На съемках много непредвиденного, деньги нужны, а он уже отложил триста тысяч для себя, но нужно вытащить из чулка немножко, а - не может, Канары плачут. Финансовая змея побеждает.
О себе не горюю, что, мол, мало платят. У меня мерило не швейцарские банки, не виллы и Канары, а зарплата моей сестры из Орехово-Зуева. Конечно, на этом фоне я богач российский, для меня достаточно. Но я отчего горюю-то - обманывают, унижают, объегоривают, делают из тебя лоха. А я больше унижений терпеть не могу, я не для того такую жизнь прожил и, можно сказать, смастерил себя из новых досок. А вы будете на этих досках три буквы писать? Не позволю.
Не хочу называть имен, но такие вот истории происходят: звонят, зовут на картину, о гонораре - ни слова. Ну почему я сам-то должен напоминать, это же унизительно. Или вот договорились, вдруг перезванивают: "Может, согласитесь на меньшую сумму?" - "А в чем дело?" - "Да мы на ваши деньги массовку наймем".- "Почему за мой счет-то?!" - "Ну, извините, это была шутка. Но, вы знаете, нам подняли стоимость декораций". - "Так с этим не ко мне, а к строителям. Может, вы там кованые ворота задумали, пусть сделают бутафорские".
С топором в спине
- Надеюсь, что в Петербург приедет спектакль, премьера которого состоялась недавно - "Сны Родиона Романовича" по эпилогу "Преступления и наказания" Достоевского. У меня там сразу пять ролей - от Порфирия Петровича до Старухи-процентщицы. Время действия - каторга, прошло полтора года, как Раскольников на каторге, он лежит в госпитале, и к нему во сне приходят привидения с одной целью - чтобы он покаялся. Ведь если убил - вовеки мучиться. Мы, актеры, мгновенно трансформируемся в разные персонажи, я бегаю по сцене с топором в спине. Все гротескно. Зал - битком, а мнения - от диких восторгов до скандальных неприятий. Но никто не уходит, а когда спрашиваю у тех, кто ругает: "Скучно было?" - "Скучно не было". Сейчас вот едем на гастроли в Киев. Спектакль делало "Театральное товарищество 814" Олега Меньшикова, он сам в первый раз не участвовал.
Ну, а у меня самое большое потрясение последнего времени - "Три сестры" Петра Фоменко, они получили "Золотую маску". Уж если этот спектакль в Питер привезут, прорывайтесь всеми способами. Если при мне начинают Фоменко критиковать, я говорю: "То, что он делает, это не ошибки, это наше достояние, он так сегодня существует. Фоменко - наше все! А "Три сестры" - глобальный шедевр".
"Не признается!"
- Иду по улице в Москве, слышу сзади разговор. Женский голос: "Смотри, Сухоруков", мужской: "Да ладно, не может быть". - "Я точно тебе говорю". Мужик забегает вперед, загораживает дорогу: "Сухоруков?" - "Нет". И он, глядя на меня в упор, кричит на всю улицу: "Не признается, сука!" А как-то еду в метро, стоит компания, пацаны, девчонки, косятся в мою сторону. Один все-таки осмелился, подходит: "Это вы?" - "Кто?" - "Ну, как его, ну, "Брат". - "И что?" - "Так вы в кино-то снимались?" - "Нет". Возвращается к своим: "Я же говорил вам, что не Сухоруков. Будет он в метро ездить". А я все равно буду не на машине, а в метро ездить, по улицам ходить.
Виктор Сухоруков: «В падении империи виноваты мы все»