Александр Покровский: "Армия должна заговорить"

Он из тех писателей, чьи книги переходят из рук в руки, зачитываются до дыр. Сам автор признается, что уже стал советовать покупать сразу две книги - одну давать почитать, потому что все равно не вернут, другую оставлять под подушкой для себя.

А начиналось все с моря: Покровский - профессиональный военный моряк, капитан 2-го ранга, и то, о чем он пишет, знакомо ему не понаслышке.

Сказки для особиста

- Как море и литература вошли в вашу жизнь?

- В 17 лет я пришел на флот. Закончил Каспийское высшее военно-морское училище, получил специальность радиохимика. Еще в институте я думал, что буду заниматься наукой, но по распределению попал на Северный флот, в отдельный дивизион химической защиты. Это была скучная работа, часто приходилось заниматься совершенно не своим делом, например, заливать бетон в ямы. Вырваться оттуда можно было единственным образом - написать рапорт о переводе на подводную лодку. Меня перевели, и десять лет я служил начальником химической части подводной лодки.

Писать начал поздно, в 1983 году. Записывал те истории, которые сам рассказывал и слышал от других. На флоте очень сочный язык, и передать его в письменной речи не так-то просто. О том, чтобы издаваться, я даже и не помышлял, поскольку получил бы от "органов" в полной мере.

- Но сами "органы" знали, что вы пишете?

- На корабле невозможно спрятаться от особиста. Он знал, что я пишу, но не знал, о чем. Ведь я тогда писал еще и детские сказки. И если кагэбэшник интересовался, я просто читал ему очередную сказку.

В 86-м я перешел служить в Ленинград, можно было вернуться в науку. Но все уже разваливалось. Я отдал рассказы в издательство "Советский писатель". В 1991-м уволился в запас, а через два года вышла моя первая книга "Марлезонский балет". Еще через год - сборник "Расстрелять..."

Не о болтах, а о людях

- Широкая известность пришла после фильма Хотиненко "72 метра" о гибели подводной лодки, созданного по мотивам одноименного рассказа. Вы сами попадали в подобную ситуацию?

- Я лично не попадал. Но знал истории гибели четырех лодок. Потом, когда рассказ уже вышел, мне написали, что еще одна очень похожая история произошла во время Великой Отечественной войны: лодка подорвалась на мине, и люди, которые в ней были, переныривали из отсека в отсек, а затем вышли через торпедный аппарат. Из четверых спаслись только трое: под давлением меняется химия организма, и выжить могут только очень здоровые и молодые люди.

- Многие связывают этот фильм и трагедию на "Курске".

- Сам рассказ был написан за год до "Курска". Фильм вышел позже. Пришлось специально оттягивать время выхода, чтобы не было прямых ассоциаций. Общее, например, в том, что "Курск" погиб приблизительно на такой же глубине - 74 метра. Когда я пишу, мне интересны прежде всего человеческие взаимоотношения. Иногда бывают технические описки. Кто-нибудь из подводников замечает: "Вот, в таком-то рассказе упоминается болт номер пять, а он не применяется на таких лодках". Я на это отвечаю, что пишу не о болтах, а о людях.

- Вы застали времена "холодной войны", когда лодки ходили парами: наши и американские. Приходилось ли вам в походах сталкиваться с "потенциальным противником"?

- Контакты происходили в нейтральных водах, на полигонах боевой подготовки. Во время учений закрывался район, мы всем сообщали об этом и требовали покинуть данный квадрат. Но некоторые, наоборот, спешили именно туда. В частности, натовские подводные лодки или надводные корабли. Однажды наша лодка была атакована американским крейсером. Мы идем, а он вывешивает флаги - дескать, потерял управление, прошу соблюдать осторожность, затем врубает полный ход и прет на нас. Таранный удар от этого крейсера ни одна лодка не выдержит. И если мы не успеем уйти под воду, то нас разрежут пополам на совершенно законных основаниях - он же предупредил! И мы объявляем срочное погружение. К счастью, тогда успели, и крейсер прошел над нами.

По уставу

- Дедовщина - одна из самых страшных болезней армии. Видите ли вы способы решения проблемы?

- Дедовщина начинает процветать, когда нет конкретной боевой задачи. Это случается в основном в береговых частях, у нас же все время занято службой. И дедовщины на лодке не было. Были просто младшие и старшие, скажем, старшина второй статьи и матрос: первый учил второго всем флотским премудростям, но в этом не было никакого издевательства.

Бьют на корабле в исключительных случаях. Только если паника и надо остановить паникера.

Вообще, если есть дедовщина, значит, это не армия. Существует устав, в котором сказано: ты не имеешь права трогать подчиненного руками. Если это не соблюдается, значит, нет устава, а значит и армии.

Выход из сложившегося положения есть, но он социальный. Должны быть нормальные офицеры. Рыба гниет с головы. Если воруют, то ищи генерала, без генералов у нас не воруют. Он подписывает бумаги, он всегда в курсе. И надо начинать с офицеров, с того, почему они идут в армию, как и кто их готовит. У нас было очень мощное училище, это касалось и дисциплины и культуры, например, мат в отношении подчиненных никто не употреблял. А когда мат льется рекой - это уже начало гниения. На лодке матерился старпом, но ему прощали, должность уж слишком нервная: ему нужно быстро доводить до всех то, что он сказал. Но и он использовал ненормативную лексику лишь в крайних случаях.

- После увольнения вы не только продолжили писать, но и нашли себя в издательском деле. А что произошло с другими офицерами, вашими сослуживцами?

- Некоторые ушли в бизнес и в нем преуспели. Как правило, те, кому было до 30. А многие из тех, кто перевалил этот рубеж, выкарабкаться не смогли: остались преподавать в институте, живут на пенсию и постепенно деградируют. Получается так же, как при выходе из подводной лодки на большой глубине, - выплывают наиболее молодые и сильные.

А что касается моего дела, то мы поначалу старались выпускать книги высокого полета, от современной литературы до философии, но спрос на них невелик. Книга Квятковского "Ритмология" лежит неизданной четвертый год.

Есть и успешные проекты. Раз в два года выпускаем сборник "Покровский и братья". Мы берем 20 авторов, пишущих об армии, собираем их вместе и делаем из их рассказов книжки. Среди них бывают и женщины, в основном жены офицеров.

Началось все с того, что многие военнослужащие, прочитав мои книги, стали предлагать свои истории, чтобы переписать и под моей фамилией выпустить. Но мне меня самого вполне достаточно. Однако рассказы все присылали и присылали, и тогда появилась идея составлять сборники рассказов из армей.ской жизни. Редактируя их, мы стараемся сохранять стиль. Я считаю, что армия должна заговорить, и с нашей помощью она начинает это делать.

Смотрите также:

• Даниил Гранин: «Через богатство достоинств человека не увидишь» →
• Даниил Гранин: "Через богатство достоинств человека не увидишь" →
• Полина Дашкова: "Русские не могут жить благополучно" →