Козаков человек общительный и интеллигентный, так что задавать ему вопросы совсем не cтрашно. Тем более что он - наш земляк, ленинградец, родился 74 года назад, в октябре 1934-го, и жил с семьей в писательском доме на канале Грибоедова. Многие знают этот дом по Музею-квартире Зощенко, которого юный Миша Козаков знал, так же как и других именитых жильцов, к примеру, «дядю Женю Шварца».
В Ленинграде Миша и школу закончил, да еще знаменитую «Петершуле», тогда 222-ю мужскую, благо, что она находилась рядом с домом. Козаков даже отучился год в Хореографическом училище - на большее его терпения не хватило. Из Ленинграда он с семьей уехал в эвакуацию, где и началось увлечение поэзией. Михаил Михайлович вспоминает, что мама подарила ему томик «Английских баллад» в переводе Маршака, он выучил их наизусть, читал друзьям в детском лагере, участвовал в концертах в госпиталях. Потом был Ленинградский Дворец пионеров, где тогда также занимались Сережа Юрский, Татьяна Доронина.
После школы Козаков уехал в Москву, поступил в школу-студию МХАТ, да так и остался работать в столичных театрах.
Он говорит: «Во мне два начала: петербургское и московское, в этом смысле я даже выиграл», а из поэзии предпочитает все-таки петербургскую, потому что «она несет в себе особый драматизм».
Козаков и с Бродским был знаком, хотя первая встреча, когда артист за столом решил декламировать стихи, была не из приятных: Бродский на него набросился, зачем читает чужие. Товарищи по застолью поэта осадили - читает-то хорошо! У Козакова и книги с автографом Бродского имеются. Одну привез ему из-за границы Высоцкий, да поначалу затерял в бумагах. Книгу передали Козакову уже после смерти Высоцкого.
О поэзии Михаил Михайлович говорит, что для него это «образ жизни», она и о душе дает возможность подумать, и денег заработать: «Пока ворочается язык, и я способен воспроизвести стихотворные строчки - это мой спасательный круг».
Козаков любит рассказывать такую историю: ехал как-то по Москве в такси, и водитель неожиданно спросил: «Знаете, что я больше всего люблю из того, что вы делаете?». Артист подумал, что тот назовет «Человека-амфибию», а водитель сказал: «Как вы стихи читаете».
При этом Козаков понимает, что число настоящих любителей не надо преувеличивать, и согласен с Бродским, который считал, что если есть их на свете один процент, и то это много. Но артист прекрасно понимает, что имел в виду знаменитый когда-то чтец Яхонтов, заявивший о себе: «Я поэт с чужими стихами». Козаков говорит: «Сам не сочиняю, но в тяжелые минуты читаю стихи для себя»/
Михаил Светин: «Я - клоун» 
Классики и дураки. Анвар Либабов о том, почему из юмора пропала лирика