Десять гранитных атлантов у Нового Эрмитажа стали одними из самых узнаваемых символов Петербурга на ряду с корабликом на шпиле Адмиралтейства, ангелом Петропавловской крепости и фигурой Медного всадника.
Идея украсить портик здания фигурами гигантов принадлежала архитектору Лео фон Кленцу, которому Николай I доверил создать в Петербурге проект здания для разросшейся коллекции Эрмитажа. В день, когда состоялось торжественное открытие Нового Эрмитажа для публики, SPB.AIF.RU вспоминает историю памятника архитектуры.
Эхо Древней Греции
Отцом Нового Эрмитажа можно назвать немецкого мастера Лео фон Кленце. Придворный архитектор баварского короля Людвига I прославился тем, что превратил Мюнхен в «новые Афины», выстроив там королевский дворец, знаменитые Кёнигсплац, Глиптотеку и Пинакотеку. Историки сходятся во мнении, что первая половина XIX века была временем настоящего расцвета немецкой культуры. Германия в те годы была впереди многих европейских стран в области музейного строительства, а Лео фон Кленце имел репутацию самого известного проектировщика музеев.
Когда в 1838 году Николай I посетил Мюнхен, то был поражен мастерством Лео. Император сделал ему заманчивое предложение, от которого сложно было отказаться – спроектировать в Санкт-Петербурге «Императорский музеум», первое в России здание, предназначенное для демонстрации художественных коллекций.
Архитектор не мог упустить такой шанс – создать нечто величественное в столице Российской империи. Хотя задача перед немецким зодчим стояла непростая - вписать музей в уже сложившуюся застройку. В итоге в 1839 году он прибыл в город на Неве и начал делать наброски музея, который мог бы соединить в себе нереализованные проекты здания королевской резиденции и Музейного здания для Афин (Пантехниона). Это стало бы воплощением его идеи о новом типе архитектуры, который противоречил бы «сухой и, академической, подобно машине, монотонной структуре групп зданий».
В итоге «Императорский музеум» Кленце увидел как двухэтажное здание, имевшее форму четырёхугольника. Четыре парадных фасада должны были отличаться оформлением. Первый этаж западного фасада должен был напоминать мюнхенскую Глиптотеку, в которой хранились древнегреческие и древнеримские скульптуры, а второй этаж – Пинакотеку, собрание живописи. Восточный фасад, выходящий на Зимнюю канавку, повторял бы структуру станцев (комнат – прим.) Рафаэля, помещений в Папском дворце Ватикана. Северный фасад, выходящий на Неву, должен был иметь два входа, которые бы украшали фигуры кариатид.
Исследователи отмечают, что фасады Нового Эрмитажа, которые в итоге были реализованы на деле, действительно, имеют сходство с фасадами Глиптотеки и Пинакотеки. Так, к примеру, при создании мюнхенских музеев Кленце использовал необычный прием – разместил в нишах фигуры известных персонажей. То же самое он повторил и в Петербурге - в нишах и на кронштейнах он поставил фигуры живописцев и скульпторов. Как и в Пинакотеке, Кленце уделил большое внимание решению интерьеров.
Сохранились документы, которые дают понять, что Кленце просчитывал даже тип освещения залов в зависимости от того, что там должно было экспонироваться. Так потолочные просветы подходили для залов с картинами большого размера, в помещениях со скульптурами шло верхне-боковое и боковое освещение, в кабинетах для малых картин - боковой свет.
Портик с легендарными атлантами
В 1840 году немец представил проект портика - крыльца в виде галереи, расположенного на главном (южном) фасаде здания. В предварительной версии его украшали не атланты, а кариатиды.
То, каким стал портик Нового Эрмитажа, - заслуга скульптора Александра Теребенёва. Желая получить заказ, в 1844 году он пообещал выполнить скульптуры за два года. Кроме того он предоставил сметную сумму, вдвое меньшую по сравнению с другими претендентами. На таких условиях он был вне конкуренции.
В 1846 году он изготовил по собственным эскизам модель атланта, которая в итоге и была принята. Известно, что примером для петербургских истуканов послужили гигантские фигуры из травертина в зале храма Зевса Олимпийского у древнегреческого города Агриджент в Сицилии.
Фигуры исполинов Теребенёв высек из серого сердобольского гранита. Это было смелым решением, так как в то время этот материал не использовался для подобных целей.
В отчете Академии художеств за 1845–1846 гг. сохранилась запись конференц-секретаря академии В.И. Григоровичал: «Нигде в Европе и ни один скульптор не производит из гранита, как производили древние египтяне и греки. Теперь это египетское искусство стало русским, и огромные сфинксы не чудо при колоссальных кариатидах, исполненных и в лепке добросовестно, и из камня отлично Теребеневым».
К 1 сентября 1848 году фигуры были уже установлены. Известно, что Кленц остался доволен результатом.
«Красота и благородный стиль этих скульптур, чистота и тонкость работы и блеск полировки не оставляют желать ничего лучшего и позволяют заявить, что если египетские фараоны выполняли свои монолитные колоссы, то эти теламоны для Крайнего Севера ничуть их не хуже», - написал он в 1850 году в изобразительном издании, чей выход был приурочен к окончанию строительства Нового Эрмитажа.
Стоит отметить, к 1851 году работы были завершены, а 5 февраля 1852 года, спустя 13 лет с момента начала работы Кленца, состоялось торжественное открытие Нового Эрмитажа для публики.
От театра до обсерватории. Пять проектов архитектора Александра Брюллова 
Триумфальный зодчий. 10 лучших сооружений архитектора Василия Стасова 
Жертва царицы. История неудач русского архитектора Василия Баженова 
Счастливая звезда Штакеншнейдера. Как складывалась карьера архитектора 
Фаберже вернулся. В Петербурге открылся музей знаменитого ювелира