«Подлинное положение в России настолько тяжело и ужасно, что не поддается никакой маскировке. Иногда можно отвлечь внимание каких-нибудь делегаций шумихой приемов, оркестров и речей. Но почти немыслимо приукрасить два больших города ради двух случайных гостей, часто бродивших порознь, внимательно ко всему приглядываясь», - писал Герберт Уэллс в своей книге «Россия во мгле», увидевшей свет после его визита в Советский Союз в 1920 году.
Это была его вторая поездка в Россию. Первая состоялась в 1914 году: писатель провел две недели в Петрограде и Москве, знакомясь с культурой страны, переживающей исторический перелом. Через шесть лет в Лондоне он получил заманчивое предложение совершить новый вояж в страну Советов. Его лично пригласил Лев Каменев, видный большевик, соратник Ленина. Писатель, придерживающийся социалистических взглядов, не стал упускать такой шанс и дал согласие. В сентябре он прибыл в Петроград вместе со своим сыном, который немного говорил по-русски. SPB.AIF.RU вспоминает, какое впечатление оставил Петроград 20-х годов XX века в сердце великого фантаста.
«Беспристрастные» гиды
Перед поездкой в Советский Союз Герберта Уэллса неоднократно предупреждали, что ему вряд ли удастся увидеть настоящую жизнь в стране, что его ждет «тщательная маскировка реальной действительности» и шоры, которые на него попытаются надеть с первого дня приезда. Но он доверял своему старому другу Максиму Горькому, с которым был знаком с 1906 года, и надеялся, что тот покажет ему жизнь без прикрас. К тому же в качестве переводчицы к писателю была представлена Мария Игнатьевна Бенкендорф, которая до революции работала в русском посольстве в Берлине.
«Она получила образование в Ньюнхэме, была пять раз арестована при большевиках; выезд из Петрограда был ей запрещен после ее попытки пробраться через границу в Эстонию, к своим детям; поэтому уж она-то не стала бы участвовать в попытке ввести меня в заблуждение», - так писал о ней Уэллс.
Интересно, что знакомство с Марией Игнатьевной, которую близкие звали Мурой, во многом повлияло на всю дальнейшую жизнь писателя. Она стала его любовницей и подругой на долгие годы. Известно, что Уэллс делал ей предложение, но та решительно отвергла его. Пикантности ситуации придает тот факт, что Мура была не просто секретарем Максима Горького, но и фактически его женой. С Горьким она жила с 1920 по 1933 год. После расставания с ним, 41-летняя Мария уехала в Лондон к 67-летнему Герберту Уэллсу. В наши дни историки предполагают, что Мария Игнатьевна Бенкендорф была двойным агентом ОГПУ (Объединённого государственного политического управления при Совете народных комиссаров СССР) и английской разведки.
Во время 15-дневного пребывания Уэллса в России в 1920-м году она во многом была ответственна за то, что и как слышал английский писатель.
Скандал в Доме искусств
30 сентября в Доме искусств был дан обед в честь визита именитого гостя.
На встречу были приглашены почти все представители литературного Петрограда. Присутствовал на мероприятии и Александр Амфетиатров, редактор газеты Совета союза казачьих войск «Вольность», автор критических статьей, направленных против большевиков. Он вспоминал, что публика была настроена чрезвычайно смирно и добродушно.
«В кои-то веки она сидела, как в былые годы, за хорошо сервированным столом и ела настоящий обед, с мясным супом, жарким, сладким, с конспектами к чаю. Петрокоммуна расшиблась для знатного иностранца: одного мяса прислала 9 пудов, так что затем потребители столовой Дома искусств чуть ли не целую неделю имели основание благословлять приезд Уэллса!» - писал он.
Публицист был убежден, что Уэллс попал в «очарованный круг ближайших друзей, сотрудников и сочувственников господствующей правительственной партии», и поэтому намеревался передать на встрече ему письмо, в котором было изложено, как непросто живется петроградской интеллигенции.
Но большинство было настроено иначе. Позже он вспоминал, что «сытое общество вело себя благонравнее даже деточек, которыми умилял всех красноречивый Корней Чуковский».
« Горький утопил Уэллса, как муху в варенье, в комплиментах и хвалах за то, что он, этакий великий, приехал собственными глазами видеть, как живем мы после революции. Затем продолжали потопление мухи в варенье С.Ф. Ольденбург, К.И. Чуковский (конечно, опять о деточках и добром дяде Уэллсе) и др. Становилось приторно, тошно, скучно, словно на старинных казенных «юбилеях 25-летней безупречной деятельности», - писал он.
В какой-то момент Амфетиатров не выдержал и, взяв слово, зачитал перед собравшимися полное критики письмо, которое приготовил Уэллсу. После переведенный вариант рукописи он передал секретарю Академии наук Сергею Ольденбургу и Марии Бенкендорф.
«Полагаю, что отправленные такими путями рукописи не могли не дойти по назначению», - вспоминал он позже.
Стоит отметить, что вскоре Александру Амфетиатрову пришлось покинуть страну. 23 августа 1921 года из Петрограда он бежал на лодке с семьёй в Финляндию.
Известно, что на Герберта Уэллса его выступление произвело неприятное впечатление. В книге «Россия во мгле» он писал, что эта речь ему показалась «совершенно излишней».
«Когда я встретился с группой петроградских литераторов, известный писатель г.Амфитеатров обратился ко мне с длинной желчной речью. Он разделял общепринятое заблуждение, что я слеп и туп и что мне втирают очки. Амфитеатров предложил всем присутствующим снять свои благообразные пиджаки, чтобы я воочию увидел под ними жалкие лохмотья. Это была тягостная речь и – что касается меня – совершенно излишняя, и я упоминаю о ней здесь для того, чтобы подчеркнуть, до чего дошла всеобщая нищета», - признался английский писатель.
«Россия и Англия могут любить и понимать друг друга»
Во время своего визита в Петрограде Уэллс побывал в нескольких учебных заведениях, посетил Академию наук, принял участие в обсуждении проспекта издательства «Всемирная литература», выступил на пленуме Петроградского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов.
Текст его речи был опубликован в «Петроградской правде». Выступая, писатель говорил о всемирном государстве социальной справедливости и возможности дружеского общения между Россией и Англией:
«Мы, на Западе, всеми силами стараемся добиться мира с Россией, - мира, при котором вы получите возможность продолжать в более легких условиях гигантскую работу создания нового политического и социального строя, среди полного разорения страны, доведенной до этого состояния милитаризмом и военной авантюрой царизма. Вы стоите перед созидательной работой, изумительной своим бесстрашием и силой.
Россия и Англия, несмотря на все взаимные прегрешения, могут любить и понимать друг друга и вместе работать для человечества и для того нового мира, который рождается среди мрака и бедствий».
После Петрограда писатель отправился в Москву, где состоялась его встреча с самим Владимиром Лениным. «Кремлевский мечтатель» - так позже назвал Уэллс главу в своей книге, в которой подробно описал встречу с лидером мирового пролетариата.
Цитаты из книги «Россия во мгле» о жизни в Петрограде
О литературе:
- В этой непостижимой России, воюющей, холодной, голодной, испытывающей бесконечные лишения, осуществляется литературное начинание, немыслимое сейчас в богатой Англии и богатой Америке. Духовная пища английских и американских масс становится все более скудной и низкопробной, и это нисколько не трогает тех, от кого это зависит. Большевистское правительство, во всяком случае, стоит на большей высоте. В умирающей с голоду России сотни людей работают над переводами; книги, переведенные ими, печатаются и смогут дать новой России такое знакомство с мировой литературой, какое недоступно ни одному Другому народу.
О магазинах:
- Магазины в Петрограде имеют самый жалкий и запущенный вид. Краска облупилась, витрины треснули, одни совсем заколочены досками, в других сохранились еще засиженные мухами остатки товара; некоторые заклеены декретами; стекла витрин по- тускнели, все покрыто двухлетним слоем пыли. Это мертвые магазины. Они никогда не откроются вновь
Об общественном транспорте:
- Трамваи все еще ходят до шести часов вечера; они всегда битком набиты. Это единственный вид транспорта для простых людей, оставшихся в городе, унаследованный от капитализма. Во время нашего пребывания в Петрограде был введен бесплатный проезд. До этого билет стоил два или три рубля – сотая часть стоимости одного яйца.
О дефиците:
- Купить стакан или чашку взамен разбитых удается только у спекулянтов, после кропотливых поисков. Мы ехали из Петрограда в Москву в спальном вагоне-люкс, но там не было ни графинов для воды, ни стаканов, ни тому подобных мелочей. Все это исчезло. Бросается в глаза, что большинство мужчин плохо выбрито, и сначала мы склонны были думать, что это одно из проявлений всеобщей апатии, но поняли, в чем дело, когда один из наших друзей в разговоре с моим сыном случайно упомянул, что пользуется одним и тем же лезвием почти целый год.
Об одежде:
- Вряд ли у кого в Петрограде найдется во что переодеться; старые, дырявые, часто не по ноге сапоги – единственный вид обуви в огромном городе, где не осталось никаких других средств транспорта, кроме нескольких битком набитых трамваев. Порой наталкиваешься на самые удивительные сочетания в одежде. Директор школы, которую мы посетили без предупреждения, был одет с необычайным щегольством: на нем был смокинг, из-под которого выглядывала синяя саржевая жилетка.
О крестьянах:
- У крестьян сытый вид, и я сомневаюсь, чтобы им жилось много хуже, чем в 1914 году. Вероятно, им живется даже лучше. У них больше земли, чем раньше, и они избавились от помещиков. Они не примут участия в какой-либо попытке свергнуть советское правительство, так как уверены, что, пока оно у власти, теперешнее положение вещей сохранится. Это не мешает им всячески сопротивляться попыткам Красной Гвардии отобрать у них продовольствие по твердым ценам. Иной раз они нападают на небольшие отряды красногвардейцев и жестоко расправляются с ними. Лондонская печать раздувает подобные случаи и пре- подносит их как крестьянские восстания против большевиков. Но это отнюдь не так. Просто-напросто крестьяне стараются повольготнее устроиться при существующем режиме.
«Я подчинен воле этой женщины». История страсти Тургенева к Полине Виардо 
Князь Гагарин: "Всех потянуло в дворяне" 
Ничего не поняли, ничему не научились? Радзинский о парадоксах истории