Отец пропал без вести
Вместе с товарищами по блокадному обществу, в создании которого она в 1990-е годы принимала самое активное участие, а потом и возглавила его, Ольга Сергеевна задумала выпустить сборник, посвященный тем своим землякам, кто, как и она сама, пережил в детстве ленинградскую осаду.
Семья Сахаровых была многодетной - помимо Оли еще четверо ребятишек. К началу Великой Отечественной самому старшему, Александру, не исполнилось и 16 лет. Но он уже успел окончить ремесленное училище, работал на Кировском заводе. Младшему Виктору было полтора годика. Оля, четвертый ребенок, родилась в тридцать седьмом. Жили дружно в деревянном доме в Петергофе.
Война приближалась стремительно. Уже в конце июля 1941 года «столица фонтанов» стала прифронтовым городом. Местные жители, еще вчера верившие, что «все это ненадолго», стали уезжать в Ленинград. Сахаровы до последнего откладывали отъезд. Знали, что Северная столица переполнена беженцами, устроиться будет сложно. Но в конце концов снялись с места, взяв с собой из вещей только самое необходимое.
«Поселились мы в небольшой комнатке многоквартирного дома на Обводном канале, напротив «резинового» завода «Красный треугольник», я на всю жизнь запомнила специфический запах, идущий из его труб, - рассказывает Ольга Сергеевна. - В доме было много переселенцев с детьми. Первое время в коридорах нашей коммуналки с утра до вечера слышались детский визг, беготня. Из этого дома ушел на фронт мой отец, которого я видела потом только один раз. Он приехал в Ленинград прямо с передовой с каким-то поручением и всего на сутки. Привез нам кусок лошадиной кожи. Рассказал, что конь подорвался на мине, его мясо съели бойцы, а ему, как многодетному отцу, достался этот «лоскут». Мама со старшей сестрой долго его чистили, потом еще дольше варили…»
Ее отец-метростроевец, защищавший Ленинград, пропал без вести в 1942-м. А еще раньше, первой блокадной зимой, семья потеряла Иду, старшую сестру Оли. Девочка была уже школьницей. Не оставила учебу и с началом блокады, несмотря на то, что в классе не топилось, ребята страшно мерзли, сидели за партами в пальто и рукавичках. При этом все, даже учащиеся младших классов, старались помогать взрослым, чем могли. Ида и ее подружки вызвались ходить по окрестным домам, спрашивали у жильцов, в чем нуждаются, есть ли больные, умершие. Часто у тех, кто терял близкого человека, не оставалось сил самому отвезти его к месту погребения, а иной раз даже на то, чтобы вызвать дворника. Ребята собирали информацию, передавали ее учителям, а те - дальше, ответственным службам.
Рассказывая о сестре, Ольга Сергеевна тяжело вздыхает: девочка, по словам мамы, и до войны-то не отличалась крепким здоровьем, а в блокаду, когда начались проблемы с продуктами, быстро стала слабеть.
Где похоронили сестру, Груздева точно не знает. Предполагает, что близ деревни Пискаревка Ленинградской области. В первые месяцы блокады именно туда свозили умерших горожан. Теперь это северная часть Петербурга, район массовой жилой застройки. А на месте бывшего деревенского погоста - самое большое в Европе мемориальное захоронение жертв Второй мировой войны.
Не вернулся с войны и старший брат Александр Сахаров. Погиб в Венгрии весной 1945-го.
У Фабричной заставы
Бывая сейчас в городе на Неве, Ольга Груздева первым делом отправляется на Пискаревское кладбище - помянуть сестру и поклониться всем павшим ленинградцам. Непременно старается съездить также на Обводный канал, к «своему» дому. Однажды с грустью обнаружила, как обветшали старинные кирпичные корпуса бывшего «Красного треугольника». Удивляется: почему их не реставрируют? Они ведь давно стали своего рода «визитной карточкой» микрорайона, вошедшего в историю как Фабричная застава…
Дом, где жила в войну с родными, она нашла спустя много лет после войны, и лишь с помощью Международного Красного креста. Там помогли восстановить некоторые важные данные семьи Сахаровых, имеющие отношения к блокадному времени. Не все домовые книги, как выяснилось, сохранились в огне войны. Да и прожили они в этом доме не более года, до эвакуации осенью 1942 года. На сам поиск ушло у Груздевой восемь лет.
Когда она пришла туда впервые уже взрослым человеком, не удержалась, поднялась по лестнице, позвонила в одну из квартир. Открывший дверь молодой человек в ответ на ее вопрос о жильцах блокадной поры только пожал плечами: почти все здесь - новоселы…
Эвакуировали их в Вологду. Добирались туда, переправившись через Ладогу, в товарном вагоне. Запомнились нары в несколько рядов, печка, и… вкус клюквы. Видимо, детям давали после еды целебный клюквенный напиток. По прибытии в Вологду малолетних, в том числе четырехлетнюю Ольгу, выносили из вагонов на носилках, сами они от истощения идти не
могли.
В этом симпатичном речном городе осталась она на всю жизнь. Окончила педагогический институт. Вышла замуж, родила дочь и сына.
Карта памяти
Работала Ольга Сергеевна учителем иностранных языков (знает английский и немецкий). Продолжает бывать в школах города и выйдя на пенсию. Организует встречи молодежи с ветеранами. Проводит уроки мужества. Специально для этих уроков сделала карту, на которой обозначила границы Ленинграда военных лет, кольцо блокады, места, откуда фашисты регулярно обстреливали мирных жителей.
«Так и мне удобнее рассказывать, и ребятам понимать, что тогда происходило, - объясняет Груздева. - Показываю им карту: вот, видите, Ленинград. Вот Невский пятачок, немногим более 30 км от города, вот тут стояли фашисты, а здесь удерживали плацдарм наши бойцы… Как они слушают? Внимательно и, мне кажется, сопереживают ленинградцам. В нынешней Вологде живут немало внуков, правнуков тех, кто пережил блокаду».
Издать бы еще записанные ею вместе с товарищами воспоминания очевидцев трагических и вместе с тем героических событий 1941-1944 годов! Но для этого нужны средства. Удалось пока лишь оцифровать рукопись будущей книги, да «одеть в обложку» два экземпляра. Помогли в одном из
местных интернет-изданий.
Ей за восемьдесят. Но голос звонкий, сильный. Как сама шутит, «учительская закалка!». Свободного времени по-прежнему немного. Только и хватает, чтобы понянчиться с внуками. Их у Ольги Сергеевны четверо. Заботится и о тех своих земляках, кто болеет, одинок. И о том, чтобы на местных Пошехонском и Введенском кладбищах, у мемориалов умершим блокадникам, всегда лежали цветы.
«Мы еще активны, еще что-то можем, а значит, надо помогать другим, - уверена Ольга Груздева (Сахарова), имея в виду себя и своих товарищей-ветеранов».
Ошибка властей. Как начинался продовольственный кризис в блокаду Ленинграда 
Матери сходили с ума. Как нацисты уничтожили 2000 детей из Ленинграда 
«Ты родилась, чтобы жить». Блокадный дневник Ирины Зеленской 
Свадьбы под пулями. Как выходили замуж в блокадном Ленинграде