"Ты будешь поэтом..."

Статья по теме
«Прекрасная креолка». Как у Надежды Пушкиной складывались отношения с сыном
   
   

И по сей день загадка - знала ли Ахматова про этот первый свой дом в Петербурге по Казанской, 4 (на фото)? Думаю, нет, ни разу не поминала его при жизни. А ведь она любила невероятные совпадения.

На перекресток Казанской с бывшим Зиминым переулком смотрят окна двух домов, стоящих почти напротив, в которых дважды за жизнь "ухитрилась" быть прописанной Анна Ахматова. В доме слева (Казанская, 4) ей было всего 2 года. А в здании справа (Казанская, 3) поэтессе было уже 34, и имя ее гремело по всей России.

Дом 4 похож на крепость, ибо в квартиры его можно попасть только со двора. Но нам и некуда подниматься; ахматоведы не знают пока, в какую квартиру въехал сюда в 1891 году отец Ахматовой - чиновник для особых поручений Госконтроля, коллежский асессор Андрей Антонович Горенко. Не пишут, жил ли он здесь один, или перевез сюда жену Инну Эразмовну и пока еще троих детей: Инну, Андрея и Аню. Известно лишь, что в тот год, когда они жили тут, умер дед двухлетней Ахматовой - полковник, участник обороны Севастополя Антон Горенко. Тот дед, от чьей жены-гречанки и достался Ахматовой знаменитый нос с горбинкой. Кстати, это миф, что Анна Ахматова вела род от золотоордынского хана Ахмата, последнего хана на Руси. Одна из прабабок ее была действительно Ахматовой (ее фамилию и взяла Аня Горенко своим псевдонимом!), но к "золотоордынцам" Прасковья Федосеевна отношения не имела. Представьте, Ахматова знала об этом, но признаться не решилась: это разрушило бы выстроенный миф. Зато не миф, хотя она и не поминает об этом, что фрейлина Бунина, первая русская поэтесса, была действительно ее прабабкой.

Все загадочно в жизни Ахматовой. Иван Стогов, ее прадед по матери, был, по преданию, колдуном. А дед - столбовой дворянин Эразм Стогов - сибирским мореходом. Говорят, ходил под парусами аж вокруг света. А потом разбогател на камчатской пушнине. Правда, дочь его - мать Ахматовой - деньгами распоряжалась по-своему: став курсисткой, не только подарила свою парижскую шубку Вере Фигнер, но и дала 2200 рублей друзьям-студентам, они готовили покушение на царя. Ее едва не примут в "Народную волю". Но здесь, на Казанской, она уже почтенная мать семейства, про младшую дочь которой, Аню, нянька скажет: "Это перец будет!" А через 3 года, после того как семья Горенко съедет отсюда, уже не нянька - бонна, увидев, что Аня нашла булавку в виде лиры, неожиданно напророчит Ахматовой: "Значит, ты будешь поэтом"...

В 11 лет напишет Анна первый стих. Странно, но отец задолго до этого назовет ее "декандентской поэтессой". Он хотел "отдать ее в балет" - дочь была тонкой и умопомрачительно гибкой. Кстати, и Гумилев, будущий муж ее, тоже советовал ей "поступить в балерины". Но она чуяла свой путь. В 15 лет скажет матери, когда та покажет ей домик, где она родилась: "Здесь когда-нибудь будет мемориальная доска". "Боже, - огорчится мать, - как плохо я тебя воспитала". И напрасно огорчится - к 100-летию Ахматовой бронзовый барельеф ее будет-таки установлен на том месте.

Она была и смелой, и дерзкой. "Лазала как кошка, плавала как рыба", - вспомнит потом ее подруга. Но два года, добавим, сидела, как призналась позже литературоведу Лукницкому, в 6-м классе. А еще просила мать не делать три вещи: "Не говорить, что мне 15 лет, что я лунатичка и что я пишу стихи"... Лунатичка! Тоже тайна. Мало кто знает, скажем, что она училась в Смольном институте благородных девиц. Недолго, всего месяц. Потом отец забрал ее, и ему вернули 133 рубля 33 копейки из внесенных ранее 200 рублей. И не потому ли забрал, что Ахматова, страдая до 14 лет сомнамбулизмом, бродила во сне по коридорам Смольного? Более того, ее нашли однажды лежащей в институтской церкви то ли в обмороке, то ли в состоянии странного сна. Обычно отец находил ее и приносил на руках домой. "У меня осталось об этом воспоминание - запах сигары", - вспоминала она позже. Сигары курил как раз отец.

А через год, в 15 лет, Ахматова познакомится в Царском Селе с гимназистом Колей Гумилевым, будущим мужем. "В ремешках пенал и книги были. / Вместе возвращались мы из школы. / Эти липы, верно, не забыли / Наши встречи, мальчик мой веселый..." Увы, у "веселого мальчика" все было столь серьезно, что вскоре он попытается покончить с собой из-за несерьезного как раз отношения Ахматовой к его чувству. Она испугается, поссорится с ним. А в 17 лет сама - правда не из-за Гумилева - попытается повеситься. "Я в Евпатории вешалась, - напишет, - и гвоздь выскочил из известковой стенки. Мама плакала, мне было стыдно...".

...Уходя с Казанской, поклонимся на прощанье памятнику Голенищеву-Кутузову перед собором. Все не случайно в жизни. Ведь Ахматова, как признавалась, любила только раз в жизни и, увы, безответно. И знаете кого? Голенищева-Кутузова! Весной 1905 г. она, гимназистка, влюбилась в студента III курса арабско-персидско-турецко-татарского разряда факультета восточных языков Владимира Голенищева-Кутузова. Он, старше ее на 10 лет, говорят, "просто не заметил этой влюбленности". "Я не могу оторвать от него душу, - признавалась в одном из писем. - Горек яд неразделенной любви!.. Но Гумилев - моя Судьба... Я клянусь... всем святым, что этот несчастный человек будет счастлив со мной..."

Будет ли? Об этом - у следующего дома Ахматовой.

Продолжение следует.

Смотрите также: