Николай Буров: ремонт Исаакия продлится 12 лет

«В кризис надеемся на российского туриста»

- Николай Витальевич, ваши коллеги, руководители крупных петербургских музеев, осенью говорили о том, что финансовый кризис «во всей красе» проявит себя весной. Зима заканчивается, и хотелось бы спросить: как непростые экономические условия сказываются на работе вашего учреждения?

- Несмотря на то, что мы бюджетное учреждение, из государственной казны  не финансируемся. И насколько активно мы будем зарабатывать, настолько  успешно и будем получать премиальное вознаграждение, платить за коммунальные услуги, а также осуществлять главное – заботу о наших памятниках.

Кризис для нас – прежде всего, снижение туристических потоков. То, что станет меньше иностранцев, я не сомневаюсь. Но мы все-таки главное внимание уделяем внутреннему туристу, российскому. И здесь мы очень надеемся на то, что общая картина кризиса у многих отобьет охоту ехать за границу, но, может быть, не отобьет охоту прокатиться по стране. В прошлом году вот я, например, с удовольствием видел туристов с Дальнего Востока, из Сибири, с Урала. Чтобы увеличить поток внутреннего туризма, мы объявили  мораторий цен на билеты, и очень хочется этот мораторий удержать.

- Но все-таки, речь идет о приостановке каких-то проектов?

- Мы приостановили свой проект, который касался пятого храма –музей хотел взять под опеку еще одно храмовое сооружение, в Царском селе,  - церковь Иулиана Тарсийского, церковь лейб-гвардии Кирасирского полка. Впереди достаточно много дат в истории нашей страны, связанных с историей войн – Отечественная война 1812 года, и Великая Отечественная война, и столетие Первой мировой войны. Мы хотели к этому времени сделать новый храмовый музейный комплекс в Царском селе. Этот проект мы отложили на потом, но не бросаем эту мечту, уж больно она хрустальная.

 

«Вокруг состояния Исаакиевского собора было много кликушества»

- В каком состоянии находится Исаакиевский собор? В СМИ периодически появляется информация о том, что знаменитый архитектурный памятник требует серьезной реставрации (Наталья). 

- Да, эта тема постоянно муссируется, но очень много кликушества вокруг состояния Исаакиевского собора. Дело в том, что собор находится в состоянии реставрации с момента его открытия. Как только закончилось  строительство, и храм был освящен, начались реставрационные работы – это вполне естественно для такого громадного сооружения.

   

   

Больше всего было криков о том, что Исаакиевский собор заваливается, падает. Должен еще раз успокоить всех: никуда он не заваливается, более того, его осадка и отклонения настолько меньше допустимого, что это просто радует. После перерыва в 21 год мы начали мониторинг состояния сооружения. Сейчас завершен первый этап, результаты которого показали:  за 21 год осадка храма составляет от 5 до 9-11 миллиметров на разных исследуемых точках. Это намного меньше допустимой осадки, потому что сооружение весом более 300 тысяч тонн имеет право оседать на 10 миллиметров в год в наших грунтах. Нынешние показатели даже лучше, чем при жизни Монферрана, во время строительства, уж поверьте мне.

У нас есть серьезные проблемы выше. Все знают хорошо, что такое колоннада Исаакиевского собора, потому что туда можно подняться и посмотреть на наш город. А над колоннадой есть галерея из 24 ангелов, которые стоят на балюстраде, опирающейся на сооружение, похожее на тележное колесо. В этом «колесе» 12 спиц, которыми балюстрада прикреплена к каменному основанию храма. За 150 лет эксплуатации металл, из которого сделаны спицы и фигуры ангелов, «устал» и потрескался. Сегодня есть методики, которые проблему могут решить, но на это требуются большие средства и большое время. Если бы было достаточно средств, можно было на год закрыть собор, произвести все работы, включая и реставрацию самих ангелов, но мы не имеем такой роскоши. Если мы закроемся на год, нам не на что будет вообще делать такие работы. Поэтому мы уходим в цикл 12 лет – в год сможем ремонтировать две фигуры и одну спицу.

Сейчас объявим конкурс и по его итогам выясним, кто будет заниматься реставрацией. Сам ремонт начнется, скорее, к концу лета. Всего на реставрацию Исаакиевского собора в этом году мы запланировали 80 миллионов рублей.

Город исторический или «Петербург-сити»?

- А другие храмы вашего музея требуют какой-то реставрации?

- Спас на крови, безусловно, да. И, к сожалению, эта реставрация связана с тем, что было сделано в последнее время. К юбилею города там заменили часть черепичного покрытия в кровле, но вдруг оказалось, что современные материалы не выдержали испытания даже нескольких лет. И сейчас мы будем доставать старинную черепицу, которую мы как Плюшкины убрали в подвал, и возвращать на место. Новодел, который уже прохудился, уберем.

Что касается Смольного собора, то нам предстоит довести до ума наши наружные колеры. Как говорят, Смольный – волшебный собор, бело-голубой. Действительно, он волшебный, но из-за растянувшейся на годы покраски он неравномерно выгорал и в итоге стал трехцветным. Надо это исправить, чем мы и займемся этим летом.

     

- Как складываются отношения музея с церковью? Не претендует ли последняя на возврат своего имущества? (Дмитрий)

- У нас очень органично сложились отношения с епархией. Острых проблем и споров по поводу совместного использования имущества не возникает. В основном пространстве Исаакиевского собора идет четыре службы в год, которые обязательно проводит либо сам владыка Владимир, либо один из викариев нашей епархии. В Спасе на крови есть одна служба – в день города, но мне хотелось, чтобы там все-таки была главная служба памяти Александра Второго. Сампсониевский собор просто работает в режиме приходского храма, и там вообще нет никаких проблем.

Смольный же собор всегда был собором всех учебных заведений Петербурга, и я мечтаю о том, что мы когда-нибудь возродим несколько годовых очень торжественных служб и там. Чтобы студент, у которого сердце тянется к вере, мог бы попросить и удачного учебного года, и сдачу сессии – почему нет? (смеется)

- Но ведь была информация, что возобновляются службы в Смольном соборе и даже называлась конкретная дата?        

- Мы называли дату 25 января, но, вспомните, это мы еще планировали еще при жизни святейшего патриарха Алексия. А потом случилась эта общая для нас всех утрата, и мы решили затею отложить. Надеюсь, служба все-таки состоится в мае, в день памяти святых Кирилла и Мефодия.

- Нынче исполняется 300 лет со дня Полтавской битвы, в честь которой был основан Сампсониевский собор. Как будете отмечать это событие?

- В храме полностью закончен ремонт, который завершится благоустройством территории.  Я думаю, что это праздник не городского, а международного масштаба, и его надо отметить достойно. Немного странно ведут себя власти Украины, на мой взгляд: они собираются снять памятник Петру в Полтаве и на этот постамент водрузить памятник Мазепе. Кто такой Мазепа, кроме того, что он глубоко несчастный, заблудившийся человек? Даже с позиции общепринятой морали он клятвопреступник, так как нарушил присягу, данную на Библии в церкви. Когда его именем называют ведущие улицы, например, в Киеве, для меня это странно – это ни что иное, как попытка взять и пересмотреть в угоду сегодняшней конъюнктуре такие вещи. Именно поэтому мы должны очень прозрачно и спокойно, с достоинством отметить 300-летие Полтавской победы.    

- Понятно, что городу нужно развиваться, но если в центре будут построены новостройки, такие традиционные доминанты, как Исаакиевский собор, могут затеряться. Как, на ваш взгляд, можно соблюсти баланс между развитием города и сохранением традиционного ландшафта? (Читатель SPB.AIF.RU)

- Я думаю, что надо не бояться слова «Петербург-сити», просто нужно определить географию этого понятия. Для меня было бы очень мило, если бы за прекрасными, ажурными обводами Вантового моста где-нибудь в районе Невского лесопарка или дальше вдруг вознеслись суперсовременные гигантские дома. Но я не хотел бы, чтобы какая-нибудь спичечная коробка взяла и накрыла Исаакий. Это было бы нехорошо. Кое-где мы уже наделали несуразностей, и, я думаю, надо предельно внимательно к этому относиться.

- Можно ли организовать в ваших храмах индивидуальное мероприятие? Например, венчание? (Ольга)

- В Смольном не возобновлены еще службы, поэтому рано обсуждать. В Спасе на крови не надо этим заниматься, это все-таки памятник на крови, а не рядовой приходской храм. В Сампсонии, я думаю, конечно, можно.  Вообще, венчание – обряд удивительный, и к тому же решает демографические проблемы нашей страны. Надо нам тоже что-то такое придумать! Я мечтаю определить какой-то день, собрать энное количество пар и разом их повенчать в Исаакиевском соборе. Вот это точно запомнится на всю жизнь! Возможно, таким днем станет 9 сентября 2009 года. 

«Место райское, но не тихое!»

- Николай Витальевич, вы девять месяцев занимаете должность директора музея. После комитета по культуры, наверное, тихое, райское место? Или я ошибаюсь?

- Нет, это далеко не  тихое место. Райское – наверное, да. Намного ближе к раю, чем комитет по культуре! На самом деле, я прошел в музей в тот год, когда нужно решать много проблем. Приходится думать о коммерческой составляющей нашей деятельности, никуда нам от этого не деться.

Что касается смысла работы. Понимаете, в комитете было под рукой 132 учреждения и 14 тысяч непосредственных сотрудников. 14 тысяч – это многовато. Это пехотная дивизия времен Второй мировой войны. А я командовать не очень люблю, я больше люблю размышлять. Здесь же командовать не приходится, мне досталось очень налаженное хозяйство с хорошим кадровым наполнением, с хорошей обученностью, с прекрасными преференциями для коллектива. Психологи, которые только что провели исследование в нашем коллективе, подтвердили, есть сильные патерналистские тенденции в коллективе. То есть это то, что  в структуре эмоциональной роднит наш коллектив с понятием «театр», поэтому для меня это очень близкое понятие, и я очень ценю это.

- А новое руководство комитета по культуре спрашивает ваших советов?

- Безусловно, мы постоянно в контакте находимся с моим приемником, Антоном Николаевичем Губанковым. Формально он мой начальник, хотя фактически у нас ровные, дружелюбные, деловые отношения. Он спрашивает у меня иногда совета, и я рад всегда помочь. А какое он принимает решение, это уже его дело, потому что там высокая очень доля ответственности. Быть руководителем такого уровня – достаточно тяжкое бремя

             

- А со сценой, с кино не завязали?

- Много очень предложений, но я стойко отказываюсь, потому что когда-то в полемическом задоре сказал, что готов уступить свое место молодым. И я его уступил. Я не стал возвращаться в свой театр и занимать то место, которое у меня уже было. Что касается кино, только если бы возникло суперсумасшедшее предложение, каких я не имел очень давно. Интересно было одно предложение, но в пробах я не выиграл, – это роль Сталина в «Детях Арбата». Это последнее, что меня заинтересовало. Все остальное: опять генералы КГБ, генералы милицейские, - скучно…

Сколько осталось в этой жизни? Я считаю, что человек активен до 70 лет. Мне осталось уже не так много до 70 лет. Надо успеть попробовать как можно больше, что я сейчас и пытаюсь делать. Я с удовольствием читаю лекции студентам, вернулся к чтению художественной литературы. Я с удовольствием освоил компьютер на уровне пользователя – до этого просто не было минуты на такие занятия. Сокрушительно жалею лишь о том, что говорю на одном языке. Возможностей в жизни было много, но иностранный язык был мне не нужен. А сейчас, когда он понадобился, поздно. Я стараюсь, чтобы юное поколение – мой сын моложе меня на 40 лет – как-то активнее осваивало то, что осталось за кадром у меня. То, чего мне сейчас не хватает.