Илья Стогов - пожалуй, единственный русский писатель, который с присущей только ему дотошностью многие годы исследовал «общество, в котором мы живём». В двухтысячные он пролил свет на самые разные явления отечественной андеграундной жизни - от рок-музыки до рэперов, от левых до скинхедов. И вдруг сам оказался в андеграунде: последняя книга его выпущена 5 лет назад.
Вокруг - инопланетяне
- Илья, чего нам ждать от вас как писателя в ближайшее время?
- Ничего не ждать. Вы же знаете, что первую книжку писатель пишет, потому что хочет, а вторую - потому что ему осталось что сказать. В своих мемуарах Салман Рушди вспоминает, как Курт Воннегут ему сказал: «Для тебя писательство серьёзно?». - «Да, на всю жизнь». - «Тогда привыкай к мысли, что наступит время, когда тебе нечего будет сказать, а придётся». В данный момент я не хочу из себя выжимать. А главное, не понимаю - для кого? Я не вижу своего читателя, вокруг какие-то инопланетяне, биороботы. Более того, мне смешны писатели, которые стабильно выпускают по книге в год. Тебе правда есть что сказать всей стране? Поскромнее надо быть.
- Вы каких инопланетян имеете в виду?
- Тех молодых людей, которые не читают книжек, ни слушают музыку - их сегодня большинство. Они существуют где-то вне исторического контекста. Нет, они не дикари, они знают в 10 раз больше меня. Но у их совсем иная система культурных кодов. Я до сих пор провожу 14 часов в неделю в книжных магазинах, там всегда аншлаг, они забиты модными девочками - подругами бородатых мальчиков. Но для чего они туда ходят? Купить холщовую сумку, магнитик с поребриком. И поделиться этим событием в соцсети. Книги к ним не имеют никакого отношения. И религия не имеет. И история. А в Петербурге невозможно не быть историком! Вот мне важно с окружающими стенами, камнями разговаривать, потому что я слышу, что они хотят сказать. А меня окружают те, кто готов эти камни разбросать.
- Не очень весёлая картина у вас вырисовывается...
- Меня ещё другой вопрос мучает - куда всё делось? Жизнь, адреналин, свобода, напряжённейшее культурное время. Ведь всё это было - двадцать лет моей жизни. Я каждый глоток воздуха ощущал. И своими книгами за эти ценности боролся. Такое ощущение, будто мы ехали на поезде - солнышко светило, курицу руками ели. А потом в туннель въехали. Например, в Советском Союзе, когда читали газеты, все понимали, что знаки надо ставить наоборот. А сейчас всё всерьёз воспринимается. Когда говорят, что, условно, американцы плохие - все и вправду понимают, что они плохие. И у меня мама вдруг на седьмом десятке поняла, что они плохие. Я не защищаю их. Но отчего всё серьёзно-то так?
Слово имеет вес
- Вы поработали на всех ведущих телеканалах Петербурга, в печатных СМИ. Где трудитесь сейчас?
- В Институте восточных рукописей РАН. Это здоровенный великокняжеский дворец на набережной Невы, в котором хранится 150 тысяч восточных манускриптов. После Британской библиотеки - самая крупная коллекция в мире. Там есть, например, самый первый на свете Коран - прямо с кровью халифа Османа. Или рукописи из города Харахото, который путешественник Козлов откопал на окраине пустыни Такла-Макан и обнаружил библиотеку Тагутских текстов...
- В своих интервью вы делитесь, что самое притесняемое сегодня меньшинство - интеллектуалы. Те, кто пытается понять - в чём правда? А кто конкретно для вас эти интеллектуалы?
- Сотрудники того же института, где я работаю. Они читают те же книжки, их интересуют те же вопросы. Это люди, которые 30 лет приходят на работу, чтобы очистить вот такой кусочек сутры лотосового цвета, написанной 1200 лет назад. Им неинтересно выкладывать в «Фейсбук» фотографию еды или сумки. Вот я разговариваю с ними, ставлю диктофон. Задаю вопрос, а человек три минуты молчит. Я думаю: может вопроса не понял? А он обдумывает ответ. Потому что слово для него имеет вес. Редкое сегодня качество.
Смотрите также:
- Галина Артемьева: У нас на протяжении двадцати лет из-под ног выбивали нравственные ориентиры →
- Виктор Тихомиров: «Никто не учит обыкновенным вещам - как выживать» →
- Сергей Минаев: Русскую душу придумали алкоголики в подъезде →