Сергей Минаев: Русскую душу придумали алкоголики в подъезде

Статья по теме

«Писательство как наркомания». Анна Князева о детективах и таланте

В  пресс-центре SPB.AIF.RU мы задали Сергею Минаеву несколько вопросов.

Я начал писать от скуки

«АиФ»: - Сергей, скажите, кем вы хотели стать в детстве?

С.М.: - Никем. Я жутко не хотел взрослеть, и поэтому у меня даже не было мысли, что я вырасту и стану космонавтом. У меня не было никаких идей по поводу своего будущего.

«АиФ»: - Когда вы почувствовали, что надо становиться взрослым?

С.М.: - Наверное, лет с 15-16 я начал настраивать себя на такую ноту, что в какой-то момент ты можешь оказаться в ситуации, когда придется самому за себя отвечать. И тебе не помогут ни родители, ни бабушки, ни дедушки. Ты должен будешь принимать свои решения и должен будешь становиться мужчиной, как ни пафосно это звучит. И я постепенно начал приучать себя к этой мысли. Хотя, конечно, я взрослый ребенок. Я очень инфантильный. И на многие вещи смотрю открытыми глазами.

«АиФ»: - На что, например?

С.М.: - На женщин.

«АиФ»: - Удивляют?

С.М.: - Как может удивлять то, чего ты не понимаешь?  Удивить может слон, который вдруг начал прыгать. Потому что слоны не прыгают. А женщины находятся  не в рамках моего понимания, их просто впитываешь. И никому логическому анализу и аналитике ты не можешь женщин подвергнуть. С этим надо просто жить.

«АиФ»: - Я слышала, что вы не считаете себя писателем и рассматриваете свои книги, как коммерческий проект?

С.М.: - Нет, это бред сумасшедшего. Я постоянно отшучиваюсь, когда мне задают дубовые вопросы – говорю, что пишу книги ради бабла. Я считаю, что человек, задающий подобные вопросы, либо меня за дурака считает, либо сам он полный идиот.

«АиФ»: - Как вы начали писать? Что подвигло на занятие литературой?

С.М.: - В моем случае, это произошло от скуки. Бизнес, которым я занимался, стал настолько рутинным процессом, что я уже устал себя развлекать чем-то. Мне захотелось попробовать себя в другой сфере. Я начал писать – сначала в Интернете. А потом это все выразилось в книге. Это произошло достаточно незаметно для меня. Я начал писать книгу и  месяцев через шесть ее закончил.  Не было никаких терзаний, никаких мучительных раздумий над сюжетом. Просто из меня лилось:  я писал и писал. И это занятие до сих пор доставляет мне удовольствие. Поэтому, когда меня спрашивают о хобби, я говорю, что это -  литература.

«АиФ»: - То есть останавливаться вы не собираетесь?

 С.М.: - Пока нет. Тем более, когда такие гонорары, кто ж теперь остановится.

Funky проект

«АиФ»: - У вас есть свое издательство? Каких авторов вы издаете?

С.М.:- Но это такой funky проект для меня. В него я затаскиваю молодых ребят из Интернета и занимаюсь изданием их творчества. Мне кажется, что это прикольно, это дает им шанс. Некоторых я нахожу, другие сами ко мне приходят или присылают рукописи. Что-то читаю я, что-то мои коллеги из издательства, что-то мы издаем, что-то нет. Это нужно, ведь издаваться довольно-таки сложно – надо пройти частокол редакторов, корректоров, что практически невозможно.

«АиФ»: - Это вы издаете прославившегося в интернете поэта Орлушу?

С.М.: - Да, конечно. Я был первым, кто положил его на бумагу. Его книга вышла в прошлом году тиражом 25000 экземпляров.

«АиФ»:- Как вы с ним познакомились?

С.М.: - С Орлушей мы познакомились на моем сайте Литпром.ру года четыре тому назад. Можно говорить о больших поэтам, о лучших поэтах, но существует определение – главный поэт какого-либо времени (например, как  Игорь Иртеньев был главным поэтом 90-х). Так вот, Андрей Орлов (Орлуша)  – главных поэт нулевых. Я не говорю лучший, но главный. Поскольку, все значимые темы, так или иначе, прошли в его творчестве.

«АиФ»: - А Владимир Горохов? Он тоже ваш автор или еще не дошел до вашего издательства?

С.М.: - Нет, еще не дошел. Но их три поэта. Есть еще Олег Груз - поэт из Ростова.

Это все новая волна. Я издавал только Орлова.

«АиФ»: - Вы знаете, кто ваш читатель?

С.М.: - Да. Возрастная составляющая моих читателей от 19 до 35 лет. Это основной костяк – 80%. Среди них больше девушек – наверное, процентов 60-70 (я могу делать эти выводы, поскольку вижу своих читателей на встречах, либо в фан-зонах Интернета).  Как правило, это учащиеся вузов, либо люди, работающие в офисах, и, конечно, почти все они  активные пользователи Интернета.

«АиФ»: - Истории, написанные простым языком, понятным для нынешнего поколения, начал писать Илья Стогов. Скажите, какого рода литературу вы покупаете в книжном магазине. И интересны ли вам подобные книги?

С.М.: - Из произведений Стогова я прочитал  роман «Мачо не плачут», еще что-то. А потом с этим закончил, поскольку он стал заниматься не совсем интересной для меня публицистикой.

Если говорить о русских авторах, то я регулярно покупаю Владимира Сорокина, которого считаю лучшим современным писателем. Я покупаю Пелевина, хотя его последняя книга, скажу честно, оставила меня в недоумении. У Пелевина был гениальный талант показывать двумя-тремя мазками картину современной России.  А в последней его книге я этого вообще не увидел. Но это мое мнение.  Я покупаю книги Елизарова. Недавно я унес из книжного магазина  последнее произведение Бегбедера и купил Нила Геймана.

«АиФ»: - Ваши герои – наши современники. Не хотелось бы вам написать книгу на какую-нибудь другую тему – историческую, например?

С.М.: - Зачем? Какой в этом смысл? Когда я пишу о современности, я оставляю фотографию сегодняшнего дня. И судя по тому, что эти книги пользуются некоторой популярностью, картинка получается объективной. А заниматься историей? Нет. У меня историческое образование и я слишком хорошо знаю, что такое заниматься этой наукой. Зачем становиться 385 писателем, который будет писать о том, что Иван шел по Аничкову мосту, а снег ниспадал в мутно-желтом цвете фонаря? Это никому не нужно.

Русская литература стереотипна

«АиФ»: - Вы представили такой стереотипный образ

С.М.: - Вся русская литература – стереотипна.

«АиФ»: - В том числе и современная?

С.М.: - В современной литературе больше находок. Но у нас русская литература канонична. Она написана в определенных стилистических, морально-этических, духовных, если хотите, рамках. Мне это не интересно. Именно поэтому я себя считаю американцем. Я не понимаю русскую душу, я не знаю, что это такое. Ее придумали алкоголики в подъезде.  Я не знаю, что такое духовность. Если ты пишешь как Дэн Браун,  наверное, это возможно. А писать некий исторический роман и додумывать судьбу княгини Ольги,  например, мне не интересно.

«АиФ»: - А какие находки есть в современной литературе?

С.М.: - Ну, посмотрите, например, что мы получили в 90-х. Возьмем Пелевина. Или Сорокина. Это совершенно новый текст. Такого раньше не было. Несмотря на то, что Сорокин – единственный, кто прекрасно владеет русским языком и пишет канонически. 

«АиФ»: - Кто из сегодняшних писателей будет в учебниках по литературе?

С.М.: - Я очень надеюсь, что там не будет никого, кроме Сорокина. Потому что никто больше из современных авторов этого не достоин. И если кто-то должен представлять 20 страниц новой русской литературы – это должен быть Cорокин. Ну и Пелевин тоже. Потому что остальные лауреаты больших и малых премий – никому не интересны.

«АиФ»: - А кого бы вы убрали из учебников?

С.М.: - Я не считаю, что дети вырастут менее образованными, если они не будут изучать в школе творчество таких людей, как господин Некрасов или Горький.

«АиФ»: - Существует ли сейчас некий набор книг для образованного человека? Ну, как раньше, чтобы чувствовать себя комфортно в определенных компаниях, нужно было быть знакомым с творчеством Маркеса, Борхеса и Кортасара.

С.М.: - В моей последней книге главный герой принимает ванную, и у него на табуретке лежит определенный набор: Пруст, Кафка, Воннегут и Гессе. Книги, которые герой никогда не прочитает, но которые демонстрируют его социально-культурный уровень.

Это очень разные вещи. Я не помню, чтобы в моей компании, хотя историко-архивный институт, в котором я учился, был очень снобским учреждением, был какой-то набор обязательных книг. Все мы тогда были увлечены литературой серебряного века.

«АиФ»: - Что бы вы сейчас порекомендовали для чтения?

С.М.: - Если бы я составлял набор – я бы брал авторов из разных стран. Из французов я бы взял Мольера, Бомарше и Селина. Хотя понятно, что это вырванный клок, поскольку полотно французской литературы гораздо богаче. Я бы включил в список литературы Бернарда Шоу, безусловно, Оскара Уайльда, Сэлинджера и Брета Истона Эллиса. Из русской классики выбирать сложно – у меня там нет любимых героев. Я люблю только Бунина.  Достоевского мне всегда было тяжело читать. Это достаточно большая глыба, которая в мой хилый мозжечок не ложится. Я в разные годы пытался читать Достоевского, но для того, чтобы я его воспринял, должно что-то с химией тела случиться. В школе его читать нельзя. Потому что из «Преступления и наказания» все выносят только одно:  Раскольников был с топором, а Соня Мармеладова – проститутка.

Я не думаю, что сейчас кто-то много читает. Мы читали, потому что раньше у нас не было ни мобильных телефонов, ни 42-х каналов телевидения, ни Интернета. Ведь когда у тебя такой спектр широкий информации, ты не успеваешь фильтровать. Это очень сильно отвлекает,  и я борюсь с механическими девайсами. Сегодня информационный массив очень сильно давит. Мы очень привязаны к апдейту, к он-лайн информации. Все должно отвечать запросам сегодняшнего дня: утром в газете, вечером – в куплете. И довольно трудно читать прекраснодушного Тургенева в 2010 году в Москве, в городе, в котором две недели назад террористы в метро убили 40 человек. Эти люди жили слишком вчера. Мы можем, читая Тургенева, очень условно составить себе представление о языке и нравах того времени. Но он писал все-таки для определенной категории людей, и нельзя забывать, что крестьяне через 25 лет сожгли его усадьбу. Мы можем развить вкус, читая классику. Ведь для того, чтобы в чем-то разбираться – надо что-то пробовать.  И в литературе ты должен понять спектральную картинку.

«АиФ»: - В чем вы чувствуете себя докой? В чем вы разбираетесь?

С.М.: - Я неплохо разбираюсь в СМИ, в пиаре и маркетинге, в Интернете, я, наверное, неплохо разбираюсь, как потребитель, в литературе. Я когда-то был одним из лучших управляющим бизнесом.

«АиФ»: - А в людях?

С.М.: - Нет. Я только думаю, что разбираюсь.  Ведь через каждые несколько лет ты понимаешь, что либо ты  меняешься, либо люди меняются.

Смотрите также:

• Галина Артемьева: У нас на протяжении двадцати лет из-под ног выбивали нравственные ориентиры →
• Не разбрасывать камни. Илья Стогов об интеллектуалах и современной молодёжи →
• Татьяна Толстая: «Неприятно видеть свои тексты на иностранном языке» →