Одна из последних премьер Мариинского театра – опера «Зинаида» в постановке знаменитого режиссёра Алексея Степанюка.
За свою творческую жизнь мастер поставил более семидесяти опер на лучших сценах мира. А «Зинаида» - спектакль камерный, в нём участвуют не звёзды, а солисты Академии молодых певцов.
Если в ложе - император
Алексей Степанюк: - Последние несколько лет мне доставляет особое удовольствие работать с молодыми – они прекрасно поют, двигаются, играют, - говорит Алексей Олегович. - Всё это заслуга руководителя академии Ларисы Абисаловны Гергиевой. Недавно в театре отметили 50-летие её творческой деятельности, это талантливый человек, подвижник – ребята каждую неделю учат новые оперы. Именно Лариса Абисаловна предложила ростовскому композитору Клиничеву написать оперу о Зинаиде Гиппиус, по её инициативе с молодыми солистами я поставил оперу Вайнберга «Идиот».
Елена Петрова, АиФ-Петербург: - В последнее время режиссёр в спектакле едва ли не теснит композитора! От каждой новой постановки можно ждать скандала. Это повышает интерес к опере?
- До революции режиссёр не руководил постановкой, а всего лишь показывал артистам порядок передвижения по сцене. Но от этого публика меньше в театр не ходила, а может даже больше, благодаря музыке, певцам, красивым декорациям и костюмам. Императоры не скупились и тратили на постановки огромные деньги. Царь с семьёй всегда бывал на премьерах, это становилось сигналом для общества, что нужно идти. Не самые плохие времена для театра.
Ну а после 1917 года на сцене начался тот вульгарный социалистический реализм, который как ни странно, существует и сейчас. Хочу напомнить, что после революции в Мариинском театре опера Пуччини «Тоска» называлась «В борьбе за коммуну», артисты выходили в рабочей одежде… В Малом оперном театре Мейерхольд поставил «Пиковую даму» -- безжалостно выкинув целые музыкальные куски, переделав либретто, переставив местами картины. Он показал полное непонимание музыки, но имя Мейерхольда -- бренд, поэтому с него всё и началось. Современные новаторы идут по пути Мейерхольда, вот только не обладая таким масштабом личности, и получается деградация, профанация жанра, музыки.
Кто такие Кай и Герда?
- Я и не задумывалась о том, что «осовременивание» оперы началось так давно! И, всё-таки, насколько, на ваш взгляд, это вредно для жанра, да и для публики?
- Вот представьте, что молодой человек впервые попадает в театр, к примеру, на «осовремененного» «Князя Игоря», и видит совершенно перевёрнутый сюжет: половцы – хорошие, а русские – плохие, потому что погрязли в междоусобицах, так им и надо. Все политизировано, причём со знаком минус.
Ну а если режиссёр обладает талантом и умом, тем вреднее спектакли, потому что сделаны качественно. По сути – это таланты чёрные, мрачные.
Искусство должно нести охранную функцию. Сейчас как никогда важно формировать понятие любви. Ко всему живому. Если хотите - даже чувство родины. Русские оперы говорят об этом, ведь среди них много исторических – «Борис Годунов», «Хованщина», «Псковитянка», «Князь Игорь»… И если в спектакле меняется трактовка прошлого – люди получают о нём превратное представление.
Тем более, что с образованием и в среде публики стало очень туго. Я вот поставил в Мариинском театре оперу Баневича «История Кая и Герды», так администратор умоляет изменить название, потому что оно даже родителям ничего не говорит, они не знают, что речь идёт о «Снежной королеве»! На мольбы администратора отвечаю, что название, безусловно, принципиально для композитора, и слышу вздох: «Ну, не будут хорошо продаваться билеты».
- А насколько для вас важны отзывы критиков?
- Мой недостаток – я абсолютно лишён тщеславия. Приятно, когда хвалят, но главное чтобы был полный зал зрителей и никто не уходил. А если ругают… Раньше очень переживал. Да и в театре дошли до того, что ставили один спектакль для критики - к примеру «Евгений Онегин» французской команды, а другой «Евгений Онегин» Юрия Темирканова - для зрителей.
- Но в театре и сейчас идут два «Онегина», только вместо французского – ваш!
- Я ведь не против модернизации, но для меня всегда остаётся важным создавать в спектакле глубокие психологические коллизии. Тем более, что о Чайковском я знаю всё! Как и о Петербурге, который играет в операх Чайковского – особенно в «Пиковой даме», которую я не так давно поставил в Мариинском - мистическую роль.
Город, особенно в первую половину моей жизни, очень много для меня значил. Я рано встретился с красотой. Ещё ребёнком часто бывал в Эрмитаже, правда, мы с друзьями играли в залах в «Трёх мушкетёров». А как-то я спрятался и остался в Эрмитаже на ночь. Меня, конечно, наши милиционеры с собаками. Было страшно. Но одновременно возникло странное мистическое ощущение, что я этому дворцу не чужд.
Сейчас всё чаще воспринимаю город серым, неуютным, мне в Петербурге тяжело. Но и без него долго обходиться не могу. Так же как и без театра. Какие бы ни были времена - этот корабль плывёт.
Смотрите также:
- «Музыку жалко». Маэстро Темирканов о принципах и компромиссах →
- Леонид Десятников: Не все знают, что в опере есть музыка →
- Спускаясь в "Богему" →