Заболел зуб. Иду к врачу. Тылы, тихая деревня. Это был Таменгонт, где штаб армии. Привычно ложусь на снарядный свист. Разрыв. Девочке оторвало ногу. Помогаю наложить жгут. Докторша, держась за клещи, мотает мне голову. Все не может вырвать зуб. Боли не чувствую - шок из-за раненой девочки:
Тяну линию в темноте. Место еще незнакомое. Споткнулся о мягкое. Ощупываю - труп. Сразу успокоился. Отдыхаю рядом. Интересно, спятил я, если меня успокаивает встреча с трупом ночью? Во всяком случае, я уже совсем другой:
Убил я собаку, сварили. Угостили Куклина, соврав, что баранина. Он рассердился ("А вы подумали, что она-то трупы ела?"), послал нас к врачу. Врач сказал: "Собачьим салом мы лечим чахоточных. Но что подумают гражданские, если армия начнет есть собак?" Было стыдно:
Помогал гражданским вырыть труп зарытой осенью лошади. Жутко от вони. А они что-то унесли, варить студень:
На Понтонной - Саперной или на Красном Кирпичнике в одном из домов, где стояли военные, вдруг - вонь. В подполье умер от голода сын, которого мать прятала от мобилизации:
Саша Лисененков: Хотел стать сельским учителем. Жил с женой в порту. Были куры, это спасло их новорожденную дочку. Но при выезде через Ладогу жена замерзла насмерть. Ребенка сняли живого:
Женька Левин. Родился у моей двоюродной сестры Лиды в: январе 1942 года. Прихожу в марте. В комнате 8 градусов. Лежит в вате. Синий. Для него выдают молоко! А дома - жуют ему пшенку. Говорю: "Не мучься. Дай ему умереть". - "Что ты. От него легче". Выжил Женька: А тогда я отнес ему гнилые капустные листья из-под снега с прифронтовых огородов:
Паничев. Возил по точкам еду. Когда на Понтонной пошли в баню - все скелеты, а он - гладкий. Кидали в него шайки:
Бой идет. Рядом радист танкистов. Слышны их переговоры, дыхание. В памяти остались страшные слова:
- Тут двое сдаются.
- Некогда, дави.
И я слышу, как дышит водитель танка, убивая людей:
Был в городе у дяди Вити: У него в гостях два инвалида из госпиталя. Солдат без ноги и красивая девушка без кистей двух рук. У нее на руке резиновое кольцо-браслет. Под него воткнута ложка. Солдат уговаривает ее выйти за него замуж: "Я тебя мыть буду":
Из боя идет знакомый лейтенант. Нижняя челюсть снесена осколком. Целый язык, как галстук, лежит на шее. Страшные, тоскливые глаза. Встречные сами молчат, жестами показывая ему дорогу:
Немцы привезли под Ленинград тяжелые орудия. Из мортиры, калибром 420 мм, они стреляют ровно 6 снарядов в день. Зачем? Обычно - мимо. Раз в глину ушел неразорвавшийся снаряд, мерили дыру. Но один снаряд попал в домик, что был под Пулковской горой у развилки шоссе на Пушкин. Там была сделана баня. Мывшиеся погибли:
Устаем до ужаса. Уснул на снегу. Оттепель. Проснулся - пола шинели вмерзла в лед:
Под Пулковской горой, на поле со стороны города, в брезентовом "доме" идут операции. Тарахтит движок электроосвещения. Кто в голову, в живот - того на стол. Остальным кружка водки и кусок колбасы и - на машины. У меня - проникающее в сустав осколочное ранение плеча. Привозят в Александро-Невскую лавру. Опять кружка водки и кусок колбасы. Сидим. Уже к ночи трамваем едем в госпиталь. Мы в Доме культуры работников связи, на Мойке: Хирург уже второй день работает без сна: Три операционных стола. Врач ходит от одного к другому. Ложусь. Щипцы в рану. Осколок сидит в кости, не выдергивается. Наркоз. Просыпаюсь. "Хотите на память?" - "Ну его". - "Сами дойдете?" - "Да": Мутит только. Хирург уже наклонился над рукой одного парня, а тот помогает другой рукой собирать кусочки собственной кости. Тихо. Никто даже не кряхтит:
Смотрите также:
- «Девушка, которая взрывала воздушные замки»: Лисбет Саландер отомстит врагам →
- Торжество жизни. Тысячи мирных граждан погибали, но не сдавались врагу →
- Эта сторона улицы уже не опасна →