31 октября в англоязычном мире отмечают Хэллоуин — ночь накануне Дня всех святых, когда на землю свободно проникают души умерших предков, а вместе с ними и разнообразная нечисть.
Этот праздник для российской культуры справедливо считается чужим, заимствованным, однако если внимательно вчитаться в свидетельства этнографов, то мы убедимся — традиционный осенний праздник, при котором воздаются особые почести умершим, характерен и для народов, живущих нынче по берегам Невы.
Сбор урожая
Стремление каким-то образом отметить уход лета и наступление холодного времени года характерно для всех европейских народов без исключения.
И понятно почему — сельскохозяйственные работы закончены, урожай собран в клети и сараи, дрова заготовлены, а впереди ждут суровые месяцы зимних испытаний — предстоит бороться с холодом, тревожиться из-за сохранности припасов. К тому же в раннее Средневековье на континенте именно зимой чаще всего начинались боевые действия — замерзали озера и реки, и воины могли без труда перемещаться по ровному льду, как по дороге. Все это сопровождалось наступившей тьмой, и чем дальше на север, тем реже люди видели солнце. Поэтому праздник сбора урожая естественным образом перетекал в ритуалы обращения к разнообразным духам, которые могут или помочь, или навредить человеку.
У кельтов этот день назывался — Самайн (конец лета), который, совпав с кануном католического праздника День поминовения всех святых, превратился с веками в хорошо известный нам Хэллоуин.
Гости с той стороны
А вот у белорусов точно такой же праздник поздней осени назывался и называется — осенние Дзяды, и его до сих пор отмечают как в белорусских деревнях, так и в белорусских диаспорах, чтящих народные традиции, по всему свету.
Дзяды — это, конечно, деды, предки. Для средневекового человека казалось вполне естественным перед наступлением темного времени года обратиться за поддержкой к духам, которые настроены к нему максимально благожелательно — то есть вспомнить и позвать на защиту своих умерших родственников. Тех самых дедов.
Отмечался этот праздник 1–2 ноября. Перед Дзядами мылись в бане, прибирались дома — предки должны были увидеть, что их потомки живут достойно, в чистоте, а значит, достойны уважения и защиты. Более того — в бане оставляли ведро с чистой водой и веник, специально на тот случай, если заглянувшие на огонек души предков желают попариться. Наутро эту воду выливали. Иногда отправлялись с трапезой на кладбище на могилы предков. И в любом случае вся семья в этот день собиралась за ужином, на который ждали потусторонних гостей. Готовили различные блюда, в том числе те, которые нравились умершим, а перед ужином в доме открывали двери, чтобы души умерших могли войти. Считалось, что вечером невидимые Дзяды присутствуют за одним столом со своими живыми родичами — и это, конечно же, накладывало особый отпечаток на характер трапезы. За ужином надо было обязательно вспоминать добрые дела предков, рассказывать об их жизни, желать им добра.
А вот обсуждение бытовых проблем, споры и ссоры были крайне нежелательны — чтобы не нагружать ушедших дополнительными неприятностями. Считалось, что если этот ритуал не выполнить, то предки могут обидеться. В современной версии самое страшное, что грозит в результате, — это сны, которые будут сниться весь следующий год, и в них предки будут приходить и ругаться за неуважение. Но в старину последствия могли быть еще более печальными.
Праздник делало страшным еще и то, что, конечно, Дзяды — это духи, которые, по определению, будут доброжелательно настроены к своим потомкам. Однако ведь Дзядов много, предки есть у всех, и поэтому столкнуться вечером или ночью можно было не только со своим любимым дедушкой. Да и вообще, кто знает — что за сущности выходят на поверхность земли с той стороны в эти дни? Поэтому соседи белорусов, поляки, несмотря на всю свою верность католической церкви, очень часто в канун осеннего праздника даже не приходили в костел — считалось, что туда послушать мессу приходят умершие.
Куриный праздник
У русских почитание Дедов было распространено в западных регионах страны, которые как раз близки к территории Белоруссии и балтийских стран, однако осенний праздник поминовения усопших в нашей традиции был переосмыслен.
Функцию общения с предками взяла на себя православная церковь, благословив так называемые «родительские субботы» — в этом году, к примеру, последняя из них в календарном году приходится на 5 ноября. И в ритуалах, связанных с ней, можно увидеть те же элементы почитания умерших, что и в белорусских обычаях. При этом в народной традиции остался элемент волшебства, связанный с самим фактом посещения живых людей благожелательными душами.
Это так называемый праздник Кузьминки — смотрины невест, который отмечали 14 ноября (на церковный праздник святых Косьмы и Доминиана, превратившихся в русской устной речи в Кузьму и Демьяна). Древние славяне верили, что души предков приходят на землю в образе птиц (и, кстати, свидетельством того, что предки попарились в баньке, могли быть мокрые отпечатки птичьих лап на полках), и поэтому в народе Кузьму-Демьяна объявили «куриными богами».
Обязательно устраивались посиделки, перед которыми резали куриц и кормили гостей блюдами из птицы. Священников приглашали освящать пироги-курники. Вечеринки проводились весело, пелись разнообразные, в том числе и весьма неприличные, песни, а девушки дожидались сватов — как раз в этот момент парни начинали выбирать невест, с тем, чтобы по весне сыграть свадьбу.
Встреча с Сюндю
Осенние праздники постепенно переходили в праздники зимние. Не случайно ученые даже выделяют их в отдельный цикл. «Деды и Сюндю»
Самым важным среди них был, конечно, день зимнего равноденствия, когда ночь переставала нарастать, и начинался путь к теплому времени года. Карелы, вепсы и другие финно-угорские народы, к примеру, готовились к этому празднику (который после установления христианства стал совпадать с Рождеством) уже с конца ноября-начала декабря. По их поверьям, с этого момента по земле начинали бродить святочные духи — одним из главных персонажей был Сюндю (в буквальном переводе — дух Рождества, изначально обозначавший день рождения нового года).
Появление проруби связано с тем, что Сюндю приходил из потустороннего мира мертвых, а, как отмечает исследователь Алексей Конкка, «по фольклорным данным, страна умерших находилась за водной преградой. Большинство старых кладбищ у собственно карел и кольских саамов располагались „за водой“ — на мысах и островах». Эти же представления были у коми-пермяцких народов, сохранились они и в Вологодской области, где на святки было принято купать людей в проруби, иногда засовывая их туда и силой.
Считалось, что дух вполне мог наказать человека за его прегрешения, и лишний раз встречаться с Сюндю не рекомендовалось. Если, конечно, человек не желал заглянуть в будущее — в этом случае ему надо было сначала правильно ответить на загадки, которые загадал бы Сюндю, а потом задавать свои вопросы. В случае неправильных ответов смельчак рисковал пропасть в проруби.
Впрочем, с тех пор этот образ заметно изменился — в современной Карелии, к примеру, Сюндю переосмыслили как доброго духа Рождества. Считается, что он путешествует из дома в дом, очищая людей от всего плохого, принося удачу, вселяя надежду, а местный информационно-туристический центр даже ежегодно проводит акцию «Почта духа Рождества Сюндю» — через нее каждый желающий может отправить письмо в любую точку планеты, и она будет доставлена вместе с пожеланиями и добрыми предсказаниями от Сюндю.
Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга