Михаил Пиотровский: от кризиса спасет культура

«Виртуальная выставка не заменит посещения музея»

- Михаил Борисович, сейчас в стране разгар экономического кризиса. Как вы считаете, роль культуры в такие непростые времена возрастает или, напротив, людям становится не до нее?

- Я думаю, что в мировой кризис роль культуры, конечно, возрастает, потому что есть две вещи, которые не исчезают при потреблении – знания и культура. Это, во-первых. А во-вторых, культура именно та вещь, которая может выживать в достаточно сложных экономических условиях. Я не говорю о том, что писатели в тяжелых условиях пишут книги, а художники - свои картины, - культура не берет кредитов, не идет на всякие риски, не совершает авантюр. А, кроме того, культура создает рабочие места. Конечно, они оплачиваются не так, как клерк в банке, но зато существуют стабильно. Впервые за пять лет у нас все вакансии музейных смотрителей заняты. 

- Посещаемость Эрмитажа не упала за последние месяцы?

- За последние месяцы нет, но в Рождество, я думаю, количество иностранных туристов упадет. Впрочем, Эрмитаж в основном работает на наших сограждан (два миллиона против полмиллиона иностранных туристов в год) и их, надеюсь, меньше не станет.  

- Кстати, вы сравнивали, в какой период музей посещали больше: советский или современный, российский?

- Конечно, в советское время посещали больше, но мы уже тогда понимали, что слишком большой поток посетителей не означает эффективной работы.  Турист усваивает немногое и при этом не дает возможность любителю искусства прийти в музей. Тем не менее, в советское время до четырех миллионов посещаемость доходила, это были целые поезда туристов – и российских, и из стран Восточной Европы. Потом, в девяностые – начало двухтысячных годов произошло резкое падение, которое продолжалось до года 300-летия Петербурга. Сейчас все идет стабильно, посмотрим, как будет с кризисом. Но есть одна принципиальная вещь: мы - государственное учреждение, и не можем и не должны зависеть от посещаемости.

-  Не каждый посетитель музея способен оценить картину или скульптуру. Не обижает, что определенная часть публики приходит в Эрмитаж «для галочки»?

- Очень хороший вопрос. Эрмитаж – особый музей: в нем есть вещи, которые доставят удовольствие любому человеку, даже если он придет для галочки. Не оценит скульптуру и картину - у нас есть замечательная архитектура, изумительное прикладное искусство, у нас история России, воплощенная в этих стенах. У нас есть шедевры искусства, а есть и не шедевры, но очень интересные вещи. Рыцарский зал, в конце концов. У нас есть очень красивые полы, которые с удовольствием смотрят совсем маленькие дети, потолки –  для высоких баскетболистов.

- Вопрос из города Тула: большинство жителей нашей страны не имеют возможности регулярно посещать Эрмитаж. Будут ли предприниматься шаги к приближению Эрмитажа к «массам»? (Ксения Кислицина)

- У нас есть программа «Большой Эрмитаж», цель которой – сделать наши коллекции максимально доступными людям. Так, например, в Интернете можно пройтись буквально по всем залам Эрмитажа, увидеть все основные экспонаты, обучиться в виртуальной академии. Кроме того, мы делаем много выставок за пределами Эрмитажа – и в России, и за рубежом. 

У нас существует громадный центр в Казани, где мы делаем замечательные выставки. Сейчас создается филиал в Выборге, выставки проходят регулярно в Липецке, Великом Новгороде, Калининграде. Но эти выставки никак не исключают необходимости приехать и увидеть Эрмитаж. Ничем его заменить нельзя, и, в общем-то, даже при очень тяжелой экономической ситуации люди приезжают. Хотя я стал встречать в Москве много людей, которые никогда не были в Петербурге. Это как-то совсем удивительно.   

- Как Эрмитаж сотрудничает с всемирно известными музеями - не приедет ли к нам, например, Лувр? (Дмитрий Потапов)

- Мы сами всемирно известный музей. И Лувр к нам приезжает часто, и мы ездим в Лувр. Они не приезжают к нам с целой выставкой «Сокровища Лувра» - это смешно, так делалось в прежние времена, – они участвуют в наших выставках, присылают по одной картине, а мы участвуем в их выставках. Например, вместе с Лувром мы сейчас сделали в Казани выставку, посвященную искусству Ислама.

Кстати, 2010 год будет Годом Франции в России и Годом Росси во Франции. Скорее всего, в этот год будет много совместных выставок с музеями этой европейской страны.

«Музей заставляет людей думать»

- Как выбираются ценности для выставления в залах Эрмитажа? Влияет ли громкое имя мастера или все-таки уровень работы, прежде всего?  (Аксинья)

- Очень хороший вопрос, потому что, как известно, в музеях вещи иногда меняют авторов, и потом вдруг оказывается, что если автор больше не знаменит, то и картина плохая.

Как известно, существует некий набор вещей, которые уже давно стали стандартными, знаменитыми вещами Эрмитажа. Они всегда присутствуют в музее и очень редко ездят на выставки. Кроме того, в музее есть программа реставрации, когда восстановленные экспонаты появляются на выставке. Идет и научная работа, и если у какой-то вещи выясняется автор, ее сразу выставляют на видное место. Так у нас недавно была определена «Мадонна» Лоренцо Лото. Теперь, когда у нее появилось имя, ее повсюду выставляют. Хотя картина лучше не стала.

Отношение к вещам может меняться, потому что меняется мода и интересы. Вот сейчас, например, большой интерес к отечественной истории, поэтому все больше вещей, связанных с императорским домом, появляется на выставках. У нас относительно недавно, 10 лет назад, появилось галерея портретов членов семей Романовых, причем со многими второстепенными лицами, так там всегда стоит народ.

- А почему, как вы считаете, такой интерес к царской фамилии?

- Люди просто хотят знать свою историю. А, во-вторых, сегодня, когда каждый может писать, что ему хочется, когда стопки циферок, буквочек  представляют разные интерпретации нашей отечественной истории, то  совершенно невозможно понять, кто плохой, кто хороший. А музей дает некое подлинное ощущение истории. Он, может быть, и не расставит точки над i, но даст подлинное ощущение истории. Ведь можно увидеть, как выглядели люди, что они носили, какая была армия, какие происходили события. Причем там почти не навязывается свое мнение – музей дает объективную картину, поэтому выставки заставляют людей думать.         

- Когда вы смотрите на шедевры искусства прошлого, не возникает ли мысли о том, как бедно искусство современности? Ведь Эрмитаж в большинстве своем не ориентирован на современные достижения в искусстве. Не тяжело ли жить, понимая, что прошлое велико, а настоящее скромно? Или это не так? (Павел Третьяков)

- То, что прошлое велико, а настоящее скромно - это вообще, так сказать, моральная заповедь. Надо понимать, что наши предки были не хуже нас, а вообще-то лучше, и нужно стараться быть не хуже их. Это с одной стороны. С другой, я не считаю, что с современным искусством все дело обстоит плохо. Хотя бы потому, что Эрмитаж всегда был сориентирован на современное искусство. Екатерина Великая покупала вещи не только старых мастеров, но и современных ей. То же самое можно сказать и о Николае Первом. Поэтому опыт Эрмитажа учит тому, что современное искусство развивает традиции старого и постепенно в нем тоже появляются замечательные фигуры. Время покажет, какие.

Следовательно, мы и современному искусству уделяем много внимания. Но когда современное искусство показываем, стараемся приучать его к смирению: 3-4 залов даже для очень хорошего современного художника  достаточно, потому что он находится в контексте Эрмитажа.

«Настроение важно для восприятия искусства»

- Вы оказывали влияние на решение не устраивать нынче каток на Дворцовой площади? (Галина)

- Я думаю, все то, что делала общественность и мы в ее числе, убедило в том, что каток делать не надо. Но самым убедительным оказался сам каток – получилось то, о чем я в своих письмах и протестах предупреждал: что это  плохой вкус, что это реклама коммерческих фирм, которая недостойна Петербурга, и что это будет контрпродуктивно даже политически.

Впереди новогодние праздники на Дворцовой площади. В отличие от истории с катком, организаторы мероприятия ведут с нами переговоры уже в течение нескольких месяцев – что можно, что нельзя. Посмотрим, что получится, но, во всяком случае, это будет некий плод совместной работы разных групп жителей города.    

- Слышал, что цвет Зимнего дворца собираются поменять. На какой? (Ника)

- Цвет Зимнего дворца - это не исторический цвет, он появился по воле главного городского архитектора после Великой отечественной войны. В разные годы Эрмитаж был то охристого цвета, то жемчужного, но никак не зеленого. Для меня было настоящим откровением, когда я об этом узнал. Теперь мне интересно мнение публики: нравится ли вам такой цвет, если вы знаете, что это новодел? Или так привыкли, что его можно не менять?  Конечно, решение, принимать нам вместе с КГИОПом, но хочется узнать мнение людей. Мы выложили разные варианты в Интернете, уже получили целый ряд писем. Пока мнения жителей расходятся, мы подведем итоги позже.

- Но покраска наверняка обойдется дорого. Стоит ли затевать такой проект во время кризиса? 

- Фасады мы и так красим каждые три года, на что у нас всякий раз уходит более миллиона долларов. Поэтому нам все равно, каким цветом их красить. Как раз здесь проблемы нет. Главное, решить, стоит ли менять цвет. Я считаю, это как раз тот вопрос, над которым каждый должен задуматься.

- Когда будут раздавать эрмитажных котят? (Наталья Михайловна)

- Когда число эрмитажных кошек превышает 50 штук, наши сотрудники их начинают раздавать. Но сначала нужно доказать, что вам можно отдать эрмитажного котенка, потому что однажды один злопыхатель написал:  «Эрмитаж так обеднел, что продает своих котят!» (смеется). На самом деле, существование котят - показатель заботы Эрмитажа о животных. Цель-то здесь - не только борьба с крысами, а воспитание добрых качеств у людей.

Спасибо за вопрос, если есть интерес, я думаю, где-то к марту мы проведем очередную акцию по поиску новых хозяев для некоторых эрмитажных котов.

- Почему прекратили заводить часы в виде павлина? Есть ли шанс у моего ребенка когда-нибудь услышать этот чудесный звук? (Елена Каргелс)

- Звук можно услышать на канале «Культура», где павлин все время есть, можно услышать на диске. Раньше их заводили раз в неделю, но оказалось, мы не можем справиться с той толпой, которая скопляется вокруг. Поэтому иногда, во время организованных детских праздников, мы устраиваем показы. К сожалению, часы невозможно заводить регулярно.      

- Какой вид искусства предпочитает сам Михаил Пиотровский? Есть ли у него любимые залы в Эрмитаже? (Андрей Викторович)

- Любимые залы есть, но, во-первых, они немножко меняются, а, во-вторых, я про них никому не говорю. А виды искусства… Честно говоря, особых предпочтений нет, мне нравятся разные виды искусства. Все зависит от настроения: иногда хочется посмотреть какой-то графический лист, в другой раз – увидеть живопись. Человеческое настроение очень важно для восприятия искусства: оно может соответствовать, может улучшать настроение и настрой очень сильно.  

- У вас очень заметный стиль в одежде, «фишкой» которых являются ваши замечательные шарфики. Я заметила, что они бывают разных цветов. По какому принципу вы их подбираете? (Лилия)

- Во-первых, это не шарфики, а шарфы – видите, какой он длинный? Шарфики носят женщины, а это серьезный шарф. А, во-вторых, мне нравятся только темные шарфы – черные или темно-синие. Они как-то так защищают от всего: в частности, от журналистов (смеется), от излучения камер и всего остального. Мне нравится этот вид одежды, но я стараюсь держаться одного цвета, тона. И повторяю, шарф, а не шарфик.