Для того чтобы подготовить корреспондентов к работе в экстремальных условиях, в нашей стране вот уже седьмой раз проводится специальный тренинг «Бастион». В этот раз 50 журналистов различных изданий и телеканалов собрали в Калининградской области на базе 336-й отдельной Гвардейской бригады морской пехоты. И сразу дали понять - здесь всё серьёзно.
Я - заложник
По пути на военный полигон «Хмелёвка» я мысленно пытался представить, каково было заложникам в чеченском плену. Какие чувства испытывали люди - страх, ужас, бессилие, надежду?
- Всем сидеть, руки за голову! - в автобус с журналистами ворвались боевики в масках и начали беспорядочно палить из автоматов Калашникова. Поначалу коллеги шутили и паясничали. Однако совсем скоро стало не до смеха. На головы нам накинули мешки, руки завязали за спиной. В таком положении человек теряет ориентацию в пространстве и становится абсолютно беззащитным. Боевики же накаляют обстановку: они беспорядочно палят, громко переговариваются между собой на непонятном нам языке, постоянно пинают и ударами пригибают головы заложников к земле. Но всё равно спасает мысль, что это - игра, и нас не убьют. Однако после того как мне приказали бежать вслепую с мешком на голове и, запнувшись о кочку, я на полном ходу врезался грудью в землю, в голове у меня помутилось. Дыхание на несколько минут перехватило, стало не по себе от оглушительных выстрелов, криков и шума пролетающих вертолетов.
Вынужден признаться, что я вмиг забыл о толерантности. Мы с коллегами начали лучше понимать, что чувствовали тысячи людей, попавших в плен.
В течение часа нас вели в тайное место. Постоянно чередовались команды: бегом, на колени, ниже голову, лежать. Мы падали в самую грязь и проклинали организаторов учений за навсегда испорченную обувь и одежду. И всё это в условиях полной дезориентации, с мешками на головах.
Правда, мешки с нас довольно быстро сняли из-за казуса. Дело в том, что на 14 «боевиков» пришлось 50 журналистов. Получив команду «вперёд», люди в мешках поторопились выполнять приказ и разбрелись по полю кто куда, несмотря на тычки и пинки захватчиков. Нас нужно было либо «расстреливать», либо возвращать нам зрение. Мешки сняты, стало легче дышать. Большинство сразу начали вертеть головами, пытаясь рассмотреть, где мы находимся. В реальной ситуации эти люди, скорее всего, были бы убиты. Боевики не любят, когда заложники видят их лица. В нашем же случае грозные захватчики отвесили несколько ударов и пинков. На наших глазах были «расстреляны» солдатики-срочники, уничтожен милицейский патруль.
Всего за пару минут интеллигентные представители «четвёртой власти» превратились в послушное, безвольное стадо.
«Танцуй, царыца!»
Нас разделяют: мужчин - в одну группу, женщин - в другую. Это обычная и очень действенная практика при захвате заложников: разлучить родных, друзей и коллег. Без поддержки близких пленники быстрее сломаются. Вообще, все действия захватчиков направлены именно на это. 99% захватов заложников совершаются ради наживы. Пленник для террориста - это деньги, и только. Не стоит с ходу обещать захватчикам миллиарды, но и признаваться в своей полной для них бесполезности ни в коем случае нельзя. Лучше выбрать золотую середину. Мол, какую-то сумму за меня обязательно дадут.
Уже через час мы физически и психологически вымотаны. От шуток и хорошего настроения не осталось и следа. Позже нас затаскивают в тёмный подвал. Девушкам стреляют под ноги, чтобы танцевали. Раздаются хамские выкрики на ломаном русском: «Эй, будэш майэй шэстой жэной, царыца»! Мужчинам, проявившим малейшее неподчинение, перерезают горло.
Начинаются переговоры. Коллегу, признавшегося, что он сирота и денег у него нет, тут же убивают. Некоторым заложникам вкладывают в руки оружие и предлагают стрелять по своим. Вот тут становится по-настоящему страшно, потому что порядка 80% пленников берут ружья и стреляют...
После этих учений многие из нас стали лучше понимать, что значит работать в горячих точках. Кто-то ещё больше захотел туда попасть, а кто-то утвердился, что это не его стихия. Главное, теперь мы знаем, что нас может ждать в местах, где нас совсем не ждут.