В Петербурге в рамках фестиваля «Книжный маяк» представили дилогию Нины Пушковой «Дочь спецагента». Но это не боевик.
За интригующим названием — возможность окунуться в атмосферу 90-х и вернуться к истокам современной России, почувствовать неодолимую силу обстоятельств и оказаться перед выбором между силой и бессилием, истинным и ложным. И не только узнать главную героиню — «агента 007 в юбке», но и соприкоснуться с известными историческими фигурами.
Как удалось всё объединить и через приключенческий жанр показать историю страны? Об этом Нина Пушкова рассказала spb.aif.ru.
Герои взяты из жизни
Елена Данилевич, spb.aif.ru: Нина Васильевна, в книге говорится о высоких идеалах, но главная героиня, по сути, воровка. Украла чужие, пусть и бандитские, бриллианты. Нет ли здесь противоречия?
Нина Пушкова: Есть, конечно, но противоречива и сама жизнь. Моя Ника украла бриллианты в силу обстоятельств, которые подвели её к этому и могут случиться в любой жизни. Поэтому меня интересовали не бандитский мир и даже не драгоценности, а те дилеммы, тот выбор, с которым в те или иные моменты жизни сталкивается каждый человек. Взять — или не брать, участвовать — или отойти в сторону, принять вызов — или уклониться. Иногда от ответа на эти вопросы зависит вся дальнейшая жизнь. Да, по всем канонам моя Ника нарушает христианскую заповедь: «Не укради». Однако когда читатель, страница за страницей, начинает вникать в причины, которые к этому привели, он её оправдывает и испытывает к ней симпатию.
— Но почему сюжет дилогии разворачивается именно в лихие 90-е?
— В 91-м году люди заснули в одной стране, а проснулись в другой. Стабильный, распланированный строй, к которому все привыкли, хотя и роптали, рухнул и сменился другим, с чуждым, непривычным советскому уху названием — «капитализм». Это был период слома для всей страны, для всего общества. Появились наглые люди, захватившие власть и потерявшие всякое представление о нравственности. Началась деформация целого мира.
Но так не бывает, чтобы всё вокруг изменилось, а нас это не коснулось. Моя героиня Ника — сирота. Она воспитывалась в приёмной семье, не знала родителей и в этом беспощадном водовороте не раз могла погибнуть или опуститься на самое дно. Но — выдержала, не сдалась. И мне важно, как люди выстояли, какие качества, какие новые силы открыли в себе.
— С тех пор прошло уже больше 30 лет, многие точки над «i» расставлены. Отчего же вы снова пытаетесь привлечь наше внимание к тому времени?
— На мой взгляд, 90-е годы с их противоречиями и конфликтами ещё полностью нами не осмыслены. То время как будто постоянно хватает нас за руки. Ведь исторически это было совсем недавно: резкая смена власти, распад огромной страны, рыночные реформы, бросившие людей в нищету, приватизация, которую тогда прозвали «прихватизацией». Из этой социальной драмы многие вышли совершенно другими. Так что это не отвлечённая тема: у меня, например, многие события того времени до сих пор остаются в памяти, а некоторые персонажи списаны с жизни, они проходили сквозь мою судьбу, и я хорошо их знаю.
Хемингуэя часто упрекали, что он постоянно пишет о первой мировой войне. Мол, сколько можно ворошить прошлое... Но как «потерянное поколение» на Западе не могло из себя изжить ту войну, так и мы до сих пор не преодолели 90-е годы, до конца не осознали их уроки. А если не разобрались с прошлым, сложно будет и с настоящим, и с будущим.
— В одном из романов дилогии вместе с вымышленными героями действуют исторические фигуры — Сталин, Березовский, другие реальные персонажи. Чем вызван такой ход?
— Его подсказал один французский издатель. Мой первый роман был переведён на французский, и на презентации книги в Париже её издатель сказал мне: «Будет интересно, если вы во вторую книгу введёте историческую фигуру, известную в мире». «Ну кого — Сталина? — озадаченно произнесла я. «Да-да! Отличная мысль. Сталина все во Франции знают».
Так у меня появились Сталин и академик Александр Богомолец. В 1940-е годы он изобрёл знаменитую иммунную сыворотку АЦС, которую вводили раненым на фронте, был основателем советской школы эндокринологии и геронтологии. В моём романе Сталин даёт учёному задание — изобрести эликсир долголетия, который поможет вождю дожить до 100 лет, чтобы «увидеть победу коммунизма». И Богомолец начинает поиски этого уникального препарата. А через полвека им заинтересовались люди, которые хотели продлить жизнь Ельцину. И хотя это частично вымышленный сюжет, он не так уж далёк от реальности.
«Пермская Голгофа»
— Сейчас вы работаете ещё над одной книгой, основанной уже на подлинных событиях — «Алмаз Михаила Романова». Как вы собирали материалы, документы? Удалось обнаружить что-то новое? Говорят, сюжет уже обещает стать сенсацией.
— Речь пойдет о революции, ее разрушительных последствиях, времени, когда закрутилось «красное колесо». Все знают о расстреле царской семьи в Екатеринбурге. Однако мало кому известно, что за месяц до этой трагедии произошла еще одна — в Перми был убит Михаил Романов, брат Николая II, в пользу которого тот отрекся от престола.
Чтобы лучше понять произошедшее, я работала в Пермском государственном архиве. И натолкнулась на потрясающие подробности последних дней жизни великого князя Михаила, о которых немногим известно. Огромную помощь мне оказал директор Пермского госархива Сергей Васильевич Неганов, недавно, увы, внезапно умерший. Помогали и другие архивисты. Их стараниями подготовлен фундаментальный труд «Пермская голгофа» — уникальный сборник документов, где рассказывается не только о Голгофе Романовых, но и об испытаниях, через которые прошла Россия.
— Поучительный факт, который тоже показан в вашей книге: большевик Мясников — автор убийства Михаила Романова, в результате сам оказался в тюрьме. Революция пожирает своих детей?
— Убийца великого князя Гавриила Мясников, как говорила моя бабушка, был бедовым парнем, даже среди большевиков. Он вошёл в конфликт со Сталиным и сбежал из Советской России через Персию, откуда перебрался во Францию. Пытался создать там революционные кружки. До этого спорил с Лениным, доказывая вырождение социалистических идей. Прямо спрашивал, почему во дворах расстреливают рабочих-меньшевиков: «Даже если они заблуждаются, это наши братья, почему я должен убивать брата?» В Париже он написал книгу «Философия убийства, или Почему и как я убил Михаила Романова». Но в итоге после Второй мировой вернулся в 1945-м в СССР, где его расстреляли как изменника Родины. Ещё одна судьба человека, попавшего в жернова истории...
Заслуги России уменьшают?
— Сейчас мы тоже живём в сложное время, а страна принимает очередной вызов. Как думаете, справимся?
— Все всякого сомнения. У нашей страны героическая история. Иногда мы даже не знаем, какие подвиги совершили те, кто живёт рядом. Нашим людям в гораздо большей степени, чем жителям других, особенно западных, стран, свойственно желание прийти на помощь, поддержать других. Хотя заслуги России в мире часто специально уменьшали, а порой даже старались не заметить. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Мои знания внешнего мира — не туристические.
Сегодня во всём мире людям внушают — живи сам по себе. Мол, так лучше, удобнее, меньше забот. Навязывают разрозненность, обособленность... Но это лукавая формула. У социологов такое есть понятие — атомизация. Когда человек живёт один, как ему советуют, он становится лёгкой добычей, в том числе и для тёмных сил. Поэтому нельзя отрываться от корней, своей веры, страны. И я, как человек, верящий в русский характер, подчеркиваю это во всех своих книгах.
— А как вы относитесь к людям, которые в последние годы тоже оторвались от корней, уехали, но сейчас снова хотят вернуться? Многие из них популярны и талантливы.
— Есть разные обстоятельства, заставляющие людей уехать. Бродского, например, судили, сослали, обличали, называли тунеядцем и в итоге выдворили из страны. Анна Ахматова, правда, при этом прозорливо заметила: «Какую биографию делают нашему рыжему!» Однако сначала в судьбе поэта всё складывалось непросто. И, думаю, на Западе его не раз соблазняли, чтобы он за большие деньги давал интервью, обличающее страну, которая с ним так обошлась. А когда он стал Нобелевским лауреатом по литературе, эти попытки только усилились. Он же ответил стихотворением: «Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной. Только с горем я чувствую солидарность. Но пока мне рот не забили глиной, из него раздаваться будет лишь благодарность».
А людям, которые недавно уехали, такие чувства не свойственны. Это низко летающая публика.
— Позвольте вопрос о личном. Ваш супруг — сенатор, дипломат, ведущий аналитической программы «Постскриптум» Алексей Пушков. На следующий год у вас «золотая свадьба» — 50 лет вместе. Как таким ярким личностям удаётся сохранять чувства, помогать друг другу в семейной и творческий жизни?
— Знаете, я ведь выходила замуж не за готовую «звезду», а студента. У нас были в жизни и съёмные квартиры и безденежье. С нашей маленькой дочкой мы оставались по очереди: когда муж писал диссертацию — с ней сидела я, когда я снималась в кино — с Дашей был он. В 1991-м, после распада СССР, мы прошли и через безработицу. Но мы относимся к тем парам, которые, вопреки трудностям, выстроили свою жизнь. Сумели многое преодолеть, пройти через узкое горлышко испытаний, которые, вероятно, бывают у каждого. Я — продолжение его, он — продолжение меня. А когда люди всё делают вместе, это и является тем цементирующим материалом, который позволяет прочно стоять не только семьям, но и городам, крепостям, странам... И творить историю.
Подписывайтесь на АиФ в  MAX
|
