«Пустынею и кабаком была моя жизнь». Как тоска прославила Леонида Андреева

Личность Леонида Андреева достойна центрального места в романе о мятежном духе художника. В его биографии было все, что делает образ писателя трагичным и притягательным: неудачи, попытки самоубийства, алкоголизм и склонность к меланхолии. И все это уместилось всего в 48 лет жизни.

К 144-летнию со дня рождения классика SPB.AIF.RU вспоминает, какой путь он прошел, чтобы занять в русской литературе место основоположника экспрессионизма и мастера ужасов.

Пьянство и несчастная любовь

Леонид Андреев родился в Орле, отец его работал землемером, мать была дочерью разорившегося польского помещика Николая Пацковского. С детства он тянулся к книгам, подростком увлекался идеями Шопенгауэра и явно интересовался самыми темными и сложными сторонами человеческого духа и разума. Например, в 17 лет он испытывал свою силу воли тем, что лег между рельсов и дождался, когда над ним проедет паровоз. Тогда же, начитавшись Шопенгауэра, он написал в дневнике, что «своими писаниями разрушит и мораль и установившиеся человеческие отношения, разрушит любовь и религию и закончит свою жизнь всеразрушением».

Позже Андреев объяснял свою физическую выносливость и тягу к алкоголю наследственностью со стороны отца, а творческие способности приписывал вкладу матери. В гимназии он списывал у одноклассников задачки, а взамен писал за них сочинения, пользуясь своим словесным даром. Правда, долгое время его устремления были обращены не к писательству, а к живописи. Прозой он занялся только потому, что не нашел в Орле возможности обучаться рисованию.

Еще в гимназии он начал страдать от своей обостренной восприимчивости, которая часто оборачивалась несчастной любовью. «Как для одних необходимы слова, как для других необходим труд или борьба, так для меня необходима любовь,- записывал Андреев в своем дневнике.- Как воздух, как еда, как сон - любовь составляет необходимое условие моего человеческого существования». В результате – три покушения на самоубийство и частые запои.

После гимназии в его жизни началась черная полоса: отец умер, семья оказалась на грани нищеты, с юридического факультета Петербургского университета будущего писателя отчислили за неуплату. В Петербурге студент Андреев начал писать первые рассказы и даже пробовал что-то опубликовать, но из редакций его рукописи «возвращали со смехом».

В 23 года, в очередной раз неудачно влюбившись, Андреев выстрелил себе в грудь, но выжил, заработав порок сердца. Оправившись, он продолжил «тянуть» семью – мать, сестер и братьев. Жил он случайными заработками, давал уроки и писал портреты на заказ. Переехав в Москву, он поступил на юридический факультет Московского университета. Окончив его в 1897 году, он несколько лет занимался адвокатской деятельностью, пока не дебютировал в журналистике. Свои первые фельетоны он публиковал в газетах «Московский вестник» и «Курьер» под псевдонимом James Lynch, в чем можно усмотреть мистическое совпадение с мрачными работами режиссера Дэвида Линча, родившегося много позже.

Успех и бездна

В 1898 году на страницах «Курьера» увидел свет его первый рассказ «Баргамот и Гараська», который сам автор считал подражанием Диккенсу. Дебютанта заметил Максим Горький и пригласил в книгоиздательное товарищество «Знание». Там сложилось его знакомство со Скитальцем, Буниным, Телешовым и певцом Шаляпиным. Продолжая писать рассказы, он вынужден был продолжать заниматься журналистской рутиной: новостными заметками и репортажами с судебных заседаний.

Первый настоящий успех  пришел к Леониду Андрееву в 1901 году, когда «Знание» выпустило первый сборник его рассказов. За год книга выдержала четыре переиздания и принесла автору баснословный гонорар, известность и высокую оценку критиков.

Пока вокруг все увлекались политикой, он все больше углублялся в философское чтение и, по воспоминаниям его брата, ночи просиживал над сочинениями Ницше, смерть которого в 1900 году он воспринял почти как личную утрату.

Интересы Андреева находили отражение в его произведениях, в которых прослеживались мотивы тьмы, разрушения и нравственного выбора. В 1902 году в «Курьере» выходит один из самых тяжелых его рассказов «Бездна». Перед этим чтение рассказа за ужином в Крыму устроил Максим Горький и отослал в Петербург для включения в дополненное издание книги рассказов. «Читают  взасос,-  писал Андреев Максиму Горькому 19 января 1902 года. - Номер из рук в  руки  передают, но ругают! Ах, как ругают. В печати пока еще молчат, но из  прилагаемой  вырезки видно, какова будет речь».

Действительно, эпатажный финал рассказа вызвал настоящую бурю в обществе. Автору даже пришлось публично выступить с объяснением замысла: «Можно   быть  идеалистом,  верить  в  человека  и  конечное торжество  добра,- писал  Андреев,- и с полным отрицанием относиться к тому современному   двухногому  существу  без  перьев,  которое  овладело  только внешними   формами  культуры,  а  по  существу  в  значительной  доле  своих инстинктов  и  побуждений  осталось  животным  <...> Чтобы идти вперед, чаще оглядывайтесь  назад,  ибо  иначе  вы забудете, откуда вы вышли и куда нужно вам  идти <...> Пусть ваша любовь будет так же чиста, как и ваши речи о ней, перестаньте  травить  человека  и  немилосердно  травите зверя. Путь впереди намечен  людьми-героями.  По их следам, орошенным их мученической кровью, их слезами,  их  потом, должны идти люди - и тогда не страшен будет зверь. Ведь все звери боятся света».

И все же немало огорчил Андреева отзыв Льва Толстого, который отреагировал на «Бездну», как сегодня поборник нравственности мог бы воспринять кровавый триллер или чрезмерно эротичное шоу: «Ведь  это  ужас!..  Какая  грязь,  какая грязь!.. Чтобы юноша, любивший  девушку,  заставший ее в таком положении и сам полуизбитый - чтобы он  пошел на такую гнусность!.. И к чему это все пишется?.. Зачем?..» - цитировали Толстого «Биржевые ведомости». Андреев же считал, что «Бездна» - «родная дочь «Крейцеровой сонаты», хоть и побочная».

Браки: счастливый и несчастный

В том же знаковом для него 1902 году Андреев женился на внучатой племяннице Тараса Шевченко и стал редактором «Курьера», а также выпустил первый том сочинений. Брак был счастливым, но недолгим – четыре года спустя супруга писателя скончалась в Берлине во время родов, что повергло Леонида Андреева в депрессию.

О его любви говорят строки, оставленные им на первом сборнике рассказов, который он подарил в 1902 году невесте: «Пустынею и кабаком была моя жизнь, и был я одинок, и в самом себе не имел я друга. Были дни, светлые и пустые, как чужой праздник, и были ночи, темные, жуткие, и по ночам я думал о жизни и смерти, и боялся жизни и смерти, и не знал, чего больше хотел - жизни или смерти. Безгранично велик был мир, и я был один - больное тоскующее сердце, мутящийся ум и злая, бессильная воля. <…> И я сжимался от ужаса жизни, одинокий среди ночи и людей, и в самом себе не имея друга. Печальна была моя жизнь, и страшно мне было жить. Я всегда любил солнце, но свет его страшен для одиноких, как свет фонаря над бездною. Чем ярче фонарь, тем глубже пропасть, и ужасно было мое одиночество перед ярким солнцем. <…> Уже близка была моя смерть. И я знаю, знаю всем дрожащим от воспоминаний телом, что та рука, которая водит сейчас пером, была бы в могиле - если бы не пришла твоя любовь, которой я так долго ждал, о которой так много, много мечтал и так горько плакал в своем безысходном одиночестве».

После смерти супруги абсолютно подавленного его увезли на Капри к Горькому, где он снова запил. Прожив там с зимы 1906 до весны 1907 года, он постепенно разочаровался в идее революции и отошел от круга общения Горького, а еще через год женился на Анне Денисевич, переехал в Финляндию и обосновался там, отгородившись ото всех. Его сосед драматург Фальковский вспоминал: «Клочок земли на финской скале стал миром Леонида Андреева, его родиной, его очагом; сюда он собрал свою многочисленную семью, свои любимые вещи, свою библиотеку и из этой добровольной тюрьмы он очень неохотно, только по необходимости, выбирался на несколько дней по делам своих пьес в Петербург или Москву».

В эти года появляются пьесы «Царь Голод», «Дни нашей жизни», а также «Рассказ о семи повешенных». Хотя его и называют основоположником экспрессионизма в литературе, к школам и движениям он относился скептически и писал в одном из писем: «И когда символизм потребует от меня, чтобы я даже сморкался символически, я пошлю его к черту; и когда реализм будет требовать от меня, чтобы даже сны мои строились по рецепту купринских рассказов - я откажусь от реализма».

Эхо суицида

Первую мировую войну писатель встретил восторженно, последовавшую Октябрьскую революцию отверг. Оказавшись в эмиграции после отделения Финляндии от России, окончательно проникся ненавистью к большевикам, что повлияло на его произведения – «Дневник сатаны» и «SOS».

Смерть настигла его внезапно, когда ему было всего 48 лет. Дала о себе знать сердечная рана, полученная в 23 года. Похоронили его в местечке Мариоки, а в 1956 году его прах был перенесен в Ленинграде на Литераторских мостках на Волковом кладбище.

«Андреев жил на Каменноостровском, в доме страшно мрачном: Огромная комната - угловая, с фонарем, и окна этого фонаря расположены в направлении островов и Финляндии. Подойдешь к окну - и убегают фонари Каменноостровского цепью в мокрую даль. Леонид Андреев, который жил в писателе Леониде Николаевиче, был бесконечно одинок, не признан и всегда обращен лицом в провал черного окна. В такое окно и пришла к нему последняя гостья в черной маске – смерть», - писал Александр Блок после его кончины.