Примерное время чтения: 15 минут
2538

«Человек года 2021». Максим Шугалей о ливийском плене и защите Петербурга

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 1-2. Аргументы и факты - Петербург 12/01/2022
Своим главным делом на данный момент ученый считает защиту Северной столицы от разрушений.
Своим главным делом на данный момент ученый считает защиту Северной столицы от разрушений. Из личного архива

Петербургского социолога, президента Фонда защиты национальных ценностей Максима Шугалея по праву можно назвать Человеком года Северной столицы.

Он освободился из ливийского плена в самом конце 2020 года, поэтому в 2021-м активно восполнял «отнятое» у него время, включившись в общественно-политическую жизнь Петербурга. Летом Шугалей возглавляет список партии «Родина» на выборах в Законодательное собрание города на Неве и начинает встречаться с жителями своего округа в борьбе за улучшения в городской среде. Паралелльно на экраны вышел художественный фильм «Шугалей 3. Возвращение», отражающий ту реальность, которая обрушилась на героя фильма после возвращения из заточения. В конце года Максим Шугалей представил первый том своей книги «Утраченный Петербург», в который он включил 160 значимых для города зданий, находящихся под угрозой уничтожения.

Какие еще проекты планирует реализовать Максим Шугалей, как ему удалось вырваться из плена в Ливии, почему нужно защищать Петербург – социолог рассказал в интервью нашему изданию.

Мешок – на голову

Андрей Карельский, SPB.AIF.RU: Максим Анатольевич, вы активно занимались политикой еще с конца 90-х, но всероссийскую известность получили, наверное, когда попали в ливийский плен. Расскажите, с чего все началось.

Максим Шугалей: В марте 2019 года мы прибыли в Ливию для проведения социологического исследования. В стране на тот момент шла гражданская война, но мы заручились официальной поддержкой так называемого «правительства национального согласия» (ПНС) Ливии. Однако фактически на тот момент территорию страны контролировали, как и сейчас, различные вооруженные формирования, у каждого из которых были своя территория, своя армия, свои частные тюрьмы. Мы спокойно работали в Триполи, проводили опросы. В мае меня с моим коллегой Самером Хасаном Али Суэйфаном взяли в плен члены вооруженной группировки RADA и отправили в печально известную своими жуткими условиями и пытками тюрьму «Митига». Журналисты из мировых изданий иногда спрашивают об обстоятельствах моего ареста, и я каждый раз подчеркиваю – это не был арест, произведенный государственными структурами, это было именно пленение. Самым тяжким для меня в первые дни плена было понимание того, что мои родные ничего не знают обо мне. Жена знала, что я работаю в Ливии, знала, что в стране идет война, – и, представьте, я вдруг исчезаю, телефон не отвечает, что со мной – неизвестно. Поэтому когда мне передали, что наши фамилии прозвучали в эфире российского телевидения, то мне стало легче: родные знали, что я жив и где нахожусь. Вообще же за время заключения мне всего дважды удалось поговорить по телефону с женой – когда за спиной осталась бóльшая часть заключения, и нам наконец-то дали ливийского адвоката, он приносил телефон и давал нам пообщаться. Но это уже потом, а сначала было очень тяжело, и больше всего угнетала неизвестность.

– А какие обвинения вам предъявляли?

– Лучше всего этот вопрос было бы адресовать моим тюремщикам. У меня создалось впечатление, что они и сами-то не могли сформулировать претензии к нам. Их просто бесило, что в разгар войны кто-то смеет приезжать в Триполи и проводить там обычное социологическое исследование. Даже вопросы задавались странные – к примеру, они видели в нашем опроснике для граждан Ливии вопрос «Стало ли вам лучше жить в последнее время?» и спрашивали у меня: «А что было бы, если бы человек ответил – стало лучше?». Я отвечал, что – ничего, просто занес бы ответ в опросник, и они впадали в некоторый ступор. Интересовали их мои контакты с сыном Каддафи и так далее. Ничего конкретного предъявить мне не могли. Но надо понимать, что им для того, чтобы держать человека в тюрьме, этого и не надо. В тюрьме содержатся почти пять тысяч человек, полторы тысячи из них – иностранцы.

– Что помогло вам выйти на свободу?

– Конечно, это неравнодушие общественности и активность российского Министерства иностранных дел. Я почти сразу начал ощущать эту поддержку. В России много писали про мой плен, с запросами выступали депутаты различных уровней, проводились спортивные соревнования в поддержку освобождения. Меня даже избрали депутатом регионального парламента в Коми от партии «Родина» – это был важный и ценный жест поддержки. Сняли два художественных фильма. Любопытно, что про это узнали мои охранники, и они даже начали делать со мной селфи – в чем был смысл фотографий, когда у меня при этом был мешок на голове, не очень, конечно, понятно, но тем не менее. И эта поддержка сыграла огромную роль. Относиться ко мне стали совсем по-другому. Грубо говоря, уже боялись «попортить шкуру». Понимали, что за моей судьбой следят огромное число людей, за меня вступаются дипломаты могучей страны, и это меня спасло: из тех самых полутора тысяч иностранцев в этой тюрьме я один из немногих, кому удалось выйти на свободу.

Максим Шугалей вернулся из плена благодаря поддержке гражданского общества и усилиям МИД РФ.
Максим Шугалей вернулся из плена благодаря поддержке гражданского общества и усилиям МИД РФ. Фото: Из личного архива

Не откладывайте добрые дела

– За время пребывания в тюрьме, наверное, многое пришлось переосмыслить, заново взглянуть на свою жизнь…

– Конечно, я даже завел себе своеобразную карту желаний – на обрывке картона от упаковки сыра записывал свои мечты, то, чем я намерен заняться, когда окажусь на свободе: куда поеду, с кем встречусь, какие языки выучу. Увы, должен признать, что почти ничего из этого реализовать не удалось – сразу после возвращения закрутился в привычном рутинном процессе. Но хочу подчеркнуть – не откладывайте встречи, старайтесь говорить теплые слова людям здесь и сейчас, помните, что мы не до конца властны над своей судьбой, не всем нашим планам суждено сбываться. Живите здесь и сейчас. Когда ты сидишь в темной камере, не зная, что будет с тобой завтра, – это понимаешь очень хорошо.

– Вы уже упомянули, что про вас сняли художественные фильмы. А сами вы их смотрели? Понравилось?

– Мне кажется, для своего жанра картины сняты очень неплохо, крепко. Я посмотрел их, когда вернулся из плена, и, конечно, эти фильмы вызвали сильные эмоции. Я заново все переживал. Создатели очень четко попали в ситуацию, правдиво изобразили и физические, и моральные страдания, которые пришлось пережить. Шикарная игра актеров. Я поддерживаю отношения с исполнителем главной роли Кириллом Полухиным, который меня сыграл. Мы в самом деле внешне похожи. (Кстати, у меня сын теперь периодически говорит: «Папа, я тебя в новом сериале видел!».) И, конечно, эти фильмы сыграли серьезную роль в моем освобождении, изменили отношение в обществе к происходящему, и я очень благодарен всей творческой группе, которая над ними работала.

– Как вы сейчас воспринимаете ситуацию в Ливии? Планируете ли и дальше работать с этой страной?

– Ливия, конечно, находится в катастрофическом состоянии. Государство разрушено, страна фактически распалась на ряд территорий, которые контролируются разными группировками. Даже просто выйти на улицу – небезопасно. И в таких условиях выросло целое поколение. Конечно, к Муаммару Каддафи могут быть вопросы, но то, что сотворили с Ливией после его смерти, это настоящий кошмар. При этом я убежден – восстановить государственность Ливии не дают сознательно. К примеру, на конец 2021 года в стране намечались всеобщие выборы, на которых должны были выбрать президента, – и ливийцы, измученные бардаком, часто признавались, что готовы проголосовать даже за политически чуждого им кандидата, если поймут – у него есть шансы на победу. Дескать, пусть лично мне он не нравится, но лишь бы был честным и смог восстановить элементарное государственное управление. Но, к сожалению, сейчас выборы перенесли на 2022 год, и состоятся ли они вообще – это большой вопрос. Кому-то на Западе очень не хочется, чтобы в Ливии наступил мир. Буду ли я далее работать с этой страной? С января 2021 года я работаю президентом Фонда защиты национальных ценностей и Африка – одно из перспективных направлений приложения наших усилий.

Максима Шугалея в фильмах сыграл Кирилл Полухин.
Максима Шугалея в фильмах сыграл Кирилл Полухин. Фото: Коллаж АиФ

Что происходит с Петербургом?

– После возвращения из ливийского плена вы активно окунулись в городскую политику. Известно, что в 2016 году вы тесно работали с «Единой Россией» и ОНФ, а на прошлых выборах в Петербурге шли уже от партии «Родина». Почему так изменились взгляды?

– Партия «Родина» поддержала меня, когда я сидел в тюрьме Митига. От этой партии я баллотировался и был избран в Госсовет Коми. И это тоже сыграло свою роль в освобождении меня из плена.

Как вы знаете, наш партийный список сняли с голосования из-за якобы обнаруженных нарушений при сборе подписей. Сейчас наше законодательство устроено таким образом, что фактически участие в выборах превращается в своего рода «конкурс чистописания». Контролирующие органы проверяют собранные подписи на правильное оформление, смотрят за тем, как расставлены запятые, сверяют эти автографы по различным базам данных. И понятно, что любой проверяющий что-то может заметить, а что-то, наоборот, не заметить. У меня есть понимание того, почему нас не допустили к выборам, но называть конкретные имена я не буду, поскольку нет доказательств. Однако подчеркну – если мы были слабые и совсем не интересные избирателю, то, наверное, нас бы не проверяли столь пристрастно.

Я был кандидатом в депутаты Законодательного собрания по 5-му одномандатному округу. И рейтинги были очень приличные, потому что я реально встречался с жителями, избирателями и знал обо всех проблемах. Меня просто боялись. Боялись, что я выиграю округ. Сначала отказывали в регистрации, потом боялись, что я стану депутатом.

– Это совершенно не мешает вам излагать свой взгляд на события, происходящие в стране и городе. Примером стало издание первого тома альбома «Утраченный Петербург». Как появилась эта идея?

– Как ни странно, но она тоже связана с моим пребыванием в плену. Когда ты находишься в заключении в чужой стране, без перспектив и практически без надежды – с ностальгией вспоминаешь Родину. Я родился в Ленинграде, поэтому, находясь в ливийской тюрьме, мысленно гулял по родным улицам и проспектам. Но чудо все-таки произошло, и я смог воссоединиться со своей семьей и друзьями. Когда страсти слегка улеглись, я отправился на столь ожидаемую для себя прогулку и был неприятно удивлен тем, как выглядит Петербург. После этого я решил выпустить такой альбом, чтобы напомнить чиновникам про ответственность за город.

В книге нет зданий, которые традиционно пользуются огромной известностью, воспринимаются как символ города, – к ним и так приковано много внимания. Но зато в альбоме собраны те дома, которые формируют неповторимый дух и образ нашего города. Мы не имеем права их утратить. Это наш долг перед прошлыми и будущими поколениями горожан. В первый альбом вошли оригинальные фотографии 160 зданий, и, мне кажется, они в полной мере отражают масштаб проблемы, небезразличной истинным патриотам города. Всего же таких зданий в Петербурге не менее 900, так что точно потребуется опубликовать продолжение книги. Будет второй том, а может быть, и еще больше.

Защита национальных интересов

– Вы упомянули, что возглавляете Фонд защиты национальных ценностей. Чем занимается организация?

– Собственно, цель работы Фонда сформулирована в его названии. Уже давно стало понятно, что в современном мире не всегда можно разрушить страну силой оружия (как это произошло с Ливией). Иногда гораздо эффективнее оказывается атака на национальные ценности. Как справедливо заметил наш президент Владимир Путин, Россию нельзя завоевать, ее можно только разрушить изнутри. И именно это сейчас пытаются сделать с помощью фейков, дезинформации, различных клеветнических кампаний. Задача нашего Фонда – противостоять подобным информационным атакам.

Но, разумеется, мы заняты не только этим. Ведем социологические исследования, привлекаем аналитиков (список наших экспертов достаточно обширен, и в нем такие известные имена, как Мария Бутина, Виталий Милонов, Дарья Митина).

В частности, активно развивается направление «африканистики». В советские годы наша страна была важным игроком на «черном континенте». СССР поддерживал национально-освободительную борьбу бывших колоний, в Советском Союзе учились представители военной и политической элиты этих стран. Авторитет России и русского народа в Африке до сих пор высок, но, к сожалению, в 90-е годы мы ушли с континента, что самым печальным образом сказалось на судьбах многих африканских государств. Сейчас Россия возвращается, и потребность в научном, экспертном осмыслении этих процессов крайне велика. Только за прошедший год мы провели исследования в Ливии, Судане, ЦАР, Мали, Чаде, Нигере, Нигерии, Афганистане, Франции.

В работе Фонда защиты национальных ценностей участвуют авторитетные эксперты.
В работе Фонда защиты национальных ценностей участвуют авторитетные эксперты. Фото: Из личного архива

Еще одно направление работы нашего Фонда – помощь соотечественникам, которые оказались в заключении на чужбине. В большинстве случаев россияне попадают в тюрьмы по надуманным обвинениям и политическим причинам. Мы своих не бросаем. Теперь я знаю это на своем примере и в свою очередь готов помогать (и помогаю) российским властям возвращать наших людей из чужеземного заключения. Каждое такое возвращение – это огромная общая победа, и я рад, что в конце прошлого года вернулись на Родину несколько человек, которых удерживали в тюрьмах США.

Есть у нас и целый ряд других любопытных проектов, но, наверное, пока не стоит раскрывать все планы. Поверьте – мы не намерены сидеть сложа руки, и в будущем появится еще много поводов поговорить о работе нашего Фонда.

– Редьярд Киплинг и многие другие известные путешественники говорили, что в горячих точках о себе узнаешь гораздо больше, чем о самих местах. Вам открылось что-то интересное о самом себе во время вашей миссии?

– Миссия, наверное, слишком громкое слово. Сначала, после того как я провел 1 год и 8 месяцев в ливийской тюрьме абсолютно незаслуженно и подвергался пыткам, я просто хотел помогать людям, попавшим в такую же ситуацию: журналистам, социологам, морякам. Там в Ливии теперь считают, что Шугалей переводится как «несгибаемый».

А потом я понял, что ведь не только они страдают от подобного произвола. В горячих точках, как вы выразились, такие ужасные вещи случаются очень часто. Еще и многие страдают от мифов, созданных другими странами или политиками, стремящимися повлиять на ситуацию в той или иной стране, их надо развенчивать. Проводимые социологические опросы могут дать настоящие ответы о ситуации в стране, экономике, общественной жизни, нуждах народа и способах решения их проблем. Поэтому я отчетливо понимаю, что моя деятельность важна.

Досье

Максим Анатольевич Шугалей. Родился 24 февраля 1966 года в Ленинграде. Учился в Санкт-Петербургском государственном университете. Российский ученый-социолог, автор социологических исследований, политический консультант, юрист. В 2020 году выпущена коллективная работа, основанная на материалах, полученных Максимом Шугалеем и его коллегами в Ливии «Триполи как социальный лифт для ИГИЛ» (запрещенная в России террористическая организация). С 2021 года занимает пост президента Фонда защиты национальных ценностей. Женат, двое детей.

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Топ 5


Самое интересное в регионах