«Когда изучаешь период смуты, понимаешь, на краю какой пропасти оказалась нация. И всё же нашлись здоровые, внутренние силы, нравственные скрепы, которые помогли удержаться. Это важный урок и опыт», – считает ведущий научный сотрудник Музея политической истории России, кандидат исторических наук Александр Смирнов.
Нация могла исчезнуть?
Елена Данилевич, SPB.AIF.RU: Александр Павлович, в этом году исполняется 20 лет с момента учреждения 4 ноября Дня народного единства. Однако опрос ВЦИОМ в прошлом году показал – 59% жителей страны не в курсе, что отмечаем. В чём причина неоднозначного отношения?
Александр Смирнов: Любой праздник не сразу становится народным достоянием. Это показывает и наш, и зарубежный опыт. Уже забылось, но потребовались десятилетия, чтобы 7 ноября, День Октябрьской революции, стал всенародным, и его с радостью встречали миллионы граждан. Во Франции День взятия Бастилии, 14 июля, сначала тоже вызывал сопротивление и обрёл черты по-настоящему национального только через 90 лет. Аналогичная ситуация произошла и в США с Днём независимости 4 июля. Поэтому нужны терпение и просвещение.
– Вы как-то сказали, что 4 ноября нас призывает обратиться в прошлое, а 12 июня, День России, говорит о будущем. Как считаете, диалог получился?
– Да, мне кажется удачным, что у нас есть такие знаковые даты. Ведь праздники – это воплощение духовных ценностей, и 4 ноября призывает задуматься, откуда мы пришли, как сформировалась российская цивилизация? Какие вдохновляющие исторические примеры посылает нам прошлое? Сегодня иногда говорят, что 4 ноября 1612 года ничего особенного не произошло. Но мы должны понимать, что речь не о конкретном событии – изгнании польских интервентов из Кремля. Нет, мы празднуем гораздо более значимый феномен.
Многие не задумываются, что в нашей истории означала эта смута. Тогда алчность, вседозволенность овладели тысячами людей. Грабили, убивали, ничего святого. Возобладали низменные инстинкты, нация в буквальном смысле оказалась на краю. Русский народ, как скифы и сарматы, мог исчезнуть с поля истории, кануть в небытие. И всё же нашлись здоровые силы, внутренние, нравственные скрепы, чтобы удержаться и не кануть, отойти от пропасти. Не превратиться из нации – в народность.
– Мы знаем, что четыре века назад купец Минин и князь Пожарский возглавили народное ополчение и освободили Москву от захватчиков. Получается «верхи» и «низы» действовали заодно?
– В нашей истории не так много эпизодов, когда судьбу страны решали именно низы, и это один из них. Верхи тогда оказались в странном положении. Никаких чётких политических убеждений, метались от одного Лжедмитрия – к другому самозванцу. В этой ситуации народные силы взяли судьбу страны в свои руки, сумели сохранить, говоря современным языком, культурный код нации. В итоге избавились от смуты и пошли по пути созидания. Прекратили гражданскую войну, начали обустраивать территорию, наращивать экономику и развивать культуру.
Очень важно и то, что наши предки не скатились в междоусобицу, поиски правых и виноватых. Кузьма Минин пожертвовал всем ради страны. Пожарский не позволил казакам заниматься грабежом и мщением. Наоборот, смогли договориться, преодолеть сословную рознь, религиозные противоречия, сохранили нравственный и человеческий облик. Произошло примирение сторон, которые ещё вчера находились по разные стороны баррикады. И те, кто были приспешниками самозванца, и те, кто спас страну, стали строить будущее вместе. К сожалению, 7 ноября нам такого примера не даёт.
– Многие противоречия, которые были заложены в революции 1917-го, затем вылились в протесты 1980–1990-х, что привело к похоронам СССР. Как вы думаете, можно было избежать распада?
– Сегодня часто говорят, что в развале могучего государства виновата экономика, дефицит товаров потребления. Но у нашей страны были периоды, когда народ жил очень бедно, сложно, оказывался «между молотом и наковальней», однако трудности преодолевал. Скажем, послевоенная разруха не идёт ни в какое сравнение с 1980-ми, но люди справились и в рекордные сроки всё восстановили. Поэтому СССР распался не из-за хозяйственных просчётов, а потому что не выдержал стирания «белых пятен» – правды о своей истории, которая выплеснулась в годы перестройки и гласности.
К тому же люди тогда не слышали друг друга и не видели главного – без государства жизнь разрушается и наступает не свобода, а вакханалия. Но «государство существует не для того, чтобы превращать земную жизнь в рай, а чтобы помешать ей окончательно превратиться в ад». Эта фраза русского философа Бердяева актуальна и сегодня. Не учли и то, что национализм очень живуч, и если немного ослабить контроль, что произошло в правление Горбачёва, сразу поднимет голову. В итоге началась очередная смута. Её спровоцировали националисты Прибалтики, используя события 1939-1940-х годов в нужном ракурсе, а закончилось всё 8 декабря 1991-го подписанием Беловежских соглашений.
«Либеральный бред»?
– Сегодня мы видим, как наше общество тоже пытаются расколоть, внести смуту. Применяются различные технологии, от откровенной агрессии до квадроберов, передвигающихся на четвереньках. Насколько это опасно?
– Что касается подражания животным, эта мутная волна скоро уйдёт. Помните, были готы, эмо, хиппи, представители других молодёжных течений. Все они благополучно растворились в гуще жизни. Слава Богу, у нашего народа есть силы, которые помогают преодолеть поверхностное, наносное. Ничего не отвергать, взять всё лучшее из других культур и выработать свои ценности. Один из примеров – Пушкин, юбилей которого мы отмечаем. Он вырос в среде, где иностранные языки знали лучше, чем русский, в Лицее у него даже было прозвище Француз, но сумел эти качества правильно «переработать» и гармонично сочетать. Кстати, Александр Сергеевич тоже хорошо понимал, что конфликт с государством ни к чему хорошему не приводит, и называл такие идеи «либеральным бредом».
