Если есть душа - она может болеть. Тогда человек становится душевнобольным. Это термин. Если есть ум - с него можно сойти. Тогда человек объявляется сумасшедшим. Это бытовое ругательство. Но большинство граждан, попадающих в поле зрения психиатров, нельзя назвать ни тем, ни другим словом. Это просто нервные люди, которые периодически пребывают в состоянии аффекта или тяжелой депрессии, становясь неудобными для себя и для общества. А причин для таких состояний нынче предостаточно, считает главный психиатр Санкт-Петербурга Людмила РУБИНА.
Вторичные жертвы террора
- Московский институт имени Сербского сообщает, что уже есть попытки суицида среди бывших заложников и их родственников и что в психологической помощи нуждаются также люди, наблюдавшие трагические события в Москве по телевидению. Неужели все так серьезно?
- К сожалению. И если после трагедии в Нью-Йорке большинству россиян все еще казалось, что это нас не касается, то московские события буквально ужаснули их. Необходима психологическая реабилитация бывших заложников и особенно детей. Я слышала, как один московский психиатр призывал говорить с пострадавшими детьми как можно чаще о том, что они пережили. Мол, как только они "выговорят" весь кошмар этих дней, то восстановят психическое равновесие. Я же считаю, что ни в коем случае нельзя этого делать. Если ребенок сам говорит о тех событиях - значит, это ему нужно, если он избегает этой темы - не надо бередить его раны. Что же касается "вторичных жертв" террора - звонящих на линию психологической помощи стало больше и в нашем городе, люди подавлены, они не знают, как дальше жить.
- Стало ли больше агрессивных людей?
- Стало больше проявлений агрессии. Люди, даже просто наблюдавшие за событиями по телевидению, находились в состоянии напряжения, и это напряжение, как до отказа взведенная пружина, дает откат. Кто-то устраивает домашние скандалы, кто-то начинает пить, кто-то уходит в глубокую депрессию. К сожалению, далеко не все люди в таком состоянии обращаются к психологам, которые помогли бы им избавиться от чувства тревожности, от агрессии.
Кого кормят душевнобольные
- Почему среди настоящих душевнобольных так много адептов разнообразных сект?
- Потому что они могут стать источником существования для нечестных людей. Да, больных очень охотно вовлекают в секты, или, как это теперь называют, малые конфессии. Эти "миссионеры" действительно проявляют к больным такое нежное внимание - якобы нежное, но это чтобы вызвать доверие.
- И подчинить своей воле?
- Да, под видом организации быта, облегчения ситуации, в которую попали больные. А на самом деле секты забирают деньги, квартиры, имущество. Причем в такие ситуации попадают и люди, которые не являются душевнобольными, просто находятся в таких кризисных состояниях, когда нуждаются в повышенном внимании к себе. Мы даже среди своих врачей знаем такой случай - одна женщина-психиатр попала под влияние секты Виссариона и уехала в Сибирь, потеряла здесь квартиру, средства к существованию, профессию, она там буквально разнорабочая. И таких сект много, у нас были больные, полностью попавшие под их влияние. Ненависть к психиатрам сектанты пропагандируют потому, что чувствуют: только мы можем встать между ними и больными.
- А почему больные отдают все имущество сектантам?
- Они впервые, может быть, увидели внимание с чьей-то стороны к своим проблемам, хотя это кажущееся равноправное отношение. За них не решают, их вроде бы привлекают к решению, хотя решение это давным-давно приготовлено. У нас была больная из секты адвентистов, и та от имени секты написала жалобу на нас, требование возместить моральный ущерб. Но в процессе суда больная вдруг поняла, что моральный ущерб нанесли ей, а компенсацию получит секта. Она пришла к нам: "Знаете, я, конечно, буду с вами бороться, но они тоже деньги не получат". Она была совершенно одинока и по-настоящему больна. И сейчас куда-то пропала, ничего о ней не знаю: Но и адвентисты нас оставили в покое.
Либо безумие, либо наркотики
- Часто ли бывает, что душевнобольной куда-то пропадает - вроде как и не умер, но не известно, где?
- Сейчас такое случается реже, а вот в начале 90-х пропадали массово, к нам постоянно приезжали родственники больных, обеспокоенные тем, что человек молчит, пропал. Мы брали такие заявления и отправляли в прокуратуру. Иногда действительно обнаруживали, что больной умер. А прочих находили живущими в подвалах, у каких-то бомжей.
- Но все они были больны?
- Да, настоящие душевнобольные. Бывало, что они ночевали на вокзалах, а порой попадали в притоны какие-то, где, вероятно, их готовили к лишению квартиры. У нас такой больной был в Петроградском районе, он бежал из психиатрической больницы, написал на кого-то доверенность на квартиру, в результате потерял все жилье, и сейчас он где-то скитается, мы все время пишем в прокуратуру, пытаемся вернуть ему эту площадь, идут суды-пересуды, но так дело пока с места и не сдвинулось.
- А могут ли эти больные подсесть на алкоголь или наркотики?
- Редко, наркоманы и алкоголики живут своим миром и мало интересуются душевнобольными, больные попадают в такую среду, если их туда вовлекают. Душевные болезни не сопровождаются тягой к наркотикам. Скорее наркоманы могут стать душевнобольными. Шизофреники вообще очень редко входят в какую-то компанию, чаще всего они живут в своем внутреннем мире, ими созданном, границы которого не переступают. Если они куда-то и попадают, то только через тех людей, которые заинтересованы в их использовании.
Коммунальные страсти
- Чем вызвана антипсихиатрическая пропаганда?
- Изначально она исходила от самих больных, не понимающих, что они нездоровы, не оценивающих свое состояние как болезненное и, с их точки зрения, ущемленных психиатрами. Они жалуются родственникам, те заявляют на нас. Создателями организации "Синтоистская церковь" были люди, перенесшие психозы, естественно, они считали себя жертвами и ставили своей задачей не помощь душевнобольным, а наказание психиатров, доказательство того, что психиатрии как таковой не существует, мол психиатры придумали все болезни, на самом деле их нет.
- А как вы ограничиваете больных в правах?
- Например, мы занимались тем, что пытались сократить дееспособность больного при обмене жилплощади, потому что в процессе обмена неизвестно, какие цепочки выстраиваются, потом очень сложно найти, на каком этапе больной потерял квартиру. Поэтому мы активно вмешивались в процесс обмена. Если больной менял отдельную квартиру на коммунальную, то однозначно надо было препятствовать обмену. Представьте: больной из отдельной квартиры, не зависящий ни от кого, вдруг переезжает в коммуналку, в образ жизни, к которому он не привык, - это и уборка коммунальных мест, и соблюдение различных правил, которые он не способен выполнять. Единственное, на что мы шли - позволяли обменять большую квартиру, которую больной не в состоянии был оплатить, на меньшую, но отдельную, естественно с доплатой, которая должна быть переведена на сберкнижку, а не дана с рук на руки. И в этом нас тоже обвиняли.
Охотники за самоубийцами
- В Петербурге есть службы психологической помощи?
- Да, есть телефон доверия - и для взрослых, и для детей и подростков, особенно для подростков, такой у них возраст. И служба специальная есть государственная, за которую я отвечаю. И не надо бояться этой службы, в основном там разговаривают психологи и психотерапевты, а не психиатры.
- Но люди, звонящие в кризисные центры, боятся, что их телефоны засекают с карательными целями.
- Мы засекаем номер телефона в том случае, когда человек готовит самоубийство. Тогда мы с другого телефона даем знать скорой психиатрической бригаде. И этого человека не обязательно везут в больницу, ему могут порекомендовать обратиться к психотерапевту обычной поликлиники. О каждом таком включении мы сразу должны сообщить, потому что несем за это уголовную ответственнось. Но иначе таким людям мы не смогли бы помочь, ведь иной раз по полтора часа беседуем с больным, понимая, что он находится на грани.
- А если человек решил покончить с собой, зачем же он звонит?
- Иногда для того, чтобы в процессе разговора принять окончательное решение. К счастью, почти всегда мы все-таки успеваем - машина приезжает к живому человеку. И зачастую такие люди не одиноки, они порой живут в семье, но там масса страстей во всяких вопросах, включая бытовые, личностные, и их семья разрешить не может, а иногда и усугубляет. Тогда мы должны провести работу и с родственниками. Но бывают случаи, когда семья создает такую ситуацию, когда человека буквально доводят до самоубийства, есть даже такая уголовная статья, правда ее еще ни разу при мне не применяли.
Смотрите также:
Подписывайтесь на АиФ в  MAX
|
Наши фобии могут быть заразны! 
Любовь - полезная болезнь. А от сурового начальника спасёт пробежка в парке