О том, что август в России - больше, чем последний месяц лета, начали говорить в 1998-м, после дефолта. Однако и дефолтом Россия чуть ли не день в день отметила седьмую годовщину августа-91. А уж потом от августа начали ждать всяких бед - и, конечно, дожидались. В 99-м ждали аж конца света - дождались второй чеченской войны, в прошлом году - случилась гибель "Курска".
И все же нынче - августовским событиям 1991 года исполняется десять лет. Однозначной оценки эти события так и не получили, День согласия и примирения 7 ноября общество по-прежнему отмечает разделенным надвое - одна часть убеждена, что Союз развалили, другая считает, что Империя естественным образом распалась сама. Одни возлагают красные гвоздики ко все еще многочисленным памятникам Ленину и горюют по утраченной экономической мощи СССР. Другим наплевать на государственные "экономические мощи", они сумели построить собственный бизнес, и для них "в Париж, по делу, срочно" - уже давно не цитата из Жванецкого, а будни трудовые.
Конечно, это лишь грубо намеченные полюсы противостояния. Посередине - основная масса населения, народ, живущий без национальной идеи и государственной идеологии, своими, а не надиктованными из телевизора проблемами "здесь и сейчас".
В самом начале первого своего президентского срока Билл Клинтон как-то заметил, что происходящее теперь в России - вовсе не муки рождения демократии, а агония коммунизма. Увы! - этот период продолжается до сих пор. Дело не в том, что вновь вернулся слегка перелицованный советский гимн - это вполне можно расценивать, как неуклюжий жест того же "примирения", тактическую уловку Путина, пожелавшего "закрыть" наконец давно висевшие в Думе вопросы государственной символики. И попытки воспитания "идущего вместе" подрастающего поколения по рецептам идеологических отделов ЦК и обкомов похожи на пародию. Нынешний карикатурный путинмол вырастает из острого желания умеющих подсуетиться реализовать сегодня былые возможности комсомольской номенклатуры, а главное - иметь во власти те же перспективы. Даже фантасмагорию с визитом северокорейского Любимого руководителя, прокатившего на бронепоезде по необъятным просторам России, можно было бы воспринять как один из ходов в высокомудрых внешнеполитических играх.
Но вот почему при этом так легко оказалось возможным презреть достоинство граждан своей страны во имя протокола, который в данном случае продиктован не нормами международной дипломатии, а всего лишь представлениями о собственной безопасности конкретного диктатора? И, возвращаясь в трагический август прошлого года, унижение собственного народа враньем по поводу "неполадок" на атомной подводной лодке "Курск" - не слишком ли очевидная рифма к чернобыльскому вранью?
Неужели и "наш бронепоезд стоит на запасном пути"?
...В 1927 году, спустя десять лет после событий октября 1917 года, великий Сергей Эйзенштейн снял фильм "Октябрь". Это была масштабная реконструкция события, оригинал которого казался пришедшим к власти недостаточно впечатляющим. Волшебная сила искусства такова, что многие до сих пор воспринимают кадры того художественного фильма, как документальные. За десять лет начала двадцатого века государство сумело сотворить миф о своем героическом и чудесном рождении. Десять лет в конце того же века государству было не до мифотворчества. Только это и обнадеживает. Нам все еще позволено самостоятельно осмысливать случившееся.
Государь, не бойтесь! 
Игры с историей 
Неудобный юбилей. Почему мы живём с «непредсказуемым прошлым» 
Александр Конфисахор: эффективно переосмыслить прошлое - это тоже революция