Историю появления этого гидронима пытались отследить краеведы и географы в ХХ веке, однако до сих пор они так и не пришли к единому мнению.
Шведская мыза, финский изгиб
Версия происхождения названия реки, изложенная в книге Кирилла Горбачевича и Евгения Хабло «Почему так названы?», опирается на данные шведской карты 1699 года, на которой отмечена мыза шведского же полковника Оккервиля, расположенная у места впадения притока в Большую Охту. От его имени якобы и произошло название реки. И хотя никаких других более-менее достоверных документальных или картографических доказательств авторы не приводят, именно эта версия, видимо, показалась настолько убедительной, что на сегодня считается основной и практически не подвергается сомнению. Мало того, с течением времени в некоторых публикациях полковник Оккервиль «переместился» во вторую половину XVI века, «приобрёл» баронский титул и «вырос» до генерала. Но ни полное имя его, ни портретное изображение, ни точное место жительства не сохранились ни в архивах, ни в памяти современников.
Другое объяснение появления географического названия приводит автор книги «Предыстория Санкт-Петербурга. 1703 год» Александр Шарымов. Он прослеживает происхождение гидронима по картам конца XVII века и отмечает, что на карте Стюарта 1699 года, на которую ссылаются сторонники первой версии, река обозначена, но никак не названа. А вот на карте, составленной на год раньше Мейером, река носит имя «Kervila», созвучное названию «Оккервиль» и, весьма вероятно, происходящее от карело-финского слова «kare» - «изгиб». Если посмотреть на извилистые очертания реки, с таким предположением вполне можно согласиться.
Есть и третья версия, основанная на данных достаточно подробной шведской географической карты 1704 года, где в верховьях безымянной реки обозначены две деревни - «L.Carvilla» и «S.Carvilla». Если предположить, что к этим финским названиям присоединялось шведское разговорное определение «речка», произносившееся как долгое «о», то получалось - Окарвила, то есть речка у деревни Карвила. А окончание «ль» появилось позже для удобства произношения.
Как реку назовёшь…
За более чем триста лет, что насчитывает история Санкт-Петербурга, как выяснилось, эта речка многократно меняла своё имя. Если на уже упоминавшихся картах конца XVII века она была либо безымянной, либо Kervila, то на более поздних картах названия одной и той же водной артерии присваивались самые разные, причём часто ошибочно. Есть, например, документы, где река обозначена и как Малая Охта, и как Лубья. Но это совершенно другие притоки Большой Охты.
Якоб Шмидт, составивший в 1770 году географические карты Финского залива и Санкт-Петербургской губернии, на первой из них обозначил реку как Малиновка, а на второй - как Малая Охта. Это же неверное наименование перекочевало в карты губернии, выпущенные в 1792-м и 1849 году. А вот в более поздних документах началась полная чехарда. На карте 1852 года река названа Порховкой, год спустя - Хумалаев ручей, в 1860-м и 1863 году - опять Порховка. Если принять во внимание, что на старте XIX века река, как и другие притоки Охты, была судоходной, можно представить, какая путаница царила в лоциях. Начало ХХ века принесло совсем новое имя - Яблоновка. Так речка помечена на картах 1909-го и 1924 года. С 1930-го по 1939-й она снова зовётся Порховкой, и только перед самой Великой Отечественной появляется современное название - Оккервиль. Хочется надеяться, что теперь уже навсегда.
