От Утесова до Queen
- Михаил, «Хор Турецкого» сейчас представляет российским зрителям новую программу – «Шоу продолжается…» Какие хиты в нее вошли?
- Вы знаете, «Хор Турецкого», наверное, единственный случай в отечественном эстрадном искусстве, когда артисты каждый год на 70-80 процентов меняют свою программу. Наше новое шоу традиционно включает в себя музыкальный авангард прошлого и настоящего со взглядом в будущее. Это музыка последних четырех веков, исполненная в нашем неповторимом стиле, который ни на что не похож. Мы экспериментируем, показываем нашей публике, например, что самый кассовый бродвейский мюзикл «Призрак оперы» претерпел на себе большое влияние русской классической музыки, таких композиторов, как Прокофьев и Римский-Корсаков. Когда мы берем, скажем, кантату Прокофьева «Александр Невский» и соединяем ее с главной темой этого мюзикла, становится понятно, что у них единая природа. Дальше мы экспериментируем с утесовской музыкой, и с итальянской эстрадой, и с извечными хитами Queen, и для этого у нас сейчас есть набор уникальных певцов – контртенор, тенор-альтино, бас-профундо. Когда эти голоса начинают петь музыку Queen, она приобретает звучание XXI века.
Еще одна особенность, которой мы сегодня можем гордиться: достаточно длительное время мы записывали аккомпанемент, а сейчас у нас на сцене появились живые музыканты высокого уровня. Мы с ними полгода репетировали для того, чтобы программа увидела свет.
- Кто отбирает песни для репертуара «Хора Турецкого»? (Рита)
- У меня сегодня собрана сильная команда инструменталистов, певцов, звуковиков, постановщиков, и мы вместе обдумываем, что будем петь дальше. Но последнее слово за художественным руководителем. При выборе руководствуюсь своими пристрастиями, вкусами и, наверное, интуицией.
- Ну а какую музыку любите лично вы?
- Вы знаете, я не вегетарианец в музыке и не придерживаюсь одного направления. Все зависит от настроения: иногда мне нравится негритянский танцевальный джаз-рок, иногда – русский рок эпохи перестройки (смеется), а иногда – Бах, Моцарт, Верди, Рахманинов, Чайковский. У меня 20-летнее музыкальное образование и, конечно, очень мощный кругозор. Я, например, могу послушать шестую симфонию Чайковского в исполнении Бостонского симфонического оркестра, а потом оркестра Ленинградской филармонии и сравнить, кто же из них что там наиграл, и как они эту музыку чувствуют. То есть на таком уровне я эстетствую. Но и попсу слушаю: и Кристину Агилеру, и Рики Мартина, и Майкла Джексона. Я всех их с удовольствием адаптировал в своем сознании, у меня они живут, и я их люблю.
- Я не помню, чтобы вы на своих концертах исполняли русский рок эпохи перестройки.
- В этой программе есть такое произведение. Мы взяли один из хитов Цоя – «Звезду по имени Солнце». Это очень опасный эксперимент, вы же понимаете: шлейф непростой за этой музыкой, и судьба автора очень сложная, поэтому на нас лежит большая ответственность, и я уверен, что мнения будут неоднозначные. Есть люди, которые, даже не послушав версию, скажут: «Да по какому праву?..» (смеется)
- Хотя эту песню уже кто только не перепевал.
- Вы знаете, да, это вообще удивительная история. Цоя, по-моему, даже Надежда Кадышева умудрилась спеть (смеется). Но мы надеемся на то, что мы эту музыку реально поднимаем, делаем все для этого возможное. Возрождаем, поднимаем, и новому поколению даем послушать в живом исполнении.
«Первые годы – на голом энтузиазме»
- Михаил, как вы собирали свой хор? (Поклонница)
- Этот коллектив уже существует на протяжении 18 лет. Сначала как классический мужской хор, потом мы долгое время гастролировали на Западе и даже какое-то время были на контрактной основе в Майами, Соединенных Штатах Америки. За это время мы впитали в себя лучшие традиции бродвейских театров и лас-вегасовских шоу. А потом возникла идея что-то подобное адаптировать на нашем уровне своими средствами, то есть стать мужской группой с эстрадным аккомпанементом, которая поет музыку всех времен и народов на 10 языках. Это была история для музыкантов-профессионалов, которым тесно в рамках одного жанра. Нам казалось, нет ничего скучнее, чем петь всю жизнь несколько арий из опер, поэтому мы решили петь все.
- Насколько тяжело было ломать тех, кто были исключительно оперными певцами?
- Очень тяжело. Я сказал им: если хотите работать здесь, то вам придется пойти на самопожертвование. А нет, – есть Большой театр, Новая опера, там есть зарплата государственная, будете исполнять свои партии 3-4 раза в месяц (смеется)… Каждый выбирает. Я заставляю оперных певцов петь эстраду. И у меня четыре оперных певца поют эстраду.
- Артисты – народ сложный, каждый сам себе звезда. Как удается держать этот организм в работоспособном, дисциплинированном состоянии? Как вы с ними справляетесь?
- Я сам иногда не понимаю, как эта группа держится вместе. На самом деле, вы докопались до самого большого феномена – как оркестр, в котором каждый может сделать сольную карьеру, живет вместе, на сцене, и при этом творческое удовлетворение получает.
- У вас там, наверное, порядки авторитарные?
- Я понимаю, куда вы клоните: есть, так сказать, деспот, диктатор, Михаил Турецкий, кукловод, который всех держит за ниточки, и они при этом играют…На самом деле, при внешне кажущейся простоте, творческого человека невозможно заставить ни штрафами, ни деньгами. Этот коллектив, наверное, контролируется сверху, и кто-то ему реально помогает, его ведет…
Творческий коллектив, который существует более пяти лет, это уже феномен, если за ним нет денег и спонсоров. У нас никогда не было серьезного спонсора, и мы много лет прошли на хозрасчете, преодолевая непонимание, финансовые трудности. Мы всегда были на грани развала, но за счет того, что нас объединило сумасшедшее творчество, мы друг другу и окружающему миру простили и период финансовых трудностей, и период непонимания, и в конечном итоге дождались того момента, когда все пришло: и деньги, и слава, и касса, и народная любовь, и сумасшедшая востребованность. Такая, что мы уже не можем охватить то количество предложений, которое к нам приходит.
- Вы говорили, что прошли своеобразную школу на Западе. А за рубежом есть что-то подобное вашему коллективу?
- Нет. Дело в том, что на Западе, если захочешь такую группу создать, ты должен сразу иметь бюджет, где должно быть все расписано на год или на два вперед. А мы, так сказать, постсоветские студенты-бессребреники, помните: «Нам солнце не надо, нам партия светит, нам хлеба не надо – работу давай?» И вот мы молодые ребята, энтузиасты, просто получали удовольствие от того, что вместе поем, и пару лет вообще без денег репетировали. А за эти пару лет создается база звучания, взаимопонимание. На Западе эти два года ты никогда не получишь. Это невозможно, там довлеет рациональное начало. Да и в России это сегодня нереально. Просто мы, выпускники Гнесинки, были последними из той эпохи, из бессребренного советского детства.
«Я всегда приношу праздник»
- На ваших концертах чувствуется сильная мужская сексуальная энергия. Вы понимаете, как действуете на женщин? (Мария Кузнецова)
- Я неоднократно слышал, что некоторые женщины, у которых эрогенная зона – это мозг (а таких, слава богу, много в нашей стране), могут испытать оргазм на наших концертах. Если у женщины есть мозг, мы действительно можем ее возбудить по полной программе. Мы для этого ничего специально не делаем, потому специально никогда не получится. Это на уровне химии и на уровне внутренних энергетических потоков.
- Вы очень занятой человек, но если удается побыть с семьей, как вы любите проводить время? (Veta)
- Вы знаете, я вообще любитель отдаваться каким-то спортивным мероприятиям. Для меня самый лучший отдых – уйти на полдня покататься на лыжах в лес. Кроме того, у меня есть маленький ребенок, которого я люблю водить в театр и смотреть, как она реагирует. Ей сейчас три года, и она постигает мир. Мне нравится иногда в свободное время настраиваться на тонкие струны ее детской души и получать удовольствие от этого общения. Такие ощущения я начал испытывать впервые. Моей старшей дочери 24 года, там я все пропустил, все некогда было, весь в построении собственной жизни, а вот здесь можно как раз покайфовать: пойти в театр, пойти покататься вместе с горки, покататься на коньках. То есть вот какие-то такие радости. Но меня дома очень часто не бывает, примерно 7 месяцев в году я отсутствую. Поэтому меня всегда не хватает и ко мне хорошо относятся. Я никогда не надоедаю и всегда приношу праздник.
Мужской хор Сретенского монастыря выступит в БКЗ