Статья по теме
Виталий Мельников: "Кино - это наворот нелепостей"
Я делаю кино для современных людей
- Юрий, расскажите, пожалуйста, о Вашем новом фильме «На ощупь»
Юрий Грымов: - Мы сделали кино для современных людей. Его могут посмотреть люди от 16 лет и сколько угодно вперед. Потому что там есть все. Наше кино сделано довольно-таки необычно для структуры российского кино
- Какие они, с вашей точки зрения, современные люди?
Ю.Г.: - Современные люди – это те люди, которые думают о своем отношении к себе: о своем образовании, о том, кто они такие, чем они себя питают. Современные люди думают о том, как они могут себя приложить к тем или иным обстоятельствам, которые на них обрушиваются. Я имею в виду и темп нашей сегодняшней жизни, и экономическую, и политическую ситуацию в стране. Это те люди, которые имеют собственное мнение, которые заняты собой. Они не просто сидят на диване, пожевывая поп-корн, и думают, что любят кинематограф. Прежде всего, они любят себя.
Я делаю кино для людей, которые действуют. Для людей, которые хотят что-нибудь увидеть, что-то познать, которые хотят разобраться в себе.
По сравнению с теми фильмами, которые я раньше снимал – это «Казус Кукоцкого» и «Чужие», фильм «На ощупь» - больше навстречу зрителям. Он ближе к развлекательному кино, но в нем тоже есть мысли, есть над чем задуматься. Это кино со знаком плюс, это кино, в котором много света.
- Сценарий писали вы сами?
Ю.Г: - Эта история начала сочиняться 4 года назад, и на ней кто только «не потоптался». В написании сценария принимали участие братья Вячеслав и Михаил Дурненковы, Владимир Малягин заканчивал, я сценарий переписывал. Это коллективное творчество. Но все равно, это я называю его своим сценарием, потому что воля моя и ответственность за фильм лежит на мне.
- Расскажите об артистах, которые снимались в фильме «На ощупь»
Ю.Г.: - Я рад, что мне удалось собрать в картине прекрасных артистов. Это трудно в России на сегодняшний день, потому что их мало. Школа актерская разрушается, ремесло уходит. Снимался у нас прекрасный Антон Шагин, вы его знаете по фильму «Стиляги», где он сыграл главную роль. У нас играл прекрасный Валерий Баринов – человек зрелого возраста, известный артист, заслуженный артист России. Снялись в фильме потрясающие Александр Балуев, Виталий Хавин – топовые артисты, которые по-настоящему являются художниками.
- Легко с ними было работать?
Ю.Г.: -Да, легко. Трудно с дураками. Со всеми остальными легко. С дураками – невозможно, потому что никогда не знаешь, чего от них можно ожидать. А если приходят люди нормальные, адекватные, современные, которые не просто хотят получать деньги, а хотят что-то сделать, с собой сделать, даже не со зрителем, а в себе что-то найти – это всегда большая радость.
- У вас поиски в себе продолжаются?
Ю.Г.: - Конечно. Я ставлю эксперимент над собой, не над зрителями. Мне интересно работать в разных жанрах. Я не хочу эксплуатировать даже то, что многим нравится в моих фильмах. Поэтому все мои картины очень-очень разные. Да, они, конечно, объединяются моим личным отношением, моей эстетикой, но они все разные.
- Фильм «На ощупь» - коммерческое кино?
Ю.Г.: - Да, оно пойдет в кинотеатрах. Я надеюсь на прокат в 450-500 кинотеатрах. В фильме есть потенциал. В нем нет того, что может напугать прокатчика. В фильме «На ощупь» присутствуют все составляющие для того, чтобы на него пришел молодой человек с девушкой. Пришел, чтобы посмотреть, удивиться, задуматься.
Во время съемок нашего фильма мы арендовали уникальную камеру «Фантом», в своем роде единственную камеру в мире. Ее изобрели в NASA для съемки старта космических кораблей «Шаттл».
Во время съемок нашего фильма мы арендовали уникальную камеру «Фантом», в своем роде единственную камеру в мире. Ее изобрели в NASA для съемки старта космических кораблей «Шаттл».
Если вы любите кино, смотрите его, то можете наблюдать, как развиваются технологии, стилистика в фильмах. Любой спецэффект сейчас, если вы, конечно, большой художник, натуральный, никто ничего не рисует на компьютере. В последнем фильме «Бетмен» все настоящее - взрывы домов и машин. Это видно. В фильме «На ощупь» мы разрушили несколько "мерседесов". У нас ничего не нарисовано: ни летящее стекло, ни влетающий двигатель в салон, ни взрывающиеся баки, ни льющийся горячий тосол. Камера нам позволила сделать уникальные кадры. Существует такое понятие «рапид» - медленная съемка. Это когда льют воду в стакан, а она льется, как сметана – медленно. Нормальная скорость обычной кинокамеры 24 кадров в секунду. Чтобы сделать так, чтобы вода лилась, как сметана, нужно 200 кадров в секунду. Потом пленка медленно крутится, и получается медленно. Ни одна кинокамера в мире не способна дать больше 200-220 кадров в секунду. Так вот, «Фантом» дает 900. Это невесомость. Единственная проблема – у нее очень маленький объем памяти, надо очень коротко снимать. Ведь NASA, где придумали эту камеру, интересует лишь минута, когда взлетает ракета, чтобы потом медленно разглядеть, где чего треснуло. Мы эту камеру нашли в Германии. Она по миру путешествует. Она одна, и не надо больше. Будет их пять – она останется без работы. У нас снято с ней 2 сцены. Но я романтичней и красивей разрушения машин в своей жизни не видел.
Зрители – не дураки!
- Тяжело было снимать кино именно сейчас?
Ю.Г.: - Кино всегда снимать в России непросто. Потому что в России понятие производства разрушено. Это касается не только кино, это касается очень многих вещей. Человек труда, за которого я ратую, - это спасение страны от любого кризиса. Хотя в кризис, может быть, даже и легче снимать кино, потому что цены упали на услуги того же Мосфильма. Сейчас стало легче.
География съемок была обширна – мы снимали в Москве, в Ялте, в Симферополе, мы гнались за натурой, за пейзажами. Я поймал себя на мысли, что хочется смотреть не просто красивое кино, но чтобы оно еще вызывало положительные эмоции. Не значит, что надо сидеть, пускать слюни и расслабляться. Нет, кино – это процесс, работа, когда вы вместе с героями проживаете жизнь. Я бы определил жанр фильма "На ощупь" – ироническая история любви, запятая - экшен. Там есть сцены динамичные, быстрые, и в то же время там есть смешное.
- А вы часто ходите в кино?
Ю.Г.: - Я перестал получать удовольствие от похода в кино. Я не могу сидеть в зале, когда рядом кто-то чавкает. Сложно смотреть кино в хлеву. Иногда мне кажется, что кино придумали ради поп-корна. Традиция есть во время сеанса в кинотеатрах пришла к нам из Америки, а не из Европы. В Европе поп-корн тоже продается, но количество людей, пожирающих его в кинотеатрах, меньше. Россия все-таки ближе к Франции, Италии, и вся эта оголтелость с нынешним российским кинопрокатом, примитивное отношение к кино и к зрителям удручает.
- Что вы видели за последнее время?
Ю.Г.: - Я многое смотрю. Меня удручают те фильмы, которые выходят сейчас на экран. Это не фильмы, а бизнес-проекты. Мне жалко, что не выходят фильмы Сергея Соловьева.
Нам нужно гордиться тем, что имеем.У сегодняшнего зрителя очень занижены интеллектуальные запросы, занижена планка.
Ее занизили средства массовой информации, сами прокатчики. А зрители – не дураки! Современный человек не сможет ничего выбрать из того, что показывают сейчас в кинотеатрах. Ну не может человек смотреть такое количество мультфильмов. Не может такого быть! А прокатчик оправдывает репертуар тем, что говорит, что ему не хватает залов.
- Вам понравился последний фильм Квентина Тарантино «Бесславные ублюдки»?
Ю.Г.: - Я немножко расстроился. Мне нравится в Тарантино то, что я пытаюсь в себе сохранять, - некая независимость, когда режиссер не зависит ни от больших менеджеров, ни от телевизионных каналов. Он снимает независимое кино. Фильм «Бесславные ублюдки», как мне кажется, не сбалансирован.
Я готов принять любую игру, игру режиссера со мной. Я готов расшифровать ее. Но в данном случае, я вижу, как кино разваливается на случайные 3-4 составляющие. Знаете, как бывает, когда кино ведет вас и выстраивается в линию. А здесь я вижу, как режиссер не справляется с материалом. У меня полное ощущение, что кино слепили. Хотя в картине есть очень хорошая актерская игра. Очень расстроился за прекрасного артиста Бреда Пита, думаю, что это его худшая роль. Я не чувствовал, что у него есть опора, что он играет. Но интерес к Тарантино у меня все равно не пропал. Потому что кино нельзя снять случайно.
Мне надоели «артисты-гастарбайтеры»
- Что такое независимое кино? И возможно ли в России в данное время его снять? Мне кажется, что независимое кино очень часто строится на дружеских отношениях, когда собирается команда единомышленников, готовых работать, потому что есть желание сделать что-то интересное.
Ю.Г.: - Во всем мире люди объединяются, чтобы сделать что-то другое. Не порвать бюджет, не попилить его, а что сделать что-то другое, что-то передвинуть в своей работе.
Так вот, в феврале я начинаю снимать новый фильм для детей от 7 до 10 лет. Вы знаете, что сейчас в России не снимают фильмы для детей. А если и снимают, то их очень мало.
Я подумал, как прекрасно снять детский фильм, нашел очень небольшой бюджет. Я представил себе, как соберу замечательных актеров, со многими из них я хорошо знаком, как мне тогда казалось. И что я услышал от некоторых из них в ответ на мое предложение: они так хотят сняться в детском кино, но только за большие деньги. Не буду я платить этим людям никогда, я поставил крест на очень этих артистах!
Я снимаю детское кино с маленьким государственным финансированием! Мне нужно всего две недели работы актеров. Мне стыдно и страшно за этих актеров, которые не могут сняться в кино даже не бесплатно, а за небольшие деньги. Понимаете, это не надо никому – все только под себя гребут и оправдываются, что нужно кормить семью. Всем нужно кормить семью! Я понимаю, если бы я попросил их участия на два года, мне нужно всего две недели. Мне стало страшно, потому что я понял, что никогда российское кино не возродится в том величии, которое было во времена Советского Союза.
Мне надоели наши артисты, которые получают гонорар за каждый съемочный день. Они же гастарбайтеры. И рассуждают, как гастарбайтеры. Нет в мире ничего подобного. У каждого артиста есть гонорар. Двадцать миллионов долларов стоит Бред Пит, не зависимо от того, буду я его снимать один день или год. А российскому артисту иногда даже выгодно дольше сниматься – он же получает по съемочным дням. Это выгодно и агентам, которые получают процент. И эта система мне надоела. Это система страны, которая наплевала на себя, на уважение к себе, на уважение к своей истории. Прокатчики говорят, что не показывают в кинотеатрах некоммерческие фильмы, потому что на них не ходят люди. Но это же воля государства! Во Франции государство доплачивает кинотеатру, не набравшего полный зал зрителя в том случае, если там показывают национальные фильмы. Это делается для того, чтобы сохранить свое кино. Это большая политика государства! У нас политика государства в кино и внешняя, и внутренняя проигрывает
- Так есть надежда, что вы найдете все-таки единомышленников?
Ю.Г.: - Конечно, надежда есть. Конечно, нашлись люди, готовые снимать со мной детское кино. Я говорил сейчас о тех артистах, которым я позвонил первым.
- Вы сняли фильм про одиночество – «Му-Му», фильм про страх перед жизнью – «Коллекционер», «Казус Кукоцкого» - о преемственности поколений. Ваш последний фильм «На ощупь» - о любви. О чем еще бы вы хотели поговорить со зрителем?
Ю.Г.: - Можно погнать по кругу. Мы же развиваемся, все меняется. На разном отрезке времени все по-разному, но проблемы одни и те же. Но нельзя же снимать про бандитов - это же не интересно! Нужно снимать кино про людей, а не про то, чем они занимаются.
- А вас часто ругают критики?
Ю.Г.: - Всегда. Слава Богу, что не хвалят. Когда ругают критики – это очень хорошо. Если они начнут меня хвалить, значит, я стал поп-персонажем. Тут написали в одном журнале, что я попал в двадцатку самых стильных мужчин в России. Ужас. Надо что-то менять!!
Только единицы разбираются в кино, единицы корректны, единицы людей, которые что-то хотят об этом знать. Я издавал журнал.. Я взрослый. Я понимаю, что как только меня начнут хвалить, надо будет задуматься. Значит, что у меня все, как у тех, которых они хвалят. Значит, что-то я делаю не туда.
Хотя, понятно, почему критики должны хвалить кого-то. Очень важно же, чтобы тебя ценили на западе. Есть опорные позиции для критика в кино, по которым он хвалит. Я знаю эти опорные позиции. Именно поэтому мне стали не интересны фестивали, на которых я раньше принимал участие. Мне вообще перестала быть интересной эта история, люди, которые там что-то организовывают – надувают щеки. Посмотрите, как общается любой отборщик или кинокритик с человеком, который снял кино. Ведь, кино снять - это не просто поле перейти, это очень серьезно, на уровне физическом даже.
Во всем мире кино - это очень демократический вид искусства. И если ты что-то делаешь, то многие открыты к тебе. Давай работай, рассказывай историю – нам интересно! А у нас очень много снобов. Сидит человек, например, в журнале «Коммерсант» и выдает читателю какие-то свои умозаключения. И пишет такими словами, что полное ощущение, что он, как минимум, не смотрел, а если и смотрел, то все равно не будет никакой честности, так как все у такого критика происходит на уровне примерного понимания.
Поэтому, когда меня ругают – я рад этому. Это означает, что я другой и все делаю по-другому. Уличить меня в отсутствии ремесла критики не могут, это не обсуждается. А все остальное – это дело вкуса, дело воспитания, дело понимания.
Юрий Грымов: «Я такой же как Тарантино» 
Чем ответим Голливуду? Режиссёр «Викинга» Андрей Кравчук о правде и вымысле