- Если выходишь на сцену, то должно быть ощущение, что позарез нужно высказать то, что тебя самого захлестнуло, - считает известный артист Илья Носков. В конце ноября в Драматическом театре на Васильевском состоится премьера спектакля «Идиот» по роману Ф. Достоевского, где Илья играет роль Парфёна Рогожина. Накануне актёр стал гостем пресс-студии «АиФ-Петербург».
Репетиции на крыше
Елена Петрова, АиФ-Петербург: - Роль Рогожина играли многие замечательные актёры. Существует стереотип: Парфён - человек необузданный, тёмный, «со звериной душой». А каков ваш Рогожин?
Илья Носков: - В нашем спектакле он - влюблённый наивный мужик. Рогожину ведь всего 27 лет. Влюбившись в Настасью Филипповну, он попал под каток и ради страсти может пойти на всё - в этом я ищу оправдание поступков героя. Рогожин доходит до убийства, но ведь в православии считается, что преступник берёт все грехи жертвы на себя. Рогожин освобождает Настасью Филипповну и взваливает непосильную ношу на себя. Мальчик, купчик становится другим человеком. У меня есть внутреннее ощущение роли, но как это удастся выразить на сцене?
- Есть ещё один «штамп»: мол, Достоевский даётся так трудно, что актёры и дома не могут выйти из образа.
- Обычно я не заигрываюсь до такой степени, дома переключаюсь на семью. Дочери Софье уже шесть лет, сыну Савве - два. Но на этот раз, действительно, предупредил жену, что могу быть неадекватным, чтобы не обращала внимания (улыбается). Да ещё параллельно со спектаклем снимался в Москве в сериале «Анютино счастье», недосыпал…
- Вы снялись почти в тридцати фильмах и сериалах, но я обратила внимание, что последние работы - сплошь мелодрамы. Не надоело?
- Действительно, мелодрамы идут одна за другой, и хочется уже «пострелять». Но ведь не все фильмы доходят до зрителей, а у меня есть и другие роли. В сериале «Шахта», к примеру, играю военного, а в картине «Василиса Кожина» - монаха-отшельника.
- А где удаётся собраться с мыслями, побыть одному? Не в суете же съёмочной площадки или театра?
- Ещё со студенческих лет меня связывают профессиональные и человеческие отношения с нашим педагогом режиссёром Юрием Васильевым. Когда надо сосредоточиться, звоню ему в Театральную академию: «Юрий Андреевич, можно я к вам нырну? Посижу один в комнатке, почитаю, подумаю». Сам Юрий Андреевич живёт на канале Грибоедова, из квартиры можно выйти прямо на крышу и прогуляться целый квартал. Частенько в тёплое время я на крыше и репетирую. Ветер навевает мысли. Кстати, там я работал над моноспектаклем «Ветеръ», а режиссёром был Юрий Андреевич.
Большая наглость
- На днях вы сыграли моноспектакль уже в сотый раз. Как и почему у вас возникло желание выйти один на один со зрителем?
- Я служил в Александринском театре, а ролей было мало. Конечно, меня это задевало, потому что хотелось реализоваться, выразить себя. Волновала тема Петербурга - я ведь из Украины, из Новой Каховки, и когда приехал в Петербург, влюбился в него. Мне хотелось не просто смотреть, а дышать, жить с этим городом. В голове крутился пушкинский «Медный всадник». И как-то мы с Юрием Андреевичем зашли на бутылочку-толстобрюшку к умному человеку, философу Юрию Матвеевичу Шору. Он и подсказал, что можно соединить две поэмы: пушкинскую и «Двенадцать» Блока. И в той, и в другой есть история любви, страсти, взлётов и падений. Время действия разное, но всё это - Петербург. Авторы говорили о своём, а я - между строк - о своём.
- Перед моноспектаклем волнуетесь особенно?
- Да, ведь это большая ответственность и даже - большая наглость выйти на сцену одному. Должно быть ощущение, что позарез необходимо высказать то, что тебя самого захлестнуло. Поэтому материал для моноспектакля должен сам прийти в голову и сердце. В этом году в день рождения Пушкина я играл «Ветеръ» в Михайловском, в Пушкинском центре. Впервые на такой большой зал. И понял, что могу.
- Не готовите ли новый моноспектакль?
- Идеи есть. До Нового года в сериалах не снимаюсь, занимаюсь театром. И ещё хочу написать сценарий - может, для нового моноспектакля.
Марина Игнатова: «Женщина может сорвать платье»