Режиссер: Алексей Герман-младший
В ролях: Чулпан Хаматова, Мираб Нинидзе, Анастасия Щевелева
Главный герой – врач с лицом породистого грузина и ФИО русского интеллигента Даниил Покровский. Он работает на Байконуре в составе группы, которая готовит к полету отряд первых космонавтов. Все идет, конечно, с переменным успехом: космонавты периодически горят в барокамерах, а Покровский сжигает и изводит себя от переживаний за этих молодых, вверенных в том числе и ему ребят. Он работает на износ и, по сути, убивает себя: у Покровского очень больное сердце. Доктор о себе не думает, зато о нем думают и помнят две любящие женщины, законная супруга (Чулпан Хаматова) и любовница (Анастасия Щевелева). Для них он – цель и смысл жизни, и ради него они в принципе даже готовы мириться с присутствием друг друга в жизни Покровского. Проблема лишь в том, что цель его жизни – космонавты и взлетающая в небо ракета, ради которых он готов пожертвовать и своим женщинами, и своим больным сердцем. Он – бумажный солдат, который отчаянно хочет стать настоящим, сделав что-то важное, большое, то, что изменит мир. Не для себя, а для этого мира.
Вокруг этого противоречия режиссер и выстраивает эмоциональный накал фильма. Черно-белая палитра, грязь и лужи на фоне бездонного неба и устремленной куда-то далеко отсюда ракеты, непонятые и не чувствующие тепла женщины на фоне доктора-идеалиста, устремленного мыслями и взглядом поверх них, туда же, куда смотрит ракета – получается очень грустная, но красивая, насыщенная декадансом и оттенками смысла картина. И не картина даже, а сплошная метафора нашей жизни, где все стремятся обрести цель, смысл и счастье в жизни, но не все сходятся друг с другом во взглядах на то, какими должна быть эта цель и это счастье. Даже если они самые близкие друг другу люди.
Все снято, конечно, великолепно: по операторской работе картина выдерживает благородную декаданс-стилистику лучших фильмов Годара, Тарковского и Антониони. Правда, как и у этих великих режиссеров, у Германа-младшего много формализма и схематизма. Условна ведь сама по себе композиция, где посреди казахстанских луж и грязи фигурирует красивый грузин в подозрительно модном пальто, которого, несмотря на смертельно больное сердце, допустили обеспечивать здоровье (!!!) первых советских космонавтов. По сути, в кадре не живые персонажи, а ходячие метафоры, как олицетворение кабинетных идей режиссера.
Но эта идейность картину и спасает. Герман-мл. сумел достучаться до зрителя. И не только потому, что всех тут по своему жалко. Куда важнее, что он предложил четкое объяснение той малопонятной, напускной, как кажется, тоски, которая мучает, изводит типичных героев всех подобных фильмов – представителей «гниющей интеллигенции», чувствующих себя «лишними людьми», потерянными и теряющими, изводящими себя и бессмысленно мучающими любящих людей. А может быть, это только кажется, что они «бесятся сдуру», может дело в том, что они чувствуют себя бумажными солдатами? Может, они стремятся к своей собственной ракете, а натыкаются на грязь и лужи? Просто кто-то, наткнувшись, упал в нее все тем же бумажным нестойким солдатом, погряз в быте и бессмысленных любовных комбинациях, не получая ни от того, ни от другого удовлетворения, а теперь глупо сжигает себя безвыходной тоской. А кто-то предпочел сгореть вместе со своей ракетой, понимая, что после нее на этой земле его ничто уже так не заинтересует.
И режиссер оправдывает именно такое решение в финале картины, где действие из 60-ых переносится в 70-ые. Ради обоснования своей идеи он жертвует ритмом и эмоциональной насыщенностью, ибо эта часть – намного слабее с визуальной, стилистической и сценарной точек зрения. Но зато, показывая пустоту и бессмысленность этой жизни «после ракеты», после того, как космос покорили, и мир при этом не перевернулся, а просто увеличил количество выпитого, сказанного и съеденного на квадратный метр жилой площади, режиссер добивается главного: мы понимаем, что посреди всего этого доктор-идеалист действительно смотрелся бы лишним человеком, потерянным и теряющим, изводящим себя и бессмысленно мучающим любящих людей. Бумажным солдатом, который так и растворился, обмяк в луже…
Смотреть и видеть