Великий музыкант, которого ещё при жизни называли хранителем вечных ценностей, Юрий Темирканов ушёл из жизни 2 ноября. Знаменитому дирижёру и художественному руководителю Петербургской филармонии было 84 года.
Скромность и талант
Юрий Хатуевич был человеком высоких моральных ценностей. Он всегда с большим удовольствием и интересом общался с журналистами «АиФ» и делился своим жизненным опытом и отношением к жизни в интервью. Он никогда не скрывал, что, когда его называют великим артистом, ему приятно. Но сам он придерживался другой позиции.
«Боюсь, если бы я сам так подумал, то перестал бы выступать. Перестал бы быть тем, кто я есть. Артист, довольный собой, уже не артист. Орденов действительно много, я их не считаю и не ношу – стесняюсь. Да и глупо выходить на улицу, как Брежнев. Вот когда был молодой, очень хотел получать награды, в советское время это входило в правила игры. А когда постарел и поумнел, понял, что это такое. Все мы мудреем с возрастом. Правда, глупый к старости не умнеет, а совершенствуется в своей глупости», – объяснял худрук филармонии.
Также он отмечал, что всегда стремился работать с единомышленниками, которые верили бы в него, понимали с полувзгляда, любили бы ту же музыку, что и он: «Не со слепыми исполнителями чужой воли, а с музыкантами, осознающими, что мы делаем общее дело».
«С уверенностью могу сказать, что с первым филармоническим оркестром мне удалось достичь именно такого уровня взаимопонимания. Все музыканты – мои профессиональные друзья. Все. В оркестре важен каждый музыкант, даже если он во время концерта только раз ударит в большой барабан. Одним ударом можно испортить всё, что сделали другие. Солистов, с которыми я выступаю, выбираю по принципу: симпатичен он мне, как музыкант и человек, или нет. Ведь даже если замечательный исполнитель, но нет симпатии, не умею с таким работать. Это будет просто сотрудничество, а я хочу делать музыку», – говорил артист.
Город на Неве
Очень по-особенному народный артист относился к городу на Неве. Северная столица была для него важным местом.
«Петербург, Ленинград, книги и мои друзья – вот та среда, которая меня вылепила. Я живу в историческом центре Петербурга. Недалеко дом, где жил Гоголь, через улицу жил Чайковский. Работаю в здании Дворянского собрания. Петербург меня, как бы это сказать точнее, – сконструировал что ли. Я вообще не представляю, что мог бы жить где-то в другом месте. Люблю ездить, люблю бывать в разных странах и разных залах, но жить хочу и могу только в Петербурге. Я юридически по рождению не петербуржец, но это мой город».
Родился великий музыкант в Нальчике (Кабардино-Балкарская Республика). Рос он в скромном двухкомнатном домике вместе с двумя братьями. Безусловно, детские годы, жизнь в семье оказали не меньшее, чем Северная столица, влияние на него.
«О семье и Родине у нас, кабардинцев, есть замечательная пословица: «Пока у тебя жива мать, ты ребёнок, когда она умирает, ты – сирота». Мама всегда была центром, который нас всех объединял, и она всегда радовалась, что её дети выросли приличными людьми, что у них что-то получилось в жизни. Это, наверное, огромное счастье. Честно говоря, она не очень понимала, чем я занимаюсь, но чувствовала, что чем-то не совсем обычным. Она до конца жизни с трудом говорила на русском. Я же, когда приезжаю в Нальчик, обязательно общаюсь с родственниками по-кабардински. У Расула Гамзатова в книге «Мой Дагестан» есть такой сюжет: после войны он встретился в Париже с дагестанцем, которого на родине считали погибшим. Вернувшись домой, он рассказал родственникам этого человека, что тот жив. А мать его спросила: «Расул, как ты разговаривал с моим сыном?» Гамзатов ответил: «У нас был переводчик». Она заплакала и сказала: «Значит, правда, что он погиб». Красивая притча, правда? У каждой личности есть своя «среда обитания» – она формируется языком, генетикой, культурными традициями и, конечно, внутренним духовным миром», – считал артист.
«Общество должно держаться на какой-то вере – на религии ли, на любви ли к своей стране. Что-то должно быть стержнем. Семь десятилетий из нас вытравляли религию, насаждая идеологию, которая рухнула, как карточный домик, но в которую, к сожалению, верили очень многие. Я с большим уважением отношусь к тем, кто, несмотря ни на что, остался верным этим идеалам. Этих людей жалко: они жертвы времени, но их нельзя осуждать. По крайней мере, это порядочные люди, в отличие от тех, кто, проснувшись однажды утром, стал демократом».
Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга.
Пугачёва не пришла на похороны. 
Культура против «подворотни». Юрий Темирканов о святых и шпане 
«Музыку жалко». Маэстро Темирканов о принципах и компромиссах 
Прощание с Юрием Темиркановым в Петербурге 5 ноября