С Олегом Гаркушей «АиФ» встретился в его арт-центре «Гаркундель», задуманном как некий дом культуры. Любой связанный с творчеством человек может прийти сюда со своей выставкой, музыкой, театральными постановками – никаких ограничений нет. Гаркуша сам сидит на входе за билетера, а со стен центра смотрят фотографии артистов и музыкантов разных лет.
Олег Алексеевич нынче – все тот же харизматичный «фрик», каким его всегда знали поклонники «АукцЫона». И хотя его знаменитый пиджак с брошками давно висит в рамке под потолком «Гаркунделя», челка-ирокез осталась неизменным спутником музыканта.
Ленинградский рок-клуб
Евгения Парникова, «АиФ-Петербург»: Этот год для вас выдался богатым на юбилеи: в феврале вам исполнилось 60 лет, в марте 40 лет стукнуло Ленинградскому рок-клубу, и 20 лет в сентябре – вашему арт-центру «Гаркундель». Про все эти вехи хочу поговорить с вами. Начну с рок-клуба. Что сейчас происходит с этим сообществом, с кем из музыкантов «старой гвардии» вы общаетесь?
Олег Гаркуша: Общение чисто символическое на каких-то мероприятиях: фестивалях или съемках. Вот недавно был квартирник у Маргулиса в рок-клубе, где я виделся с Кинчевым, Шевчуком, Борзыкиным, «Странными играми», «Пикником» и другими. А так пересечений намного меньше, чем в 80-е годы. Почему – все очень просто. В те годы было очень мало концертов, и музыканты ходили на все подряд – ходить-то больше было некуда. Там встречались, потом шли пиво пить или гулять или еще что. Прошли годы, теперь у всех семьи, дела, записи, концертные туры... Поэтому такого пересечения как раньше, к сожалению, нет. Но это нормально.
Вообще Линградский рок-клуб сейчас – это такая чисто номинальная вещь. В то время он был нужен, чтобы музыканты в принципе могли выступать. Ведь тогда тексты песен «литовались» (проверялись литературными редакторами, цензурировались, - прим. ред.), если «литовки» не было, значит, ты не мог играть. И поэтому официально все стремились попасть в рок-клуб, хотя не всем это удавалось. Даже группу «Кино» не сразу приняли, и нас тоже не сразу. Была не то, чтобы конкуренция, но люди очень хотели играть.
А потом, когда уже в Питере стали образовываться клубы – ну просто клубы – никакой «литовки» уже не стало, у каждой группы появился свой директор-администратор, который договаривался о концертах. И спустя много лет мы имеем Ленинградский рок-клуб во главе с тем же Колей Михайловым, Петербургский рок-клуб во главе с Сашей Семеновым, ведущим всех рок-фестивалей, и, возможно, вот эта третья ипостась – клуб 2.0. И я совершенно не возражаю. Пусть будет хоть 20 ленинградский рок-клубов – главное, давать ребятам возможность выступать.
– Для этого вы и открыли «Гаркундель»? Есть некая параллель между вашим арт-центром и Ленинградским рок-клубом?
- Да, здесь у всех есть возможность как-то проявить себя. Но у нас нет слова «формат», я ничего не просматриваю и не прослушиваю. Хочешь играть – вот есть ежедневник, вот мой прямой телефон, - записывайся. И люди записываются. Как ни странно, даже из очень далеких городов приезжают. Ведь чем больше будет возможностей для людей выступать, тем больше вероятность, что появится что-нибудь стоящее. Если группа интересная, я могу ее дальше направить, помочь. Так-то групп много, но на мой взгляд, талантливых и гениальных людей сейчас нет вообще, как в свое время Сергей Курехин, Юрий Морозов, тот же БГ и другие.
Для своего арт-центра Олег Гаркуша искал помещение много лет. Фото: АиФ/ Евгения Парникова
«Стадионов уже не будет никогда»
– Вы разочарованы?
– Нет, разочарования нет, так и должно быть! Не может быть сто тысяч Достоевских, Чеховых и тд.
– А почему талантов в музыке сейчас нет? Чего не хватает молодым исполнителям?
- На мой взгляд нет харизматичных обаятельных музыкантов и музыкантская составляющая не такая хорошая. Нет аутентичности. Это очередные 15 «сплинов», 30 «Кино» и 20 «ДДТ». Очень редко бывают самобытные команды. Вот представьте: мы слушаем радио, первая буквально нотка или звук голоса – и мы сразу узнаем, что это Саша Васильев или Гарик Сукачев или Борис Гребенщиков и тд. А на многих радиостанциях слушаешь и не понимаешь, вообще кто это. Не цепляет, не интересно, скучно! Хотя и крайне мало, но в том же «Гаркунделе» выступают интересные самобытные артисты, но, скажем так, им не светит.
– Почему?
– Потому что не светит и все! Не тот формат: некоторые делают очень серьезные вещи, и это чрезвычайно круто. Но это элитарное искусство, оно не массовое абсолютно. И это даже хорошо, потому что время массового искусства сейчас проходит. Сейчас же везде клубы по интересам. Каждый сидит в своем ютуб-канале, в котором ему нравится, слушает ту музыку, которая ему нравится. Условно говоря, стадионов не будет уже никогда.
– Так это замкнутый круг: новых громких имен нет, потому что нет аутентичности, а если есть, то публика не поймет.
– Да, замкнутый круг. А вспомните западные примеры 60-х годов: Бэби Додс, Джим Моррисон. Это для нас сейчас кажется – да, целая эпоха. А ведь тогда предпочитали всякие «Энималс», «Бердс» - то есть простые песенки о любви, марихуане и все такое. Не хочу обижать тот же «Битлз», но это же абсолютно простая для всех музыка с очень простыми текстами. А взять наш странный коллектив под названием «АукцЫон», который играет тягомотную музыку с непонятными текстами… Если бы мы начали выступать сейчас – к нам бы никто не пришел, поверьте мне. Но просто мы давно это делаем, на нас уже третье поколение растет, поэтому нас любят.
– Группа «АукцЫон» в свое время считалась одной из самых необычных и запоминающихся в Ленинграде во многом благодаря вам, вашей актерской игре на сцене и вашим эксцентричным образам…
– Я вообще ничего такого не считаю. Появление меня на сцене совершенно непонятно и чудодейственно. Потому что, как ни странно, ни я, ни Леня Федоров (лидер группы «АукцЫон», - прим.ред.) не помнят, как я там появился, хотя такой момент должен был запомниться. Я просто тусовался, понимаете? У меня нет ни слуха, ни голоса и вообще ничего для сцены. И танцам меня никто не учил. Но так сложилась судьба, что многие по сей день думают, будто я в группе самый главный. Но это не так.
«Музыка меня шваркает»
– Просто у вас харизма есть. Вы всегда были таким.. раскрепощенным, безбашенным?
– Я с детства был очень странным персонажем. Было время, что и издевались надо мной мои одноклассники. Этому способствовала в том числе моя странноватая фигура: все-таки я достаточно высок и худощав. Но я всегда был тусовщик в хорошем смысле этого слова. И всем музыкантам всегда говорил, что на сцене они должны кайфовать. Мне всегда кайфово, как бы ни было плохо, какие бы ни были тяжелые перелеты. Звучит музыка, она меня шваркает, я весь покрываюсь мурашками, и моя энергетика передается в зал, а из зала – на сцену. Тут все и просто и непросто одновременно.
– Когда вы начинали, многие молодые музыканты выпивали, алкоголь сопровождал музыку. У вас постоянно перед глазами творческая молодежь, как сейчас с этим?
– Сейчас таких пьяных, как мы были, или даже просто подвыпивших на концертах нет. Если бывают, то крайне редко. Никто из музыкантов не выпивает до или во время выступления. Сейчас другое время. Это раньше говорили: «а, ты не пьешь, какой-то ты странноватый». А сейчас наоборот - только хвалят. Потому что все давно поняли, что алкоголь никак не помогает творчеству. Если у человека есть внутренний драйв, то не надо и никакой выпивки. По сей день люди приходят на наши концерты и говорят про меня: «да он, наверное, пьяный или обкуренный». А я чистый, 25 лет уже не употребляю, просто я сам по себе такой.
– То есть эта драйвовость с возрастом в вас не поутихла? Стали ли вы … поспокойнее? Тема дач, огородов, вроде, стала у вас проскакивать..
– А что тут такого? Дача – это очень кайфово. Кстати, очень многие музыканты – мои ровесники стали огородниками. А на 60 лет я себя не ощущаю – больше чувствую себя на 14. Я такой, возможно, странный человек, но я не хочу быть правильным. И если я что-то делаю, то стараюсь это делать с душой. Как с «Гаркунделем» вот эта все долгая-предолгая история скитания и ремонта. Когда мне предоставили это здание (по адресу 10-я Советская., 17Б, - прим.ред.), оно было совершенно убитое. Можно же было вообще ничего не делать, оставить андеграунд полнейший, дырки в стенах и гнилые полы. Но нет, я решил сделать так, чтобы отсюда уходить не хотелось. В 2013-м году мы начали делать ремонт и только в 2018-м закончили. И теперь здесь все так, как я хотел. Есть звук, есть зал, есть свет, все хорошо, красиво и здорово. Ничего подобного я больше не видел нигде.
– У вас очень богатое «резюме» - поэт, музыкант, актер, телеведущий…. Что я еще пропустила? Кем вы больше себя ощущаете, какой вид творчества вам все-таки ближе?
– Музыкант, писатель, поэт, ведущий фестивалей, актер кино, актер театра, актер цирка – что ж еще я делал… (задумывается). Книжки детские озвучивал.. Но все эти ипостаси – это такие подарки судьбы. Вот сейчас на шестом десятке вышел мой сольный альбом. А я и не при чем! Просто появился парнишка Антон Макаров из города Жуковский, который написал песни на мои стихи. Я как услышал первые аккорды, меня так вставило! И я их спел. Это удивительно, конечно. Потому что на самом деле я и не писатель, и не актер, да и не певец никакой. Просто так получается.
